Роспись. Лето

В 2011 году в феврале в Александрии уже началась исламская революция. Но путевки оплачены, а, значит, надо лететь. Шереметьево и Пулково – мои любимые аэропорты. Потому что из них я улетаю на свободу. Свобода – это оплаченный отпуск. На это раз был Шереметьево.

Несколько пассажиров не очень уверенно, но настойчиво стремились в Египет. Все работники порта на каждом углу предлагали туристам отказаться от полета, но(!) где наша не пропадала? Русские люди, они как коты, если что решили, то обязательно сделают: «За что уплочено, должно быть отдохнуто». К тому же, где Александрия, а где Шарм-льШейх! Старенький «Боинг» принял нас на борт и

Говорят, что Америка страна потребителей, но сидя, а потом лежа в этом самолете, я снова и снова ощущала, что страна Америка страна продавцов и производителей. Все лекала самолета словно обнимали меня, незаметно, нежно, настойчиво – как руки внимательного жиголо или… просто любящего человека. Не агрессивно, как жадный до твоего тела любовник, не холодно, как официальное лицо при встрече.

«Манипуляторы поступают так же, как «Боинги», – пронеслось у меня машинально. Я как раз начала писать новую книгу о манипуляции, о том, как я понимаю причины и опасности этой человеческой привычки. Я вспоминала свои истории и чужие и думала о том, что всем честным отношениям, которые толкают людей в манипуляцию, не хватает благодарности, такта и уважения к чужому личному пространству.

Матери не понимают, что ребенок – это уже не часть их тела. Дети не понимают, что родители им, конечно, должны, но вообще-то, они тоже живые… Я все время об этом думаю – как найти такой баланс отношений, чтобы не ранить, не душить друг друга и не быть одинокими. Возможно ли это вообще?

Перелетев Средиземное море, коричневую пустыню Синая, самолет приземлился. Пассажиры попали в здание аэропорта, где смуглые горячие египтяне за пять долларов быстро выписали визы, а по выходе из здания аэропорта встретила просторная пустыня и американские автобусы. Легкая тревога чувствовалась в горячем ветре, что качал пальмы. Был февраль 2011 года. Я первый раз в жизни почувствовала настоящую мощь звезды по имени Солнце.

Едва я заселилась в свой номер, как в дверь вошел наглый, огромный кот. Я обрадовалась и хотела его приласкать, но он был удивительно свиреп. Я с трудом выгнала его, размахивая полотенцем. Вслед за котом пришел юный египетский юноше лет шестнадцати, ловко сложил из полотенца лебедя, его было выгнать сложнее, но я выгнала и его.

Потом мы встретились с Анной и отправились на прогулку.

Близость революции делала людей немного взволнованными, но это не мешало нам ходить по оставшимся редким кафе, купаться в Красном море и наслаждаться веселой музыкой. Местные как-то были добрее к туристам, туристы добрее к местным. Множество заповедных мест открылось, благодаря этой ситуации.

Мы познакомились с Анной еще в аэропорту по прилете в Египет. Я была одна, и она тоже. Мы быстро сошлись, тем более, мы ехали в один отель.

Свой рассказ Анна начала, когда мы вечером после ужина решили посидеть на балконе с прохладительными напитками. Надо сказать, что алкоголь совершенно не идет в тех местах. По крайней мере, у меня.

– А хочешь? – сказала Анна. – Я тебе кое-что расскажу?

– Конечно, – ответила я. – Я люблю новые истории.

И она начала свой рассказ.

– Я приехала в Москву, чтобы сделать карьеру галерейного художника. И мне сразу повезло – меня сразу приняли в хорошую галерею, где привезенная мной моя провинциальная коллекция быстро разошлась. Но я мечтала о чем-то большем и начала искать свой стиль. Я тогда была очень открытой и искренней. И думала, что мне всегда будет так везти.

Однако счастье было недолгим – мой галерист разбился на машине. И я сломалась: я стала никому не нужна. Скиталась по съемным углам, меня обманывали, обворовывали… В общем, я начала узнавать правду жизни. Я очень устала от всего этого: от соседей алкашей в коммуналке, от гостей, которые использовали мою комнату как питейное заведение. Мне надоела свобода и отчаяние. Но никому вокруг меня не было до меня дела. И, тем не менее, я упорно работала над новой коллекцией. Я даже начала переговоры с одной неплохой галереей, со мной уже хотели заключить контракт, но…

Наступил август 1998 года.

Все началось снова: случайные заработки, отсутствие работы, голодные недели. Конечно же, алкоголь. Меня спрашивали потом, почему я не позвонила матери или отцу, не попросила у них помощи? Но… в моей семье было так принято, что я должна была решать свои проблемы сама.

В тот день, после нескольких недель отчаяния мне стало вдруг необыкновенно легко, я вышла пройтись по улице и подумать, что я еще могу сделать и встретила старого приятеля-художника. Он позвал меня к себе на выставку. После открытия мы пошли к нему в гости большой компанией, и там я познакомилась с Гариком. Гарик был очень веселый, его все слушали, раскрыв рот, но у меня было к нему странное чувство. Я четко понимала, что он – плохой человек.

– Почему?

– С ним был парень, наивный, дурачок немного. Мне стало его жалко. Гарик его стебал жестоко, и все смеялись. Кроме меня.

*

Примечание 1:

Это известный манипулятивный прием, когда манипулятор выбирает зависимого человека в жертву, приручает его, а потом использует в своих интересах как ресурс. Например, в этом случае, манипулятор решил на фоне зависимого партнера себе цену, это, во-первых, во-вторых, он включил энергию доминирования.

Что за этим последовало? По-видимому, все окружающие или большинство почувствовали в себе толчок жертвы (их зеркальные нейроны отразили жертву), и, отрицая этот импульс, они быстро переметнулись на сторону манипулятора. Люди редко хотят себя ассоциировать с жертвой, хотя часто являются жертвами. Тем сильнее им хочется быть на сильной стороне.

Зависимый человек прощает манипулятора, потому что получает от него что-то более ценное – какие-то знания, надежду, эмоциональную защиту и т.д. Моральное покровительство. Сам факт того, что он принадлежит манипулятору – меня выбрал для дружбы этот более сильный, более развитый и мощный человек, значит, он меня оценил и поднял мне ценность – прибавляет жертве самооценки. И этой поднятой за счет союза с манипулятором самооценки жертве хватает, чтобы прощать манипулятору публичную порку на публике. Хотя некоторые жертвы ерепенятся, но манипулятор знает слабое место жертвы и всегда может ударить в него при нужде. А слабое место в их отношениях очень простое: жертва страшно боится потерять манипулятора, быть отторгнутой манипулятором, потому что тогда жертва остается одна, без точки опоры. Если манипулятор находит точку опоры в агрессии, то жертва всегда цепляется за шею агрессора, как за тело матери.

И это является ловушкой для всех окружающих. Раз присоединившись к манипулятору в сомнительной морально истории, они создают общую тайну – ощущение стыдного действия, слабости, которую они себе позволили.

***

– Он видел, что я к нему отношусь скептично, поглядывал на меня. Я чувствовала его интерес ко мне.

– И что тебя привлекло в нем?

Анна задумалась и посмотрела вниз: смуглый парень, работник отеля терпеливо поливал траву из шланга, сладкий запах вишневого табака доносился с площадки перед бассейном – кто-то курил кальян.