Россия и Германия. Стравить! От Версаля Вильгельма к Версалю Вильсона. Новый взгляд на старую войну
Шрифт:
Между прочим военные дивиденды были исчислены из нормы 458 % нарицательной стоимости акционерного капитала… А из-за 300 %, как считал английский профсоюзный деятель и публицист Дж. Т. Даннинг (его-то и цитировал потом Маркс) капитал был готов на любое преступление «хотя бы под страхом виселицы».
А тут даже страха-то не было — одни дивиденды!
Владелец самой знаменитой треуголки всех времен вывел чеканную, как из-под монетного стана, формулу: «Для ведения войны нужны три вещи: во-первых, деньги, во-вторых — деньги, и, в-третьих — деньги»… Что ж, каждый смотрит в свою подзорную трубу. Дюпоны эту формулу использовали в инверсированном виде: «Для делания денег нужны лишь три вещи: во-первых — война…», ну и так далее… Да и одни ли Дюпоны
Якобы «строптивая» Европа оказалась со всеми своими колониями у Дяди Сэма в кармане. Германия должна была вы плачивать репарации Англии и Франции, а те — долги Америке. Какая разница, как это называется, — долги, репарации, займы! Золото не только не пахнет, оно еще и безразлично к внешней стороне дела, к тому, как его «титулуют»… Лишь бы деньги текли к деньгам. Они и текли…
Вот цифры, приводимые Лениным в 1920 году со ссылкой на английского экономиста Кейнса — того самого Джона Мейнарда Кейнса, который участвовал в работе Парижской конференции, написал книгу «Экономические последствия мира» и позже стал основателем экономической теории, известной под названием «кейнсианства». Вот его оценки…
Соединённые Штаты имеют актив 19 миллиардов; пас сив — ноль. А до войны они были должником Англии. Теперь же оказались мировым кредитором. Англия попала в такое положение, что ее актив составил 17 миллиардов, а пассив — 8 миллиардов. Да еще в актив попали 6 «русских миллиардов», о которых сам Кейнс (с арифметикой у него было все в порядке) писал, что «этих долгов считать нельзя». Реально итог был хотя и положительным, но отдавал для Англии сомнительной «пирровой победой».
Общественную ситуацию характеризуют не только цифры, но и характерные для эпохи настроения… Так вот, красноречивое признание вырвалось после войны у Перси Гаррисона Фоссета, английского географа, топографа, археолога, путешественника и офицера английской армии: «Из поймы и вы нес убеждение в том, что как мировая держава Британия находится на ущербе… Надо полагать, тысячи людей утратили подобные иллюзии за эти четыре года, прожитые в грязи и крови. Таково неизбежное следствие войны для всех, за исключением тех немногих, кто нажился на ней».
Франция свела баланс войны с активом в 3,5 миллиарда и пассивом в 10,5! Ростовщик мира, нажившийся на колониях и займах, попадал в положение чистого должника.
Россия в своем пассиве имела разоренную двумя войнами страну, многовековые последствия татаро-монгольского на шествия — в виде изломанного национального характера, отсталости, невежества масс, но зато в активе мы получили такое государство, где у Капитала власти не было.
Актив, в перспективе, громаднейший. Мы уже знаем долговые цифры, которые не сулили России, останься она буржуазной, ничего хорошего. А вот уже не цифры, а мнения на ту же тему. «То, что мы наблюдаем в России, является началом вели кой борьбы за ее неизмеримые ресурсы сырья», — сообщал в мае 1918 года журнал англо-русских финансовых кругов «Россия». Похоже писала и «Лондон файнэншл ньюс» в ноябре того же года: «События все более принимают характер, свидетельствующий о тенденции к установлению над Россией международного протектората по образу и подобию британского плана для Египта. Такой поворот событий сразу превратил бы русские ценные бумаги в сливки международного рынка».
Но с Россией у США вышла осечка. «Сливки» скисли, бывшие ценные бумаги, по причине жесткости и чересчур хорошего качества, нельзя было использовать даже для целей утилитарных.
Зато с Германией у янки наблюдались сплошные активы. И дело было не только в репарациях и долгах как таковых. Одна лишь цитата из прекрасной книги американского экономиста Ричарда Сэсюли «ИГ Фарбениндустри» (издана на Западе в 1947 году и в сталинском СССР — уже в 1948). Одна цитата показывает, что значил для США разгром Германии: «Начавшая было развиваться американская химическая промышленность также была подавлена немцами в период, предшествующий Первой мировой
Признание американца тем ценнее, что даже в двадцатые годы чаше говорили о конкуренции не американских, а английских и германских товаров. Большая Советская Энциклопедия писала в 1929 году в томе 15 на странице 601: «По существу история мировой торговли в эпоху империализма (до войны 1914–1918) является историей напряженного соревнования между Германией и Англией. Германский купец преследует английского буквально во всех частях света. В Южной Америке, в Японии, в Китае, в Персии, в Тунисе, в Марокко, в Египте, в Бельгийском Конго — во всех этих странах удельный вес им порта из Германии повышается, а из Англии — уменьшается. Германские товары начинают вытеснять английские даже на рынках британских колоний».
Всё это было верно для вчерашнего дня, а если бы не было войны — то и для самих двадцатых годов. А для тридцатых? А для сороковых?
Перед войной, в 1913 году, крупнейший немецкий экономист (и практический политик) Карл Гельферих пророчество вал: «Развитие германских колоний и теперь еще находится в первоначальной своей стадии. В будущем наши многообещающие начинания создадут нам колониальный рынок для наших промышленных продуктов и культуру сырья, необходимого для нашего народного хозяйства, как, например, культуру хлопка, и этим упрочат наше мировое положение».
Професор Гельферих был ярым монархистом и, увы, не меньшим антисоветчиком. После убийства левыми эсерами в Москве в 1918 году германского посла Мирбаха он был назначен к нам послом и скоро вышел в отставку, считая, что «вредно создавать хотя бы видимость сотрудничества с большевиками». Но о хозяйственных вопросах Гельферих писал не с бухты-барахты: он служил в колониальном ведомстве, был статс-секретарем финансов, произвел исчисление народного дохода Германии. И из его констатации следовало, что к тридцатым—сороковым годам Германия могла оставить далеко позади не только Англию, но и обойти Америку.
Мировой войной Америке удалось сбить немцев с темпа. Теперь можно было вздохнуть свободнее, а в какой-то мере и получить германские патенты, хотя к этой «святая святых» в Германии относились ревниво и не очень-то подпускали сюда даже победителей.
И, надо сказать, несмотря на все репрессии и репарации, немцы доказали, что они умеют сопротивляться даже на коленях. А германский Капитал сумел использовать для восстановления утраченных позиций все средства: прочные связи с Капиталом США, разногласия между Англией и Францией, потенциал отношений с новой Россией…
Использовался и такой жестокий по отношению к собственному народу метод, как инфляция. У инфляции было не сколько причин — и ни одной объективной. Все объяснялось не стихийными бедствиями и даже не катастрофическим не достатком материальных средств, а жадностью, жестокостью и желанием решить шкурные проблемы капитала, как немецкого, так и международного, за счет многомиллионных масс.
Формально инфляция началась уже 31 июля 1914 года — Рейхсбанк прекратил обмен банкнот на золото. Тогда в обращении ходило «бумаги» на 2 миллиарда марок. Через девять лет, перед стабилизацией марки, бумажных денег было выпущено на 93 триллиона, а может, и больше.