Россия и мусульманский мир № 1 / 2018
Шрифт:
Автором опроса также был выявлен ряд факторов социальной напряженности в республике – это проблема безработицы, ее рост за последние годы и отток граждан из республики, в том числе и в поисках работы.
Что касается уровня террористической угрозы, то автор статьи отмечает, что с начала 2017 г. наблюдается усиление активности вооруженных бандформирований на юге Дагестана. Периодически в различных районах республики вводится режим контр-террористической операции (КТО).
В рамках данного исследования автор обращает внимание на то, какое влияние оказывает «Исламское государство» на Северный Кавказ. Автор приводит статистические данные на 2017 г. по воюющим в Сирии на стороне ИГ жителям Северного Кавказа, среди которых 1,2 тыс. человек – из Дагестана (общее количество составляет 2 тыс. человек). Есть опасность, что эти люди вернутся домой, что впоследствии может оказаться серьезной угрозой для национальной безопасности страны.
Говоря о причинах распространения религиозно-политического экстремизма на Северном Кавказе, автор называет такие факторы, как клановая система управления республикой, криминализация власти, неэффективная судебная система, работа по вербовке молодежи в экстремистские группы путем информационных технологий, внутриконфессиональные конфликты. Все это усугубляет отсутствие адекватной вызовам времени соответствующей информационной политики со стороны Духовного управления мусульман и государственных органов, стройной и последовательной национальной политики, тесно увязанной со стратегией национально-духовного развития народов Дагестана; отсутствие доверия граждан органам государственной власти и правоохранительным структурам. Проблемы и пробелы в деятельности власти используют в своих целях сторонники салафизма, которые используют протестные настроения населения в своих целях.
Кроме внутренних причин распространения религиозно-политического экстремизма исследователь указывает и на внешние факторы, а именно: действия различных эмиссаров, финансирование извне, работа миссионеров и соотечественников, прибывших в РД в начале 1990-х годов, интернет-ресурсы, влияние внешних деструктивных сил (Саудовская Аравия, Катар). Причины радикализации кроются также в неверном, упрощенном истолковании ислама.
При определении эффективности деятельности правоохранительных органов в противодействии экстремизму в Дагестане по результатам исследования наибольшая эффективность отмечается у органов ФСБ, органов Министерства внутренних дел, Центра противодействия экстремизму (ЦПЭ) МВД по РД, а на последних местах оказались органы Федеральной миграционной службы и прокуратуры.
Автор указывает на то, что государство борется с самими террористами, а не с причинами их появления и целями, которые они преследуют. В республике идеологическое противодействие экстремизму сведено к малоэффективным и формализованным мероприятиям. На основе проведенного исследования автор утверждает, что представители духовенства республики в идеологическом противодействии экстремизму играют неоднозначную роль. С одной стороны, религиозные деятели проводят меджлисы с участием известных религиозных ученых республики, а также международные конференции с участием известных мировых исламских ученых; издается газета «Ас-салам», ведутся телепередачи по религиозной тематике. С другой стороны, в дагестанском обществе вызывают недовольство противоречия внутри традиционного ислама. В публичной полемике духовные лидеры традиционного ислама уступают представителям нетрадиционного течения.
Несмотря на отдельные успешные кампании и акции по противодействию идеологии и практике экстремизма и терроризма, в республике не сложилась региональная система такого противодействия.
В качестве мер для преодоления экстремизма, а следовательно и терроризма, в республике автор предлагает следующие: провести преобразования в экономической, политической сферах; преодолеть уродливые формы коррупции; вести работу с молодежью в образовательных учреждениях, мечетях, транслировать телепередачи антитеррористической направленности, совершенствовать законодательство, более активно разъяснять несостоятельность, общественный вред и преступный характер идеологий, программ и действий, которые заключают в себе ненависть к людям других рас, национальностей, вероисповеданий и социальных групп.
Этнический фактор в гендерных отношениях и процессах: Кавказский ракурс // Гуманитарий Юга России, Ростов-на-Дону, 2017, т. 6, № 6, с. 317–325
Ключевые слова: гендер, этнос, структура этнического социума, гендерные процессы, гендерные отношения, межпоколенческие отношения, отношения конкуренции-солидарности, институт старшего.
Тауканова З.Ч., аспирант кафедры философии Кабардино-Балкарского государственного университета
В статье автор анализирует особенности гендерных отношений на Кавказе. Говоря об истории изучения данного вопроса, автор в начале статьи дает краткий исторический обзор гендерной проблематики. Начиная с 50–60-х годов ХХ в. гендерные исследования обретают системность и активность под влиянием феминизма, берущего начало в те же годы в общем контексте постколониальных трансформаций мира.
Россия остается пространством особой цивилизации, включающей наряду с европеизированной культурой мегаполисов десятки традиционных этнических культур, но реалии глобального мира вторгаются в бытие этносов, корректируя все аспекты этнической культуры, в том числе модели гендерных отношений, что особенно ярко проявилось в социально-культурных трансформациях в начале 90-х годов ХХ в.
Автор в данной статье предпринимает попытку дать анализ гендерного фактора в контексте постсоветских трансформаций кавказских этносов. Речь идет о результатах многолетних наблюдений за социально-культурными трансформациями ряда этнических сообществ Кавказа (кабардинцы, балкарцы, адыгейцы, черкесы, чеченцы и др.). Перечисленные сообщества изучены и детально описаны в общепринятых этнографических измерениях, но проблема состоит в том, что в российской этнологии и гендерологии кавказские этносы и сегодня подаются как консервативные, не подверженные новации и прогрессу, как герметично замкнутые на свои архаичные культуры. Бытует предубеждение о вторичности женского пола в пространстве кавказских культур и «порабощенности женщин».
Как это ни парадоксально, у кавказских этносов за долгие годы существования советской системы так и не прижилась советская модель равноправия мужчин и женщин, которая в буквальном смысле уравнивала всех. Кавказские женщины на протяжении всей советской эпохи вплоть до 90-х годов так и оставались в «пространстве второго пола» – воспитателей детей, учительниц, продавщиц магазинов, домохозяек; они не рвались занять «мужские» профессии, что стало поводом рассматривать кавказские этнические сообщества и их культуры как «отсталые», «средневековые», где женскому полу уготовано порабощение.
Ситуация радикально изменилась в 90-е годы прошлого века. Ответ на вопрос, как это стало возможным, кроется в учете специфических особенностей социально-культурного бытия кавказских этносов. Автор выделяет три такие особенности.
1. Исключительная роль и значимость горизонтально-секторальных отношений в кавказских этносоциумах. Такие структуры кавказского этносоциального бытия, как родственная семья (сообщество семей родных и двоюродных братьев и сестер, племянников и внуков, имеющих общих предков), род, тейп, тухум, активно (материально, морально) поддерживают любого своего члена, защищая его в трудных ситуациях и жизненных невзгодах, в том числе и от избыточного давления внешних факторов и обстоятельств (мнения, формируемого за пределами данной общности, религии и даже институтов власти).