Россия и мусульманский мир № 11 / 2016
Шрифт:
Мы демонстрируем за рубежом, что готовы действовать в одностороннем порядке.
…Нас объединяет общенациональная уверенность в том, что глобальное лидерство Америки остается непреложным. Мы признаем свою исключительную роль и ответственность…
Мы мобилизовали и возглавили международные усилия по наказанию России и противодействию ее агрессии…
Мы будем лидировать с позиции силы. …Мы обладаем непревзойденной военной мощью. Однако американская исключительность зиждется не только на силе нашего оружия и экономики. Прежде всего, это продукт наших основополагающих ценностей…
Наша армия сохранит свою готовность защищать наши непреходящие национальные интересы, обеспечивая важные рычаги влияния нашей дипломатии…
Наши вооруженные силы размещены по всему миру для защиты наших граждан и наших интересов…
Для сохранения нашего устойчивого лидерства нам необходимо сформировать контуры нового мирового экономического порядка, который будет и впредь отражать наши интересы и ценности…
Американские ценности являются отражением всеобщих ценностей, которые мы отстаиваем во всем мире. Они включают свободу слова, вероисповедания, мирного собрания; возможность выбирать руководителей демократическим путем; а также право на справедливый суд и равноправие в отправлении правосудия…
Целенаправленные экономические санкции остаются эффективным средством наказания безответственных игроков, чья военная агрессия, незаконное распространение или неспровоцированное насилие создают угрозу международным правилам и нормам, а также миру, сохранять который они призваны. Мы будем также наращивать издержки для России посредством санкций и прочих мер, противопоставляя лживой московской пропаганде ничем не приукрашенную правду. Мы будем сдерживать российскую агрессию, бдительно наблюдая за ее стратегическим потенциалом, а при необходимости поможем в перспективе нашим союзникам и партнерам противостоять российскому принуждению.
И, наконец, в качестве резюме о назначении Стратегии национальной безопасности: Она направлена на инициативное продвижение наших интересов и ценностей с позиции силы [12].
Вся разница в понятиях с документами периода развала Советского Союза состоит лишь в том, что вместо понятия «общечеловеческие ценности» использовано понятие «универсальные ценности».
В течение относительно короткого периода у России оформилась четкая позиция относительно ключевых проблем мирового развития. Это касается, прежде всего, силового навязывания «универсальных» ценностей, приводящего к многочисленным жертвам, смене режимов, отказу от традиционного политического устройства, утрате суверенитета. Отсюда ясно, что изменение взглядов на подготовку и применение военной силы выступает как закономерная ответная реакция России на развитие политической ситуации в стране и за рубежом. Поэтому военная доктрина выступает как открытая всему миру декларация видения Россией целей, условий, допустимых пределов, форм и последствий применения средств вооруженного насилия, военной силы. Вопрос восприятия доктринальных установок далеко не праздный, поскольку имеет место проблема понимания отечественной и зарубежной общественностью официальной позиции России. В ряде случаев и специалистами посылаемые сигналы либо игнорируются, либо неадекватно воспринимаются. Характерен в этом отношении вывод Ю.Н. Балуевского: «Многие наши эксперты и аналитики НАТО неправильно оценили основное содержание и положения нашей Военной доктрины 2010 года» [13].
Военная доктрина в новой редакции призвана довести до целевых групп с использованием убедительных формулировок то, для решения каких задач Российское государство осуществляет подготовку военной силы и для чего и когда может ее применить. Уместно привести лишь некоторые артикулированные в документе феномены:
– смещение военных опасностей и военных угроз в информационное пространство и внутреннюю сферу;
– дестабилизация внутриполитической обстановки;
– очаги межнациональной и межконфессиональной напряженности, деятельность международных вооруженных радикальных группировок, иностранных частных военных компаний, рост сепаратизма и экстремизма;
– установление в государствах, сопредельных с Россией, режимов, в том числе в результате свержения легитимных органов государственной власти, политика которых угрожает интересам нашей страны;
– подрывная деятельность специальных служб и организаций иностранных государств и их коалиций против Российской Федерации;
– деятельность по информационному воздействию на население, в первую очередь на молодых граждан, имеющая целью подрыв исторических, духовных и патриотических традиций в области защиты Отечества;
– создание на территориях противоборствующих сторон постоянно действующей зоны военных действий;
– участие в военных действиях иррегулярных вооруженных формирований и частных военных компаний;
– применение непрямых и асимметричных способов действий;
– использование финансируемых и управляемых извне политических сил, общественных движений.
Можно констатировать проявление в доктрине общего трен-да к признанию используемых в современной политической борьбе невоенных средств в качестве оружия. Поэтому и для противодействия требуется «объединение усилий государства, общества и личности по защите Российской Федерации». Вместе с тем данная идея требует своего развития: ведь в ряде зарубежных стран уже давно официально реализуются концепции тотальной, общественной, духовной обороны, в основе которых – привлечение всех граждан к обороне страны, отстаиванию национальных ценностей. Об этом уместно вспомнить в условиях, когда против России задействован силовой потенциал в виде экономических санкций, идеологического давления, мощного натиска на систему наших традиционных ценностей. Имеет место скоординированное использование (пока) не регулярной армии, а многочисленных экстремистских, неорелигиозных, псевдоправозащитных структур, организаций сексуальных меньшинств и др. Применение против этой «политической пехоты» военной силы требует серьезной проработки и подготовки. Ознакомление же с текстом Военной доктрины позволяет утверждать, что документ только в самом общем виде обозначил направление развития системы обороны страны, по сути, лишь поставив проблему.
В завершение необходимо отметить, что Военная доктрина, будучи политическим документом, одновременно предназначена нацеливать на определенный способ действий и четко ориентировать Вооруженные силы. Данное качество и является важным критерием для оценки документа, на что указывал отечественный военный мыслитель А.А. Свечин: «Масштаб для оценки доктрины: насколько она толкает к активности, настолько она проникнута и распространяет лозунги действия, как она отражается на действиях армии» [14].
1. Горбачёв М.С. Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира. – М.: Политиздат, 1988. – С. 145.
2. Ахромеев С.Ф. От истории – к современности // «…Хорошо забытое старое»: Сб. статей. – М.: Воениздат, 1991. – С. 158.
3. Язов Д.Т. Военная реформа. – М.: Воениздат, 1990. – С. 16.
4. Концепция военной реформы (проект) // Военная мысль (специальный выпуск). – 1990. – С. 24.
5. Лобов В.Н. Военная реформа: связь времен. – М.: АВИАР, 1991. – С. 80.
6. См.: Интервью с В. Михайловым // НГ – Фигуры и лица. – 2001. – 12 апреля.
7. Челлен Р. Государство как форма жизни / Пер. с швед. и примеч. М.А. Исаева; предисл. и примеч. М.В. Ильина. – М.: РОССПЭН, 2008. – С. 76.
8. Указ Президента Российской Федерации от 5 февраля 2010 г. № 146 «О Военной доктрине Российской Федерации» // Российская газета. – 2010. – 10 февраля.
9. Мид У.Р. Власть, террор, мир и война. Большая стратегия Америки в обществе риска / Пер. с англ. А. Георгиева, М. Назаровой. – М.: Прогресс-Традиция, 2006. – 208 с.