Россия и мусульманский мир № 12 / 2017
Шрифт:
Символическим выражением этих идей стал предельно простой, понятный каждому и чрезвычайно мощный лозунг: «Свобода, равенство, братство». По сути, это предполагало новую веру в величие свободы духа и свободной личности.
Одновременно в этом лозунге была заложена идея природного равенства всех людей по их задаткам и способностям, а все имеющиеся формы неравенства рассматривались как искусственные, обусловленные сложившейся в обществе несправедливостью, а также как следствие морально устаревших социальных институтов. Считалось, что достаточно освободиться от этих институтов и каждый человек проявится во всем величии своих духовных и физических сил.
И в этом было первое и величайшее заблуждение. Как убедительно доказано современной наукой и всем историческим и социальным опытом человечества, люди не равны по своим физическим, интеллектуальным и духовным качествам, и с этим, как отмечал даже Карл Маркс, «ничего нельзя поделать». Тем
Хотя провозглашенные принципы «свободы, равенства и братства» фактически оказались иллюзией или заблуждением, они никогда не пересматривались, но в ХХ в. претерпели существенные изменения.
Либеральная идеология, появившаяся как преемница идей Просвещения и провозгласившая приоритеты, прежде всего, свободы экономической (следствием чего стало еще более явное неравенство), закономерно привела к появлению социалистических, коммунистических и подобных им идей. В одних странах, например в Австрии и Швейцарии, эти идеи были реализованы вполне цивилизованно, а в других трансформировались где-то в большевизм, где-то в нацизм, а где-то в «современный капитализм», понятие которого пока недостаточно осмыслено. Либеральная модель экономики породила либеральную мораль, уже давно балансирующую на грани безнравственности, анализ которой увел бы нас далеко за рамки этой публикации.
Причина достаточно очевидна – дегуманизация идей Просвещения, из которых постепенно выхолащивались «равенство и братство». По сути, в «новом издании» модернизированной западноевропейской идеологии осталась только идея экономической свободы, обретшая новое звучание в иллюзорно-спекулятивном лозунге «равенства возможностей», которого также никогда не существовало ни для отдельных людей, ни для стран и народов. В результате на смену идей «всеобщего равенства и братства» пришли идеи парциального звучания: «пролетарской солидарности», «социалистического единства» и т.п., включая более позднюю идею ЕС или исламского единства. Достаточно редко упоминается один из главных признаков «современного капитализма» – появление нового массового класса «униженных и оскорбленных» (пришедшего на смену классическому пролетариату). А именно: имеется в виду низкоквалифицированный и высококвалифицированный, и даже высокообразованный наемный персонал, не имеющий (в сравнении с работодателями) почти никаких прав и социальных гарантий и получивший наименование «прекариат» (т.е. нестабильный, опасный) 1 .
1
Прекариат – это искусственный термин, образованный от англ. понятия precarious, характеризующего негарантированные трудовые отношения, которые могут быть расторгнуты работодателем в любое время.
Одновременно с этим демократия была провозглашена как самая лучшая система общественного устройства, причем как самая миролюбивая. Однако наличие угроз для демократии начало осознаваться еще после Первой мировой войны, когда президент США Вудро Вильсон совершенно четко обозначил цель завершившейся всемирной бойни – сделать мир безопасным для демократии. Проблемы остального мира демократических лидеров начала ХХ в. не особенно заботили.
Напомню, что к началу ХХ в. практически весь мир был поделен между ведущими европейскими (действующими или будущими демократическими) странами и существовал в форме их колоний. Самыми крупными колониальными империями были Великобритания, Германия, Голландия, Испания, Италия, Португалия, США и Франция 2 . Освободившиеся к середине ХХ в. от колониальной зависимости страны получили название стран «третьего мира», и до настоящего времени многие из них выступают в роли источников сырья и дешевой рабочей силы для бывших метрополий. Это позволяет международным корпорациям минимизировать свои издержки, перемещая в эти страны свое производство, в первую очередь добывающую и обрабатывающую промышленность, и производство товаров массового потребления.
2
Российская империя также была одной из крупнейших колониальных держав, но присоединяла преимущественно сопредельные территории, единство которых поддерживалось силой и идеей равноподданства русскому царю, а затем всё той же силой и иллюзорной идеей пролетарского интернационализма. Правда, в отличие от своих западных «коллег», Россия
Существенное примечание: поскольку национальная администрация в странах третьего мира приходила на смену смешанного или колониального чиновничества, беззастенчиво грабившего национальные ресурсы этих стран, эта администрация «усвоила» все тот же колониальный тип управления, в первую очередь ориентированный на собственную наживу и подавление остального населения. В результате во многих странах третьего мира сформировались коррумпированные правящие режимы тоталитарного типа.
Эти режимы, безусловно, не заслуживают позитивной оценки, но они обеспечивали стабильность в ряде таких регионов. Здесь уместно напомнить, что еще Т. Гоббс – один из предвестников демократии – в своем «Левиафане» отмечал, что существуют другие религии и структуры повседневности, другие идеи и идеалы, а также страны, в которых только могущественный тиран может принуждать людей к мирному сосуществованию. Во всех других случаях неизбежны войны и междоусобица.
Этот тезис явно не принимался во внимание (или наоборот 3 ), когда в начале ХХI в. лидеры США, вдруг позабыв о предшествующих двух столетиях борьбы за право каждого на инакомыслие, решили привнести демократию в страны и регионы, где для этого не существовало никаких предпосылок. Прежде всего там не было экономически независимых от государства граждан, не считая иных национальных и религиозных обычаев и традиций. Чем это закончилось в Ираке, Ливии и Сирии (а затем и для ранее относительно стабильной Европы) – все хорошо известно. И вполне справедливо прозвучал вопрос Президента РФ (28.09.2015 г.), адресованный лидерам Запада: «Вы хоть понимаете теперь, что вы натворили?»
3
Нестабильность в некоторых регионах для отдельных стран является чрезвычайно выигрышной ситуацией.
Никто не будет отрицать, что общеевропейскими усилиями была создана высокая духовная и материальная культура. Но она не единственная. В последнее столетие появилась тенденция объединять, а затем и путать культуру с техническим прогрессом. А позднее уже сам технический прогресс с цивилизационным процессом, который лидерами экономически мощных государств нарциссически идентифицируется исключительно с европейской цивилизацией, составляющей около 21% планетарной популяции.
Здесь, конечно, есть определенное заблуждение. Мне приходилось не раз задавать этот вопрос: действительно ли весь неевропейский мир (79% населения планеты) страстно желает присоединиться к этой внешне респектабельной и благоухающей, но местами дурно пахнущей алкоголем, безверием, наркотиками, распадом семьи, проституцией, порнографией, ненадежностью дружб и двойными стандартами, коррупцией и продажностью цивилизации? Все вместе (и респектабельность, и всё остальное) обычно именуется «западным образом жизни» и «обществом потребления» 4 . Но, как будет показано далее, оказалось, что далеко не всех это прельщает, даже на том же Западе. В этом «образе жизни» остается все меньше пространства для высоких смыслов и нравственности, которые подменяются товарным фетишизмом и сакрализацией материального достатка.
4
Не являясь специалистом в сфере экономики, все же позволю себе высказать предположение, что и сама «адамсмитовская» парадигма и идея «невидимой руки рынка» последовательно демонстрируют свою порочность.
Все еще провозглашаемые демократические лозунги уже давно не подтверждаются и не верифицируются повседневной реальностью. Идеи демократии за прошедшие два века сильно обветшали и дискредитировались и уже не вызывают того пафоса и духовных порывов, с которыми когда-то шли на баррикады и на смерть. Добавим к этому еще одно веское обоснование: за последние 30 лет преступность во всём мире возросла в среднем в 3– 4 раза, а в самых демократических странах, таких как США, – в 6–8 раз. Средний рост преступности в мире составляет около 5% в год. И это на фоне такого же количественного роста различных правоохранительных структур, призванных защищать идеалы демократии. Стал ли мир от этого безопаснее? Если для защиты демократии требуется все больше сил и средств, не требует ли это ее переосмысления, как некой «высшей стадии развития человечества»?