Россия и мусульманский мир № 7 / 2015
Шрифт:
Хочу обратить внимание вот на какую вещь. Провозглашаемая в ультралиберализме «свобода» – это, по сути, эмансипация низший части человека – животной души, нафса. Важно понимать, что там, где становится больше человеческого «я», человеческого «хочу», человеческой «похоти», там нет места исламу, ведь ислам – это смирение своей воли перед волей Всевышнего. Не случайно выдающиеся суфии в мистических состояниях утверждали: «Меня вовсе нет, есть только Аллах» (ал-Джунайд). Современный же человек говорит прямо противоположное: «Есть только я, есть только мое “хочу”, мое животное желание». Но это иллюзия, ведь известно, что «свято место пусто не бывает». И мы, мусульмане, прекрасно понимаем, кем на самом деле занято это место.
Итак, попытаюсь тезисно изложить те идеи, что представлены в данной статье. Я уверен, что мы стоим сейчас перед необходимостью осмысления российского мусульманства. Российское мусульманство предстает, с одной стороны, как складывавшаяся веками социокультурная реальность, а с другой – как результат рефлексии над этой реальностью, как концепт. В социокультурном плане российское мусульманство обладает значительным своеобразием: так, я показал, что типологическими чертами татарской мусульманской культуры являются толерантность, миролюбие, высокий статус женщины, стремление к образованию, демократизм, особые формы суфийской практики, большая этническая доминанта и уникальная литературная традиция. Аналогичные специфичные черты могут быть найдены и у других российских народов.
Концепт российского мусульманства призван объединить различные социокультурные реальности на единой цивилизационной базе. С учетом имеющегося неоевразийского тренда такая база включает антиглобализм, защиту традиционных ценностей, традиционный мультикультурализм и умеренный консерватизм. По этим трем направлениям российские мусульмане, как наиболее консервативная часть общества, могут внести весомый вклад. Особую важность представляет взаимодействие с другими крупными религиями, исповедуемыми на территории РФ. Кроме стратегического единства в борьбе против евроатлантизма, здесь существует и особое мировоззренческое единство. Духовные традиции Евразии объединяют напряженное и искреннее Богоискательство; углубление в Истину и выстраивание всех сфер жизни на основе сердечной созерцательности и любви; духовная трезвость и неприятие сентиментальности; внимательность к посюстороннему, особое чаяние пансакральности; гибкость, толерантность и отзывчивость. В свете процессов, происходящих сейчас в сфере религии, сохранение этих уникальных черт является еще одной масштабной задачей.
Вызовы, стоящие перед российским мусульманством, многочисленны: радикализация, экспорт чуждых форм ислама (под влиянием геополитических конкурентов), проблема интеграции иммигрантов в общество и умму, исламофобия, попытки задавить ислам силовыми методами. Я не стал подробно останавливаться на этих проблемах, так как они очевидны, и об этом много писалось. Я сосредоточил свое внимание на глобальном вызове, который направлен не только против мусульман, но и против цивилизационной идентичности России. Речь идет о так называемых «европейских ценностях», фактически – об ультралиберализме. Как было показано, современный ультралиберализм наследует риторику классического либерализма, но доводит тезис об эмансипации человеческого эго до логического конца. Маргинализация религиозности и духовности, диктатура меньшинств, размывание гендерной идентичности, разрушение традиционной семьи, виртуализация реальности и разного рода постгуманистические проекты – это величайшее зло для религиозных людей в целом и для мусульман в частности. Неоевразийство имеет достойный ответ на это зло в виде концепции традиционных ценностей и поддержки традиционных религий, однако борьба здесь будет масштабной и ее исход еще не предрешен.
Я думаю, российские мусульмане готовы занять активную общественную позицию, и принять участие в конструировании облика евразийской цивилизации консервативного типа. С учетом демографических тенденций, это автоматически означает включение ислама в поле легитимного дискурса, его идеологическую легитимацию. К сожалению, на протяжении столетий российские мусульмане не играли существенной роли в формировании идеологической повестки дня в России. До 1917 г. господствовало православное понимание социальных отношений и православная идентичность. Затем началось господство советской идентичности, которая на первых порах мыслилась интернационально, но с годами все сильнее начинала походить на дореволюционную модель. С 90-х годов XX в. мы наблюдаем в России кризис идентичности, что подчеркивал и Путин на Валдайском выступлении 2013 г. При формировании новой идентичности обращаются к наследию прошлого, прежде всего к русским философам, но при этом совершенно не учитывается, что русские мыслители творили в другую эпоху. «Русская идея» Достоевского, Ильина или Бердяева – это прекрасные образцы историософской мысли, но они высказаны для дня прошлого, а не для дня сегодняшнего. Безусловно, требуется обращаться к наследию отечественных мыслителей, особенно дореволюционной эпохи, но при конструировании российской идентичности также нужно исходить из современных реалий. В.В. Путин справедливо отметил: «Необходимо историческое творчество, синтез лучшего национального опыта и идеи, осмысление наших культурных, духовных, политических традиций с разных точек зрения с пониманием, что это не застывшее нечто, данное навсегда, а это живой организм. Только тогда наша идентичность будет основана на прочном фундаменте, будет обращена в будущее, а не в прошлое» [Путин 2013].
Если смотреть с позиций современности, то явным упущением историософских проектов русских философов – будь то «русская идея» Ильина и Бердяева, «славянофильство» Данилевского и Леонтьева, «евразийство» Савицкого и Трубецкого – является то, что в них практически не уделено внимания мусульманскому фактору. Может быть, для конца XIX – начала XX в. этот фактор не был так актуален, к тому же господство православной идеологии сдерживало его продуктивный анализ. Однако сейчас уже нет возможности закрывать на него глаза, а в будущем, как свидетельствуют материалы демографии, – его роль лишь возрастет. Каковой должна быть российская (или евразийская) идентичность, чтобы мусульмане чувствовали себя ее частью и могли обогащать ее изнутри?
Ответ на этот вопрос уже дан в неоевразийской протоидеологии кремлевской элиты. Складывающаяся российская идентичность сочетает приверженность многополярности, традиционным ценностям, традиционному мультикультурализму и умеренному консерватизму. Это обозначает демонополизацию «русской идеи» со стороны православия, вывод традиционного ислама из медийного подполья, создание позитивного облика российского мусульманства и других религий. В такой ситуации российские мусульмане смогут почувствовать себя активными участниками процесса конструирования российской (евразийской) идентичности. Для них это будет обозначать приверженность патриотизму, гражданственности, демократизму, традиционным ценностям, национальной и общероссийской культуре, и т.д., что в разы снизит вероятность радикализации, подогреваемой нашими геополитическими конкурентами извне.
В заключение я хотел бы обратиться к идее, высказанной Исмаилом Беем Гаспринским в классической статье 1881 г. Отмечая специфический характер взаимоотношений Руси и Золотой Орды, он пишет: «Говоря о татарском господстве, следует подумать о том, что оно, может быть, охранило Русь от более сильных чужеземных влияний и своеобразным характером своим способствовало выработке идеи единства Руси, воплотившейся в первый раз на Куликовом поле» [Гаспринский 1881]. Он также подчеркивает, что татары способствовали «консервации», «сохранению» русской духовной культуры, чего явно не следовало ожидать от шедших с Запада католических крестоносцев. Но, замечает Гаспринский, «долг платежом красен», и чем же теперь может отплатить татарам Россия? Для Гаспринского – это распространение европейских наук и знаний вообще. По моему мнению, это слишком узкое понимание, и оно верно лишь отчасти.
Не вдаваясь в историю сложных взаимоотношений русского и мусульманского населения, я позволю себе высказать более глубокую и стратегически важную мысль. В христианской философии имеется катехоническая концепция, согласно которой наступлению последних дней препятствует «удерживающий» (см. 2 Фес. 2:7). Традиционные русские представления о государственности были тесно связаны с этим «удерживающим», под которым мыслился либо сам царь, либо Империя в целом. Современные пропагандистские клише, направленные против «загнивающей Европы», – это бытовой и народный вариант все той же идеи, еще живущей в русском сознании. Если всерьез подойти к этому вопросу, то можно сказать, что неоевразийская ориентация кремлевской элиты позволяет по-новому посмотреть на идею . Теперь это уже, безусловно, не христианский «удерживающий» (хотя православные люди вольны продолжать мыслить его традиционалистски). Скорее, именно последовательная установка на консерватизм и антилиберализм в России может рассматриваться сейчас как тот самый катехон, сдерживающий фактор против распространения европейского социального конструктивизма, европейской гендерной и прочей вакханалии. Одно из преимуществ того, что российские мусульмане находятся под покровительством Российского государства, состоит как раз в защите от этого евроатлантистского цирка-шапито, где даже бородатые женщины уже признаны нормой. В этой связи позиция украинских властей и ратующих за вступление Украины в ЕС, выглядит крайне недалекой: очевидно, вместе с европейским рынком на Украину неминуемо придут и «европейские ценности».
Имеется и другое преимущество нахождения российских мусульман в рамках российской (евразийской) цивилизации. Помимо уникального исторического сочетания в российском мусульманстве европейской, русской, национальной и арабско-персидско-турецкой образованности, это еще и факт сохранения собственных традиций, не подвергшихся серьезным догматическим реформам. Наблюдая современные процессы на Ближнем Востоке, невольно задумываешься над тем, что было бы, если бы татары, башкиры, чеченцы и другие мусульманские народы не находились сейчас в составе РФ. Что ждало бы наши мусульманские традиции? Наверное, в этом и состоит великое Провидение Аллаха, что, выдержав сложные периоды взаимоотношений с русским государством, нам удалось сохранить чистый, пророческий ислам, и в условиях современных идеологических трендов нам открываются широкие перспективы для развития собственных традиций и совместной работы с представителями других религий на благо Родины и человечества. Кто знает, может быть, уже в ближайшем будущем мечты Исмаила Гаспринского о том, что российское мусульманство возглавит интеллектуальное развитие и культуру остального мусульманства, станут явью.