Россия и мусульманский мир № 7 / 2015
Шрифт:
Эти крайности фундаментализма еще больше провоцируют социальные конфликты и противоречия, являющиеся результатами тех рыночных реформ, которые проводились. В определенной части они являются итогом непродуманных действий, как центральной власти, так и республиканских властей на Северном Кавказе. И при этом надо учитывать, на что обращают внимание многие аналитики: на сегодняшний день фундаментализм имеет неадекватное своей численности политическое влияние в силу своей идеологической специфики и финансовых возможностей [5]. В результате становится ясно, что фундаментализм в регионе нарастает, в то время как традиционный ислам потихоньку утрачивает свои позиции. И об этом говорят опросы последних лет, которые проводятся многими исследователями, в том числе и опросы, которые проводятся нашим университетским центром проблем профилактики экстремизма и терроризма [4].
Корни популярности фундаментализма в том, что он выражает социальный протест достаточно значительной части местного населения, и прежде всего, как я уже говорил, тех, кто оказывается привлеченными вождями-вдохновителями в экстремистскую среду, т.е. малоимущих слоев общества, против того затянувшегося социально-экономического и духовно-нравственного кризиса, в котором находится северокавказское общество. Определенная часть верующих стала склоняться к салафизму и ваххабизму именно как к форме выражения социального протеста против тяжелого материального положения, разгула коррупции, преступности, роста безработицы и прочего негатива.
Но возникает вопрос: является ли идеология исламского фундаментализма приемлемой альтернативой традиционному исламу в регионе? Очевидно, что нет, поскольку эта идеология не предлагает каких-либо удовлетворительных решений острых социально-экономических, политических, духовно-нравственных проблем, а лишь усугубляет эту напряженность и конфликтогенность в обществе. К тому же эта идеология оказывается, что немаловажно, практически несовместимой с основополагающим для северокавказского общества элементом этнического и культурного своеобразия, самобытности, который, кстати, всегда был и останется серьезным препятствием для исламской интеграции региона в единое социально-политическое образование. Здесь нет необходимости говорить еще и о тех антигуманных, деструктивных методах и средствах, которые избираются сторонниками фундаменталистского ислама, чтобы провести или реализовать свои идеи.
Итак, задаваясь вопросом, сплачивает ли на сегодняшний день ислам в целом северокавказское общество, мы можем дать скорее отрицательный ответ. Он лишь формально объединяет наши народы, внешне обрамляет этнический плюрализм в регионе. Ислам нередко используется в регионе как политический фактор в руках республиканских властей, а также легальной и нелегальной местной оппозиции. Он разыгрывается и как политическая карта в отношениях центральной и местных властей. Он используется и как идеологическое прикрытие политического терроризма, и как политическая карта сепаратизма.
Почему же сегодня ислам не может реализовать свою культурную интегрирующую функцию в регионе? Главная причина этого состоит в особенностях современного общества, к которому адаптируется ислам. В условиях реформ и порожденных ими конфликтов и противоречий, которые еще накладываются на этнический плюрализм и мозаичность северокавказского общества, соединяясь с религиозным плюрализмом, ислам сам, неизбежно адаптируясь к такой среде, раскалывается на конкурирующие или враждующие друг с другом течения. И объединить эти течения, мы уже говорили об этом, найти точки соприкосновения в регионе практически невозможно. В результате ислам предстает фактором консервации полиэтнической раздробленности, а не культурного сплочения этносов на более высоком идеологическом уровне.
Итак, ислам несет в себе как интегративно-конструктивные, так и деструктивно-дезинтеграционные потенции. Какие из них будут реализованы в действительности, зависит от конкретной исторической ситуации, от социальной среды, от политики республиканских властей, от политики, которую проводит религиозное духовенство, от их взаимодействия, а также от политики центральной власти, т.е. федеральной власти, местных властей, от их взаимоотношений. То есть существует много причин, позволяющих использовать исламский фактор так или по-другому.
1. Гаджиев К.С. Кавказский узел в геополитических приоритетах России. – М: Логос, 2010.
2. Малашенко А. Исламские ориентиры Северного Кавказа //chechen.org/islam/237-islamskie-orientiry-severnogo-kavkaza.html.
3. Религиозно-политический экстремизм: Сущность, причины, формы проявления, пути преодоления. – М., 2011.
4. Семедов С.А. Ислам в современных этнополитических процессах на Северном Кавказе // http://religio.rags.ru/journal/anthology4/a4_17.pdf.
5. Ханбабаев К.М. Трансформация ислама на Кавказе в постсоветское время // Двадцать лет реформ: Итоги и перспективы: Сб. ст. / Под ред. М.К. Горшкова, А.Н.-З. Дибирова. – М.–Махачкала: Лотос, 2011.
Особенности формирования политической системы в Республике Казахстан (конец XX – начало XXI в.)
В начале 1990-х годов прошлого века в результате распада СССР бывшие советские республики оказались перед необходимостью решения важнейших задач: перехода к рыночной экономике, демократизации общества, поиска новой идеологии, новых внешнеполитических приоритетов. На данный процесс оказали влияние как традиционные факторы, историческая специфика региона, так и советское наследие, которое сохранила политическая элита, из интернационалистов в кратчайшие сроки превратившихся в поборников и защитников «национальной самобытности» и «исключительности» своих народов.
Огромную важность представляет здесь оценка сущности и перспектив развития политических режимов центральноазиатских республик, разделяемых на открытые и закрытые модели. Предпосылки их формирования складывались на протяжении длительного времени. А после распада Советского Союза описанная выше тенденция к дифференциации и авторитаризму стала преобладать. Помимо исторической традиции имелись и имеются еще и географические предпосылки укрепления авторитарной тенденции в политическом развитии региона: острые ресурсные дисбалансы. Правда, и в первом, и особенно во втором случаях некорректно было бы говорить о чистом влиянии географического фактора: оно стало возможным благодаря историческим изменениям, растянувшимся на десятилетия и столетия [14, с. 16].