Россия и русские в мировой истории.
Шрифт:
361 АВП РФ. Ф. 7, on. 4, № 19, п. 27, л. 25.
362 Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997, с. 303.
363 См. Нарочницкая ?.?. США и <новая восточная политика> ФРГ. М, 1979.
267
Идеология либерального универсализма и англосаксонские HI тересы диктовали после Первой мировой войны консолидацию со вокупного Запада, но этому процессу помешала Германия свои дерзким желанием реванша, далеко превышавшего потери. Восщ тателями Гитлера стали англосаксонские лидеры Антанты, в отсу ствие России на Парижской мирной конференции устроившие ?? над Mitteleuropa, навязавшие Версальскую систему, а также вейма екая интеллигенция, глумившаяся над немецкой историей. Пр метеевский <сумрачный германский гений>, уже оторвавшийся " облагораживающей готической католическо-христианской почвь
СССР оказался неожиданным гибридом, который произвеяНЦ Россия из семени западного марксизма, который, как и большевизйР на русской почве мутировал. В годы войны <отеческие гробы> бьйиг! извлечены с <исторической свалки>, став национальными симвО^? лами. Великая Победа 1945 года не только восстановила дореволкИ^ ционную территорию, но родила парадоксальный традиционализм',1';
В новом обличье российское великодержавно стало системообразуйД щим элементом послевоенного мира и объективным препятствием на ? пути глобальной унификации под западной эгидой. !7!
Глава 9. Вторая мировая война. Идеология и проекты будущего за кулисами военного сотрудничества
Невиданная по масштабам война ради полного передела мира, преемственно существовавшего в течение всего Нового времени, казалось бы, должна была вернуть государства к национальной политике и востребовать национальный дух, что и произошло в крестьянском СССР. Однако именно в этот период за кулисами военного сотрудничества получили дальнейшее развитие идеологические доктрины, подрывающие основополагающий принцип классического международного права – суверенность государства-нации. Параллельно шла разработка политических конструкций будущего мира для обеспечения ведущей роли англосаксонских держав. XX век должен был стать триумфом англосаксов, все более отождествляющих свои интересы с моральными канонами универсума.
Pax Americana – идея, куда более сложная по своим философским параметрам, чем это представляла советская контрпропаганда, была геополитическим и идеологическим вызовом не только глобальному коммунистическому сверхобществу, но и <Европе Петра>, совершившей грехопадение нацизмом и утратившей христианский императив к истории.
Общая стратегия англосаксонских стран и идеологические концепции либерального глобализма развивались по двум направлениям, напоминая сценарий США и Британии в Первой мировой войне и подтверждая наличие некой специфики поведения <Океана> по сравнению с <Континентом>. Одним из них было всемерное поощрение СССР на борьбу с Гитлером до полной победы, исключавшей сепаратный мир и гарантировавший взаимное истощение. На этом же настояла Британия в ходе Первой мировой войны в соглашении 1915 года о Константинополе. Геополитической стратегией военных Действий оказалась знакомая схема: истощение между собой тевтонов и славян, создание между ними мелких государств, задача не пустить Россию-СССР на Балканы и в Средиземноморье, через которое Британия гарантировала свои позиции в Европе, на Ближнем Востоке и в Индийском океане. Восточный вопрос отнюдь не остался в прошлом веке. Его сюжеты разворачивались в годы войны, прояви-
269
лись в географических очертаниях фронта холодной войны на Юг^И и были разыграны в конце XX века. а,
Почти в самом начале войны были выдвинуты некие идеологические и правовые параметры для послевоенного мира, а также идея всемирной универсальной организации для <глобального управле* ния> будущим, корни которой уходят в XX веке в идеологию вильУ сонианства и Программу из 14 пунктов Хауза-Вильсона. Другим направлением, проявившимся еще до окончательного разгрома гитле-1 ровской Германии, но по мере победного шествия Советской армии, стало <сдерживание> новой мощи и мировой роли СССР, в которойй проявились опять знакомые по предыдущим векам геополитичесййй константы. История еще не знала случая, когда страна, потерявшая ;
11 479 600 солдат и офицеров364 и несколько миллионов гражданского населения, разоренная дотла, вышла из войны невиданно усилившейся морально-политически и стала супердержавой. "'
Идея глобального управления породила два типа мировых структур. Первый тип – это ООН, в уставе которой благодаря дальновидности советской дипломатии были закреплены классические прин ципы международного права. Второй тип – это Совет Европы. Его сегодняшняя роль доказывает, что в него были собраны до <лучших>! времен универсалистские идеи не столько для мира и разрешения? конфликтов, как для утверждения <вечных> либеральных стандарт тов во внутренней жизни, что бросает вызов суверенитету. Совет* Европы – организация сугубо идеологическая, созданная для трансформации международного права в <мирогражданское> право, mit? <всемирное право> (World Law), бросающее вызов суверенитету;
Совет Европы явно был создан как стратегический резерв и долгое время практически оставался за пределами орбиты, в которой обращались все серьезные проблемы и аспекты мировой политики. Пока в мире доминировали классическое международное право и межгосударственные отношения и влиятельные силы их гарантировали, этот орган не играл никакой роли в международной политике. Но как только идеологическая подготовка сознания позволила подвергнуть сомнению суверенитет государства-нации и продвигать идею глобального управления и <арбитража> наднациональных структур, наступил момент и для Совета Европы.
Будущие принципы послевоенного устройства и общие подходы; к взаимоотношениям государств в мире были провозглашены 14 августа 1941 г., через полтора месяца после нападения Гитлера на
СССР, что демонстрирует уверенность англосаксонских держав в ставшем неизбежном поражении Гитлера. Атлантическая хартия –
364 Гриф секретности снят. Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование>. М., 1993.
270
декларация глав правительств США и Великобритании Ф. Рузвельта и у. Черчилля – трактуется как документ, исполненный абстрактными демократическими принципами и общими формулировками целей войны, акцент делается на отсутствии у этих стран <стремлений к территориальным или другим приобретениям>.
Декларированный отказ признать <территориальные изменения, не находящиеся в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов> никогда не анализировался в широком идеологическом, политическом и международно-правовом контексте. Однако при рассмотрении этой декларации через определенную призму она предстает как важная концептуальная веха на пути утверждения в мире глобалистских критериев и права англосаксонских держав не только управлять этим процессом, но и назначать сами критерии. В этой Хартии нетрудно заметить вильсонианский пафос. Президент Рузвельт был продолжателем дела своего предшественника, в правительстве которого он работал, полностью разделял философию В. Вильсона и стремился к созданию международной системы, первым и не совсем удачным опытом которой была Лига Наций, но мыслил о развитии роли США в ней.
Как только началась война, англосаксы в Атлантической хартии немедленно выдвинули для будущего послевоенного урегулирования право всех наций на самоопределение. До того как определились итоги войны, Хартия провозгласила <право всех народов избирать себе форму правления, при которой они хотят жить>. Народы и раньше не испрашивали у англосаксов или у кого-либо разрешения, следовательно, смысл такого заявления в другом – в провозглашении права англосаксов выносить суждения о других государствах. Это была претензия, немыслимая и неслыханная в классических международных отношениях прошлого: судить, являются ли существующие суверенные государства <угнетающими права своих народов> и права англосаксов оказывать давление и нарушать чужой