Россия и современный мир №4 / 2012
Шрифт:
Однако и Корнилов плохо (хотя ныне это часто публично ставится под сомнение) организовал свой заговор, все время колебался, идти ли ему на полный разрыв с Керенским или нет, так что в итоге заговорщики повели себя крайне пассивно. Это относилось, прежде всего, к самому Корнилову, а также к главному исполнителю его замыслов генералу А.М. Крымову, столкнувшемуся с предательством подчиненных ему частей казаков и кавказских горцев и доведенному до самоубийства 31 августа, хотя настоящих боев с правительственными войсками у него и не было.
Не поддержали Корнилова ни другие командующие фронтами, ни многие сочувствовавшие ему члены партии кадетов, ни большевики, меньшевики
Провалом закончилось созванное в сентябре советскими лидерами при одобрении Керенского так называемое Демократическое совещание, а образованный его участниками в октябре чисто консультативный Предпарламент (Временный совет Российской Республики) сразу же выродился в фарс. Резко обострились к концу сентября и отношения Керенского с раздосадованными его бездействием послами стран Антанты.
Образованный единолично Керенским 25 сентября четвертый (третий коалиционный) состав Временного правительства опять включал кадетов, меньшевиков, одного эсера и несколько внепартийных. Последнее тоже было знамением времени, а кредит доверия общества к кадетам был уже по существу исчерпан. Этот состав правительства был наиболее слабым из всех, и его деятельность не ознаменовалась никакими реальными шагами ни в экономике, ни в социальной сфере, ни во внешней политике. За созданной Керенским системой власти в России прочно закрепилось полуироническое, полупрезрительное название «керенщины», а сам премьер был уже не нужен ни «низам», ни «верхам» общества. Первых он разочаровал своим полным бездействием, ростом инфляции, выпуском огромного количества обесцененных бумажных денег («керенок»), карательными экспедициями против крестьян и т.д. Вторых же – своей пассивностью и пустословием, разбродом в органах власти и полным падением престижа России за рубежом. Они уже не воспринимали премьера и как сколько-нибудь надежный оплот против быстро набиравшего силу большевизма.
Гнев премьера вызвала в октябре попытка последнего военного министра – генерала А.И. Верховского провести значительное сокращение армии и начать переговоры о мире с Германией и Австро-Венгрией. В итоге Верховский, открыто признавший перед лицом власти, что русская армия воевать больше вообще не может, вынужден был бесславно уйти в отставку. Сюрприз властям приготовили и большевики во главе с Лениным и Троцким. После бурной летней кампании властей с обвинением их в государственной измене и арестами ряда руководящих деятелей ленинской партии они оправились от этого удара, умножили численность своих рядов и подготовили октябрьский переворот. В ночь на 26 октября Керенский и все Временное правительство были свергнуты, а жалкие попытки потерявшего в одночасье власть премьера оказать сопротивление большевикам позорно провалились.
Керенскому было суждено еще во второй половине его жизни долголетие (он дожил почти до 90 лет). Его ждали еще интересные впечатления, немало творческой и полезной потомкам литературной работы. Но он ушел в небытие отставным генералом без армии, политиком-одиночкой и в конечном счете премьером-неудачником.
Сегодня ни его политические «двойники», если бы таковые нашлись, ни пресловутая «керенщина» современной России больше не нужны. Не произошла и, видимо, не произойдет никогда и полная реабилитация этого, несомненно, вошедшего в историю, но слабого по сути политического деятеля. И Керенский, а вместе с ним и современная ему Россия получили в 1917 г. то, что заслужили, – сначала поразительный по темпам и масштабам карьерный взлет, а потом неизбежное и глубоко поучительное падение. При этом ни первое, ни второе не должны удивлять того, кто знает Россию и ее народ.
Региональная дифференциация: Роль социальной инфраструктуры
Фролова Елена Викторовна – кандидат социологических наук, доцент кафедры государственного, муниципального управления и социальной инженерии Российского государственного социального университета.
Инфраструктура является важнейшим элементом экономического развития как государства в целом, так и его отдельных регионов. Эффективность развития инфраструктуры определяет, с одной стороны, уровень и качество жизни населения, а с другой – инвестиционную привлекательность территории, благоприятные условия деятельности хозяйствующих субъектов. «Рассмотрение проблем социальной инфраструктуры – это поиск резервов более динамичного развития общества, позволяющих эффективнее использовать материально-вещественную основу этого развития» [7, с. 6].
Статистически прослеживается прямая зависимость между государственными расходами на развитие инфраструктуры и динамикой производительности труда. Наибольшим государственным расходам на инфраструктуру в Японии соответствовала самая высокая производительность труда. Такая же тенденция прослежена во Франции, ФРГ, Италии, Канаде, Великобритании. Более низкие темпы роста производительности труда за тот же период в США связываются с относительно меньшими государственными расходами на развитие производственной инфраструктуры.
Исследователи делают логичный вывод о том, что активное государственное участие в развитии инфраструктуры повышает конкурентоспособность национального производства на мировом рынке [12].
В современной России развитие инфраструктуры как региональной, так и муниципальной носит весьма неравномерный характер, что порождает неравенство в доходах, условиях, уровне жизни людей, их возможностях удовлетворения своих насущных потребностей в образовании, приобщении к культурным ценностям. Именно различия в инфраструктурном оснащении территорий являются основой региональной дифференциации.
Большинство задач региональной политики Российской Федерации лежит в плоскости сглаживания территориальных различий. Среди них особо выделим следующие:
– обеспечение равных возможностей для жителей всех частей страны в реализации своих социальных и экономических прав вне зависимости от места проживания;
– снижение территориальных диспропорций в уровне и качестве жизни, в том числе поддержка кризисных регионов;
– преодоление инфраструктурных и институциональных ограничений в социально-экономическом развитии территорий.