Россия и Япония: стравить!
Шрифт:
Менее полувека назад российский царизм отказался от Русской Америки, и это в глобальном отношении икалось нам все чаще. Вот и тут — проект-то был наглый, с претензией на коммуникационный охват американцами всего земного шара. Трансаляско-сибирская магистраль в исполнении янки стала бы одним из элементов «паутины», опутывающей Россию. Тем более что эта же компания имела планы и «реконструкции», а то и покупки русской Сибирской железной дороги...
Тут вспоминаются попытки российского железнодорожного «короля» Самуила Полякова откупить балканские железные дороги при помощи русской казны во времена Александра Второго. Поляков был движим, конечно, вульгарным желанием заглотить жирный кус, хотя прикрывался
А вот янки было наплевать — кто там и что там скажет! И тут я с ними солидарен в том смысле, что и России надо было плевать на всех, кроме... Кроме России и тех, кто готов был Россию уважать или — хотя бы — с нею всерьез считаться.
В 1909 году государственный секретарь США Филандер Чейз Нокс выдвинул (более точно, конечно, сказать, что «им выдвинули») уже идею «коммерческой нейтрализации» Маньчжурии — в том числе за счет постройки новых железных дорог в Китае.
Нокс был мужчиной активным, в том же 1909 году провел в Париже переговоры о продаже Соединенным Штатам концессии на строительство Панамского канала, открыто проводил в Латинской Америке «дипломатию доллара», а в Китае — «политику открытых дверей». Впрочем, он предпочитал «двери» в чужие страны не столько открывать, сколько прошибать.
Идей у Нокса хватало, наглости и напора — тоже.
Так, он выдвигал план — как сообщал о том 19 января 1910 года барон Розен из Вашингтона Извольскому, пребывавшему тогда уже в министрах иностранных дел — «приобретения международною группою финансистов всей сети маньчжурских железных дорог, уже существующих и еще имеющих быть построенными в будущем».
Да, вот уж что «панама» так «панама»!
Предлагала Америка и установить на железных дорогах Маньчжурии международный контроль и управление. Напомню, что в Маньчжурии тогда имелись только русская КВЖД и бывшая русская (отошедшая Японии) Южно-Маньчжурская железная дорога, ЮМЖД (бывшая южная ветка КВЖД от Харбина до Порт-Артура).
Был у Нокса и план постройки англо-американским консорциумом новой дороги Цзиньчжоу — Цицикар. В своей верхней части такая дорога немного пересекала бы русскую КВЖД, а вниз от КВЖД шла бы по континентальному Китаю километров на двести западнее японской ЮМЖД.
Был и более длинный вариант Цзиньчжоу-Айгунской железной дороги, соединяющей Ляодунский залив Китая с Амуром и проходящей от Цзиньчжоу через Цицикар во Внутренней Монголии до Айгуня в Северной Маньчжурии...
Все эти варианты были нужны и выгодны как России, так и Японии не более чем телеге пятое колесо.
Нокс все объяснял заботой о «суверенных правах Китая» и «равных правах» всех держав. Однако даже не гораздый на уместную иронию российский МИД 21 января 1910 года в своей памятной записке в посольство США по поводу «интернационализации» железных дорог в Маньчжурии с едкой вежливостью заметил: «Насколько известно, ни суверенным правам Китая в Маньчжурии, ни политике «открытых дверей» в этой области в данное время ничто не угрожает. Поэтому императорское правительство затрудняется уяснить себе те причины, заключающиеся в современном положении Маньчжурии, которые могли бы вызвать настоятельность постановки на очередь ныне возбужденных правительством Соединенных Штатов запросов».
Японцы ответили Соединенным Штатам примерно так же, И — чуть ли не день в день с Россией! Удивительного тут ничего не было, потому что при выработке своих ответов русские и японцы конфиденциально обменивались взглядами. То есть в новой обстановке Япония была не прочь как-то и дружить с нами, но — лишь против амбиций США.
И 4 июля 1910 года в Петербурге было подписано, как мы помним, еще одно соглашение. В обмен на согласие России на прямую аннексию Кореи Япония дала согласие на «свободу действий» России в Северной Маньчжурии, Внешней Монголии и Западном Китае.
Предусматривалось проведение консультаций о мерах поддержания status quo в Северо-Восточном Китае.
В секретной же части соглашения (была там и таковая) Россия и Япония вновь обязались не нарушать «специфических интересов» друг друга в сферах, установленных секретной частью соглашения 1907 года.
А 30 ноября 1908 года, то есть незадолго до этой совместной русско-японской акции, ставшей результатом прежде всего американской железнодорожно-геополитической кутерьмы, государственный секретарь США Рут и посол Японии в Штатах Когоро Такахира обменялись нотами, и стало фактом американо-японское соглашение Рута-Такахиры о сохранении status quo в районе Тихого океана.
Тогда, между прочим, Япония формально уверила США в согласии с доктриной «открытых дверей».
Я прошу читателя запомнить имя Элиху Рута, потому что, хотя и не скоро, оно еще раз в моем повествовании всплывет.
Что же до подписанного им соглашения, то надо признать, что в соглашениях между разными странами в принципе ничего недозволенного нет. Однако в поведении Японии не было видно внятной последовательности.
А в поведении России?
Мне хочется познакомить читателя с отрывком из донесения агента Министерства финансов в Китае фон Гойера (он, к слову, был позднее последним министром финансов у Колчака).
19 января 1910 года Гойер писал министру финансов Коковцову, в частности, вот что: «Идти ли с Японией или с Америкой?.. Если Япония готова дать нам действительно осязательные, эффективные гарантии своего миролюбия, если она предъявит нам фактические доказательства того, что выгоды, которые она приобретает от сближения с нами, не будут в ближайшем же будущем обращены против нас, то выгоднее игнорировать англо-американцев и сговориться с ней; в противном же случае следует иметь в виду, что, отвернувшись от американцев и англичан и действуя теперь совместно с японцами в Маньчжурии, мы до известной степени теряем их симпатии в случае последующего разрыва с обманувшей нас Японией и должны быть готовы к тому что они скажут нам: «Поделом, сами заваривали, сами и расхлебывайте!»
Гойер не предрешал ответ, а лишь давал информацию к размышлению для правительства, давал компетентный анализ. И в качестве правительственного чиновника не мог сказать прямо, что умное правительство не просто ожидает от потенциального партнера неких «осязательных гарантий», а само умной политикой создает условия для возникновения таких гарантий.
Увы, как раз государственного-то ума на вершинах государственной российской власти и не наблюдалось...
Япония и Россия в 1910 году совместно отказались от американских планов «нейтрализации» железных дорог в Маньчжурии. Но это был шаг не стратегический, а скорее тактический... Хотя в те же дни, к которым относится записка Гойера, — в марте 1910 года Роман Романович Розен в донесении министру Извольскому дал обзорную характеристику настроений американского общества относительно России и возлагал немалую ответственность за «решимость Японии вступить с Россией в открытую борьбу» на госсекретаря Хэя, на Якова Шиффа и на президента Рузвельта. («Г-н Рузвельт,— писал Розен, — несмотря на все его старания высказываться всегда в самом дружественном к нам смысле, несомненно, не питал к России и русскому народу искренней симпатии».)