Россия нэповская
Шрифт:
Очевидно, что все неудачные попытки в создании «единой экономики» были свалены на частный капитал, несмотря на то, что в 1923/24 году на его долю в основных капиталах всей промышленности приходилось весьма скромная часть — всего 12 %, а в цензовой промышленности она была ничтожна — 0,7 % [418] . Но причины этого явления лежали глубже. Во-первых, функционирование государственного (крупное производство) и негосударственного (мелкое производство) секторов не было органически увязано единым рынком. Во-вторых, превращения многоукладной экономики в смешанную не произошло из-за политизации и усиления государственного вмешательства. Завершенная весной 1924 года денежная реформа застала уже начавшееся разрушение рынка путем вытеснения частника из товарного оборота, проведения систематической политики снижения цен (можно особо выделить кампании осени 1923 года, февраля — марта и июля — сентября 1924 года), замены рыночного товародвижения «планами завоза» и т. п. Государственное
418
Долгов Л.Н. Нэп: между экономическим прагматизмом и революционным экстремизмом // Очерки по отечественной истории. Комсомольск-на-Амуре, 1993. С. 126.
Выход из кризиса осени — зимы 1923–1924 годов совпал со смертью В. И. Ленина. Состоявшийся 31 января 1924 года пленум ЦК партии призвал членов партии, монолитность которой подверглась серьезному испытанию в ходе внутрипартийной дискуссии 1923–1924 годов, «изжить создавшееся обострение и укрепить полное единство радов» [419] . Ленин, как политический символ, выполняющий мобилизационную функцию, стал олицетворять в массовом сознании коммунистическую партию, советскую власть и социализм. Эта ипостась образа настойчиво культивировалась, например, в ленинской вербовке в партию в 1924 году. В пропагандистских целях стал широко использоваться мифологический мотив — образное выражение «лампочка Ильича», что задавало кампании нужный идеологический контекст. Электрификация неотделима от Ленина: она усиливала мотив вечности вождя и его идей, наделяя его светоносностью и вездесущностью ассоциируемого с ним электрического света. Символично, что электрификация сел и деревень приурочивалась не к дате рождения Ленина, а к дате его смерти [420] . Для страны начинался как бы новый отсчет времени, в котором не находилось места «проклятому прошлому» в силу всеобщей ослепленности «призраком будущего».
419
Правда. 1924. 1 февраля.
420
См.: Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С. 269; Желтова Е.Л. Электрификация России (1921–1928 гг.): мифологические аспекты // Вопросы истории естествознания и техники. 1996. № 1. С. 70–71.
Раздел 2
Пределы нэпа. 1924–1926
Глава VI
«Новый класс» и становление системы государственного абсолютизма
В первый год после провозглашения новой экономической политики развитие ситуации на большевистском политическом Олимпе и мотивы деятельности громовержца — Ленина в подавляющей степени определялись теми противоречиями в механизме верховной власти и личных отношениях между Лениным и Троцким, которые столь резко проявились в форме дискуссии о профсоюзах на рубеже войны и мира.
Пресловутая дискуссия о профсоюзах осязаемо продемонстрировала, что некий невидимый круг, очертивший пространство реальной политической власти, замкнулся, система власти, ее основные институты сформировались и вступили во взаимное противоречие. Важнейшим определилось противостояние двух неразрывных элементов устройства государственной власти — системы государственного функционализма, олицетворенной в Политбюро ЦК и системы кадровой власти, во главе с Оргбюро и Секретариатом ЦК. Другими словами, проявилось извечное противоречие, присущее любой власти — между системой управления и механизмом ее преемственности в специфическом коммунистическом варианте [421] . За 70 последующих лет эти могущественные ветви власти неоднократно вступали в обостренные отношения, и дело заключалось не в «хороших» и «плохих» руководителях, а в том, что обществу периодически требовалась перестройка, модернизация, насущность которой более чутко улавливала система государственного управления — в противоположность кадровой системе, ревниво соблюдавшей свои консервативные структурные интересы.
421
См.: Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М 1997. С. 173, 180–182.
Вопреки успешному сотрудничеству Ленина и Троцкого в 1917 году и славному союзу их имен, громко звучавшему весь период гражданской войны, с Троцким у Ленина в 1918–1920 годах было противоречий и подозрений более, чем с кем бы то ни было из других членов Политбюро или Цека партии. Несмотря на добрый прищур глаз, приятную картавость голоса и неизменно внимательно-доброжелательное поведение с людьми, Ленин, как его точно идентифицировал Цюрупа, был суровым диктатором. От его заливистого, почти детского смеха, проницательным собеседникам вскоре становилось не по себе, пробегал холодок по коже. Троцкий же всегда держался видной персоной, которая «гуляла сама по себе».
Будучи в большевистском Цека и Политбюро, Троцкий тем не менее никогда не был ни в ленинском ЦК, ни в ленинском Политбюро. Он был нужен Ленину как воплощенный и обузданный русско-еврейский дух революции, который постоянно потрясал своими оковами, грозя вырваться из чересчур малого для него пространства российской империи на мировой простор. Проблема лидерства в Октябрьском вооруженном восстании, Брестский мир, ряд военно-стратегических вопросов 1919 года, принципы экономической политики в 1920 году и, наконец, дискуссия о профсоюзах — вот важнейшие из тех напряженных моментов, каждого из которых было достаточно, чтобы человек раз и навсегда утратил доверие у памятливого Ленина. Да его никогда и не было и не могло быть между Лениным и Троцким в общепринципиальном плане, поскольку каждый из них — это цельная система, цельное мировоззрение, не нуждающееся в дополнениях. Всегда, памятуя о стремлении Троцкого иметь самостоятельное значение, Ленин постоянно держал его на контроле. Троцкому не мешали купаться в лучах военной славы, но большой власти ему не давали.
Союз Троцкого с могущественным Секретариатом ЦК, который по идее Ленина как раз и был призван ограничивать аппетиты как Троцкого, так и любого другого вождя, породил в конце 1920 года мощнейший кризис партии. Троцкий плюс Секретариат — это была величина, равная Ленину. Поэтому накануне и после X съезда РКП(б) Ленин много трудился над конструированием своего «Версальского мира», системы величин и противовесов, которая позволила бы ему остаться безоговорочным лидером.
Задаче принижения Троцкого была подчинена демонстративная и вызывающая конспирация ленинских сторонников на съезде. По распоряжению Ленина часовые демонстративно грубо штыком преграждали дорогу председателю РВСР в залы, где устраивала свои заседания фракция ленинцев. Тогда же, на съезде, за этими дверями укрепилось ставшее позднее весьма одиозным деление членов партии на троцкистов и не-троцкистов.
Однако у Ленина были веские основания к подобному публичному шельмованию своего дорогого соратника. Троцкий с трибуны съезда продолжал вещать, что ленинская резолюция о профсоюзах не доживет и до очередного XI съезда. Поэтому, несмотря на демонстративные отказы Троцкого возглавить сепаратные собрания своих приверженцев в кулуарах X съезда и всяческие устные заверения, у Ленина сохранялись опасения, что Троцкий создаст свою фракцию в партии. Именно против такого возможного сценария была направлена известная резолюция о единстве партии, и далее в течение года Ленин потратил немало усилий, чтобы вбить клин между Троцким и его потенциальными сторонниками. Этой цели прежде всего служил тщательный подбор кадров в высшем эшелоне руководства, а также проводимая чистка партийных рядов. Ленин в декабре 1921 года взывал найти средство к какому-либо уменьшению численности партии [422] в том числе и потому, чтобы стереть ее «пестроту», орабочить и тем самым по возможности лишить Троцкого своей базы в РКП(б).
422
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 18.
Троцкому с его действительно огромным авторитетом в стране и таинственной крестьянской армией Лениным был противопоставлен аппарат под началом команды Сталина и организованный в послушные профсоюзы рабочий класс. Отсюда понятна неописуемая ярость вождя в связи с вероломным поведением М. И. Томского в мае 1921 года на IV съезде профсоюзов, когда тот, вопреки решению Цека, молчаливо позволил съезду принять резолюцию, предложенную Д. Б. Рязановым и толковавшую о «независимости» профсоюзов от партии. Секретари Ленина вспоминали потом, что никогда за все годы работы они не видели своего шефа в таком бешенстве [423] . И это не удивительно, поскольку помимо факта предательства Томского, что само по себе было возмутительно, — в случае ухода профсоюзов из-под жесткого партийного контроля грозила разрушиться вся «Версальская система», возводимая Лениным после поражения Троцкого.
423
РГАСПИ. Ф. 4. Оп. 2. Д. 235. Л. 7.
На X съезде РКП(б) Ленин возвратил себе утраченный было контроль над аппаратом партии. Ему удалось существенно обновить состав Центрального комитета. Численность ЦК была увеличена с 19 до 25 человек, из которых подавляющее большинство были его сторонниками. 16 марта на пленуме нового ЦК был избран новый состав Политбюро и Оргбюро, а также, в чем и заключалось главное содержание кадровых изменений, был полностью обновлен Секретариат ЦК. Никто из старой секретарской троицы — Крестинский, Преображенский, Серебряков не попал в состав высших партийных органов вообще. Вместо опальных были выдвинуты новые силы из среднего руководящего звена — В. М. Молотов, Е. М. Ярославский, В. М. Михайлов, не имевшие особенуого авторитета и связей, что также не было случайным.