Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени

Гнилорыбов Павел Александрович

Несмотря на все неудачи, попытка строить город по определенному плану и строго регламентировать всё строительство согласно передовым представлениям того времени и придавала Петербургу те неповторимые черты, которые отличали его от других русских городов. Только принятием в 1737 году нового еропкинского плана городские власти признали существующее положение вещей и спроектировали современную планировку центральных улиц и проспектов города.

Первые жители новой столицы

До основания петровского парадиза дельта реки Невы была преимущественно заселена русскими и карелами – православными и ингерманландскими финнами –

лютеранами. Условия жизни этого немногочисленного населения были далеко не санаторными, однако за несколько столетий жители научились уживаться со строптивым нравом местного климата. По свидетельству иностранных авторов, это был «крепкий и суровый народ». Скромная одежда из грубого шерстяного сукна, пища, состоявшая прежде всего из черного хлеба, мучной похлебки и клецок, маленькие домишки в две комнаты – таким рисовался быт жителей этого негостеприимного края. Описывая здешние места до момента основания Петербурга, Пушкин в своем бессмертном «Медном всаднике» был весьма недалек от истины:

По мшистым, топким берегам Чернели избы здесь и там, Приют убогого чухонца; И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца, Кругом шумел.

К началу XVIII века в дельте Невы существовало не менее трех десятков небольших поселений – сел, деревень и хуторов. На Васильевском острове располагался охотничий домик Делагарди, крупного шведского магната и военного деятеля. На месте Адмиралтейства находилось безымянное шведское поселение, в устье Фонтанки – деревня Каллила, впоследствии русифицированная в Калинку, на месте Инженерного замка – мыза майора Канау с ухоженным обширным садом, позднее волею Петра превращенным в Летний сад, в районе Смольного – село Спасское.

В начале современного Литейного проспекта находилась деревня Фроловщина, на Выборгской стороне располагалось два села. По одному селу мы бы встретили в районах Новой и Старой деревень, на Крестовском острове и на реке Карповке. А на берегу Охты было 12 деревень. В разных концах будущего Петербурга существовали Сабирино и Одинцово, Кухарево и Максимово, Волково и Купчино.

Главным центром округи был город Ниен, образовавшийся под защитой крепостицы Ниеншанц, расположенной в устье реки Охты. Крепость была заложена в 1611 году и быстро привлекла к себе окрестное население. К концу XVII века Ниен сделался крупным торговым городом, ежегодно принимавшим до 100 купеческих судов. Здесь насчитывалось более 400 дворов – домов было еще больше, поскольку понятие «двор» не включало в себя казенные здания, дома дворян и духовенства. Тем не менее многолюдным этот край во времена шведского владычества так и не стал: в 1724 году власти официально насчитывали примерно 16–20 тысяч «аборигенов».

После основания Санктпитербурха демографическая картина, вкупе с культурным и этническим составом региона, в корне переменилась.

Первоначально новый город не имел постоянного населения – жили здесь прежде всего солдаты и сезонные работные люди. Оно и понятно: исход войны со шведами был неясен, и Пётр не торопился с переселением жителей. Только после Полтавской битвы царь приказал перевести со всей России в Петербург «на вечное житье» 4720 мастеровых людей: каменщиков, столяров, кузнецов, гончаров, медников, фонарщиков, портных. Эти, как их тогда называли, переведенщики и стали первым поколением петербуржцев. Собирать их в путь и снабжать всем необходимым должны были их родные села и посады. В Петербурге по указу государя для них строили дома – одну

избу на две семьи. Расселяли мастеровых людей слободами по профессиональному признаку – так появились Соляная, Пушкарская, Литейная и прочие слободы. Как и следовало предполагать, строить дома для всех в срок не успевали, и поэтому многие вынуждены были заботиться о крове самостоятельно. Переведенщики получали годовое денежное и хлебное жалованье. На детей им ежемесячно выдавали муку – так называемую «хлебную дачу».

Подобные массовые переселения отнюдь не были чем-то новым в русской истории. Еще во времена Ивана III самодержавие прибегало к «перебору людишек»: вывозу жителей Новгорода и Пскова в малонаселенные, колонизируемые регионы страны. Особенно широко эту практику применял Иван Грозный. Здесь мы снова сталкиваемся с тем, что политику Петра Великого нельзя категорично противопоставлять русской традиции. Не случайно на триумфальной арке в Петербурге в победоносном 1721 году был изображен справа Иван Грозный с девизом «Incepit» («начал»), а слева – Пётр с девизом «Perfecit» («усовершенствовал»).

В 1712 году в Санктпитербурх был переведен царский двор, чуть позже – Сенат с прочими государственными учреждениями. В городе значительно увеличилось количество дворян, прежде всего придворных, военных и чиновников. Вместе с ними на Неву прибыло много дворни, слуг: свежепостроенные дворцы и усадьбы знати, а также их конюшни, сады, псарни, зверинцы требовали обслуживания.

Дворяне и купцы были вынуждены строить себе дома и заниматься благоустройством города. Так правительство обязывало наиболее состоятельные круги населения России вкладывать свои средства в строительство Петербурга. Этим оно стремилось создать в них заинтересованность в существовании и процветании новой столицы.

Французский посланник де Лави писал, что, заставляя дворян выделять деньги на постройку домов в Петербурге, Пётр I рассчитывал заинтересовать их в осуществлении своих планов не только при его жизни, но даже и после его смерти, ибо существовало опасение, что преемник Петра вновь перенесет резиденцию в Москву и вернется к старым порядкам. В 1712 году велено было «недорослей всех городских жителей и фамилий, и знатных и низких чинов, которые для наук в школах и в службу ни к каким делам не определены, выслать в Петербург на житье безсрочно».

По указу 1713 года в Петербург переселяли ямщиков, в которых город очень нуждался. Так, из «ямщиков лучших и семьянистых и лошадиных добрых и прожиточных» сложилось население петербургской Ямской слободы, расположенной у Московской дороги.

В 1714 году вышел государев указ о переселении в парадиз 350 дворян, 300 купцов и 300 «мастеровых людей всех художеств». После этого поток не прекращался до самой кончины Петра. К 1725 году население новой столицы превосходило прежнее население края: Петербург был населен примерно 40 000 жителей, еще здесь было расквартировано около 15 000 солдат.

Сам факт заселения города выходцами со всей России наглядно демонстрировал общенациональный характер петровской столицы созидаемой им империи. Здесь, как в библейском Вавилоне, впервые столкнулись друг с другом представители самых отдаленных уголков бескрайнего государства. Петербург являлся строительной площадкой всероссийского масштаба. Укоренившееся противопоставление парадиза остальной России совершенно неправильно – напротив, новый город должен был стать материальным воплощением, знаменем преображенной страны, которая однажды непременно станет жить по петербургскому образцу. Вместе с москвичами, ярославцами, новгородцами, архангелогородцами, псковитянами и многими другими выходцами из русских городов и весей город активно заселяли иноплеменники.