Россия в эпоху Петра Великого. Путеводитель путешественника во времени
Шрифт:
В январе 1715 года вскрылись казенные злоупотребления Меншикова. Основной капитал составили отнятые под разными предлогами земли, вотчины, деревни. Фаворит специализировался на отнятии у наследников выморочного имущества. Также Меншиков укрывал раскольников, беглых крестьян, взимая с них плату за проживание на своих землях. После учреждения в 1718 году должности генерал-полицмейстера действительная власть в городе сосредоточилась в руках руководителя столичной полиции.
Меншиков еще при жизни сделался героем многочисленных анекдотов. Например, рассказывали историю, что Пётр I, уезжая, велел Меншикову заняться строительством здания Двенадцати коллегий на Васильевском острове, причем на оставшейся после застройки территории Меншикову разрешалось построить свой
Впрочем, вышеизложенная легенда не имеет под собой никаких оснований. Здание Двенадцати коллегий было специально обращено своим главным фасадом к центральной площади Васильевского острова, который должен был стать, по замыслу Петра I, центром молодой столицы.
Еще рассказывали, что однажды, когда царю в очередной раз пожаловались на бессовестные поборы со стороны Меншикова, Пётр в гневе поколотил светлейшего князя палкой. Александр Данилович крепко пострадал – царь разбил ему нос и поставил под глазом здоровенный фонарь. После чего выгнал своего бывшего денщика со словами:
– Ступай вон, щучий сын, и чтоб ноги твоей у меня больше не было!
Меншиков ослушаться не смел, исчез, но через минуту снова вошел в кабинет на руках!
Рассказывали и такую байку. Когда Пётр однажды не на шутку разгневался на своего любимца и пытался заставить его заплатить двести тысяч рублей штрафа, то вдруг из дворца Меншикова исчезло все богатое убранство. Государь, увидев такую перемену, изумился и потребовал объяснения. «Я принужден был, – отвечал Меншиков, – продать свои гобелены и штофы, чтобы хотя несколько удовлетворить казенные взыскания!» – «Прощай, – сказал Пётр с гневом, – в первый твой приемный день, если найду здесь такую же бедность, не соответствующую твоему званию, то заставлю тебя заплатить еще двести тысяч рублей». Царь действительно зашел вскоре к Меншикову и нашел все по-прежнему; он любовался богатым убранством и не сказал ни слова о прошедшем.
В мае 1724 года Пётр наконец отрешил Меншикова от должности губернатора. Бывший фаворит впал в немилость и ожидал неминуемой ссылки. Эту незавидную участь отсрочила внезапная смерть царя.
В 1706 году была учреждена Канцелярия городовых дел, которая осуществляла контроль за сооружением городов, крепостей и других построек по всей стране, а также готовила мастеров строительного дела. В ее состав вошли архитекторы и скульпторы, резчики и живописцы. Во главе канцелярии стоял обер-комиссар (позднее – директор). Первым, кто занимал эту должность, был Ульян Акимович Синявин, канцелярия размещалась в его доме на Городском острове близ Троицкой площади. Важную роль в деятельности канцелярии играл Роман Виллимович Брюс, старший брат колдуна из Сухаревой башни. В 1723 году канцелярия получила статус коллегии и была переименована в Канцелярию от строений.
Высшим органом городского управления столицы был Городской магистрат, заведовавший «не только купецкими людьми, но, яко начальство всего города, полицейскими, хозяйственными его делами и судом». Власть этого органа, впрочем, была фиктивной. Фактически вся городская власть была сосредоточена в руках полиции.
В 1718 году был издан указ: «Определили мы для лучших порядков в сем городе генерал-полицмейстера, которым назначили нашего генерал-адъютанта Дивьера, и дали пункты, как ему врученное дело управлять». Всего таких пунктов было 13.
Полиция занималась буквально всем. Она выписывала «поручную грамоту» при трудоустройстве, допрашивала всех «слоняющихся и гулящих», ловила беглых крепостных. Именно полиция должна была контролировать исполнение всех указов государя. Она следила за правильностью построек в городе, укреплением берегов рек, чистотой улиц, порядком на площадях и рынках. Полиция должна была проверять опрятность торговцев съестными припасами, свежесть продуктов на рынке, точность мер и весов. Каждые три месяца полиция проверяла печи и печные трубы во всех петербургских домах. Полиция собирала сведения обо всех приезжающих и отъезжающих, определяла солдат на постой к жителям, искореняла азартные игры. Полиция несла ночные караулы: «караульщики ходили бы по ночам с трещотками, как обычай в других краях». Кроме того, полиция обладала полномочиями судебной инстанции и имела возможность назначать наказания по уголовным делам.
Штат полиции включал в себя 10 офицеров, 20 унтер-офицеров, 160 солдат, а также одного дьяка и 10 подьячих для ведения делопроизводства. Жалованье офицеров составляло от 50 до 100 рублей «сообразно чину». Полиция обзавелась особой формой: кафтан, штаны и синий картуз с алыми обшлагами, зеленый камзол. В помощь полиции в каждой слободе избирался староста, а на каждые 10 дворов – «десяцкий», чтобы они следили за порядком и обо всём докладывали полиции.
Страстно нелюбимый Меншиковым граф (с 1726 года) Антон Мануилович Девиер, генерал-полицмейстер Петербурга, португальский еврей на русской службе, тотчас развил на своем посту бурную деятельность. Первой заботой начальника городской полиции стали правила мощения столичных улиц: «Каждому жителю против своего дома посыпать песком и камнем мостить гладко… и чтобы строки были вдоль улиц… а по берегу Невы около каждого дома бить сваи и землею засыпать крепко-накрепко». Каждое утро и каждый вечер домовладельцы должны были мести улицу перед домом. Стараниями Девиера в 1721 году в столице были поставлены первые скамейки для отдыха и фонари. Это была новинка, впервые введенная в России: фонарщики наливали в фонари конопляное масло, зажигали фитили и через пять часов гасили их. Всего подобных конструкций было изготовлено 595 штук.
В отношении рядового населения города полицмейстер проявлял исключительную жестокость. Тем, кто не исполнял распоряжений полиции, грозили штрафы, наказание кнутом, каторжные работы и даже смертная казнь. По словам Берхгольца, Девиер внушал жителям Петербурга такой ужас, что они дрожали «при одном его имени». Вебер сообщает, что «вновь поставленный… полицмейстер распоряжался в высшей степени самовластно и почти ежедневно подвергал наказанию и сек кнутом человек по шести и более обоего пола». Прусский посланник Мардефельд пишет о «бесчисленных притеснениях» Девиера с целью вымогательства денег у жителей.
При Петре рвение никому не давало индульгенции. Рассказывают, что однажды, когда Пётр вместе с Девиером подъехали к мосту через Мойку и царь увидел, что проезда по нему нет – кто-то украл с моста все доски, Пётр тотчас же отколотил Девиера своей дубинкой, приговаривая: «Впредь ты будешь лучше стараться, чтоб улицы и мосты были в надлежащей исправности, и сам будешь за этим смотреть». После этого царь приказал уложить новые доски и после этого безо всякого гнева сказал Девиеру: «Садись, братец!» – и продолжил прерванный разговор.
В петровское время Петербург являлся опытной площадкой по введению всевозможных нововведений в городском управлении. Как и всё остальное, насущные вопросы решались методом проб и ошибок. Надо признать, что многие из этих опытов оказались вполне успешными.
Значительный прогресс был достигнут в деле борьбы с пожарами. Первоначально охрана от пожаров Санкт-Петербурга была возложена на городских жителей. Исключение составляли «особы знатные», выставлявшие вместо себя дворовых людей. Пожарную повинность несло даже духовенство. Устанавливая порядок ночного караула, Пётр I предписывал: «надлежит для воров какое-нибудь ружье, а для пожаров иметь: ведра, топоры, войлочные щиты, деревянные трубы, а в некоторых сборных местах крюки и парусы и большие водоливные трубы». Грандиозный пожар 1710 года, уничтоживший в одну ночь Гостиный двор, заставил ускорить строительство в городе караулен со складами водоливных труб. Для извещения о пожаре был сформирован отряд барабанщиков, который обходил ближайшие к пожару улицы и бил тревогу.