Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования
Шрифт:
Вскоре после своего назначения на должность туркестанского генерал-губернатора, еще будучи в Петербурге, Кауфман стал собирать ташкентскую библиотеку. Он обратился с просьбой о пожертвовании книг к знакомым, а также в Министерство народного просвещения, Публичную библиотеку, Академию наук и даже Главный штаб. Книг было пожертвовано очень много – вместе с другим багажом генерал-губернатора они отправились к месту его новой службы через степи и пустыни.
В 1870 г. библиотека располагала 2200 томами, пополнившись за счет личных собраний сочинений офицеров и чиновников, покидавших Туркестан навсегда. Передал свои книги в библиотеку, уезжая из края, и путешественник П.И. Пашино. К 1876 г. библиотечный фонд удвоился – пришлось менять помещение. В 1877–1883 гг. книгохранилище и читальный зал занимали девять комнат, за которые канцелярия генерал-губернатора ежегодно платила 900 рублей. Кстати, о «тратах на культуру»: ежегодно на 400 рублей выписывалось газет и журналов, на приобретение книг тратили 4 тысячи рублей, причем основным поставщиком литературы был Главный штаб, от которого в одном только 1877 г. было получено 3242 тома.
За время своей продолжительной службы Н.П. Остроумов исполнял многие обязанности, не имевшие прямого отношения к его основной работе. Он участвовал во многих комиссиях, которые создавались ради совершенствования управления краем, многократно был инспектором училищ, более 12 лет (по 3 года) исполнял обязанности почетного мирового судьи при Ташкентском окружном суде. При решении вопросов, связанных с мусульманским миром, его голос неизменно считался авторитетным.
Остроумов издал около 50 крупных печатных работ, в том числе: «Аравия и Коран», «Коран и прогресс», «Уложение Тимура», «Сарты – этнографические материалы», «Народные сказки сартов», «Пословицы и загадки сартов».
Жемчужиной ташкентской библиотеки был «Туркестанский сборник» – собрание журнальных и газетных статей, имевших касательство к Туркестану и Центральной Азии в целом. В течение 20 лет (1867–1887) эти статьи из русских и зарубежных изданий собирал и пересылал в Ташкент известный петербургский библиограф Межов. За 20 лет в Ташкентской библиотеке появилось 416 томов «Туркестанского сборника», обошедшихся казне в 23 169 рублей. Кауфман настолько дорожил этим существующим в одном экземпляре «издании», что строжайше запретил выдавать его том на дом. Берег, описывал и приумножал библиотечный фонд в 60—70-х гг. скромный чиновник Николай Васильевич Дмитровский. Кауфман еще в 1867 г. предложил ему дополнительную плату, но Дмитровский – человек весьма небогатый – отказался и, более того, первые три года пополнял фонд литературы за свой счет [368] , то есть поступал так и в самом 1868 г., когда Щедрин печально и многотиражно пригвоздил ташкентцев: «.у всех имеется один соединительный крик: «Жрать». Слышал бы сатирик о Дмитровском, наверное, все-таки устыдился.
368
Там же. С. 274.
Таким образом, к 1872–1873 гг. Ташкент располагал необходимым набором признаков цивилизованности, который назвал его обличитель. Были училища, была библиотека, были благотворительное общество, возглавлявшееся супругой Константина Петровича Юлией Маврикиевной фон Кауфман [369] , и приют для детей, оставшихся без родителей после холерной эпидемии 1872 г. Сверх необходимого комплекта Щедрина имелись газеты и музей, организованный А.П. Федченко, И.И. Краузе, Ю.Д. Южаковым, А.И. Вилькинсом и Н.А. Маевым. И это еще не все: с 1867 г., с появлением в городе нового начальника края, создается первая метеостанция, а к 1873 г. таких станций по Туркестану было уже девять. В 1873 г. в презираемом писателем Ташкенте была заложена обсерватория, построена телеграфная станция, в первый год существования которой было отправлено и получено более 7 тысяч телеграмм, что означало стабильную связь с Россией [370] .
369
Ю.М. фон Кауфман, урожд. фон Берх (1820–1906).
370
Там же. С. 302.
«Господа ташкентцы» вышли первым отдельным изданием в 1873 г. К тому времени эти самые ташкентцы жили вполне полноценной жизнью: посылали детей в школы и училища; читали библиотечные книги, ходили на концерты и спектакли, при необходимости лечились (имелся госпиталь на 415 коек и аптека), ели и пили в кафе, ресторанах, трактирах, винных погребках и кабаках, шили одежду у местных портных (три портняжных мастерских и одна золотошвейная); чинили часы и ювелирные изделия (два часовщика и один ювелир); покупали предметы мужского и дамского туалета в модных магазинах; в любой момент могли взять извозчика; могли сфотографироваться у профессиональных фотографов и послать отлично выполненные фотографии родным и знакомым в далекие родные палестины.
Ташкент – удаленный от Петербурга и Москвы русский город – уже через пять – восемь лет со дня своего основания парадоксальным образом стал куда более близким к столицам по уровню цивилизованности и интенсивности сношений с центром, нежели совсем географически близкие, древние исконно русские города.
Среди ташкентцев, сделавших состояния в Средней Азии, известно несколько крупных дельцов. Ветеран туркестанских походов, отставной унтер-офицер А.Е. Громов занимался снабжением войск мясом и вьючными животными; сам много ездил по стойбищам кочевников в поисках хороших лошадей и верблюдов. Другой участник кауфманских походов, войсковой священник А.Е. Малов, занимался виноделием, содержал бани и кирпичный завод. Хорошо известны были в Ташкенте московские купцы Иван Андреевич Первушин и его сын Иван Иванович.
Последний представлял в Туркестане фирму отца. Первушины были прежде всего поставщиками армии; их фирма начала действовать в Ташкенте сразу же после его занятия в 1865 г. отрядом М.Г. Черняева. Это были предприниматели широкого профиля: они владели несколькими магазинами, винокуренным и табачным заводами, шелкомотальной фабрикой, плантациями хлопчатника и виноградниками, как подрядчики строили частные дома, церковь, госпиталь, гостиницы, казармы; вели разведку на уголь, нефть, золото и серебро; разрабатывали золотые, серебряные и свинцовые месторождения. Первушины занимались также перевозками грузов на верблюдах из России и в Россию. Из российских пределов они доставляли в разобранном виде станки, различные механизмы и инструменты, а из Ташкента везли хлопок, каракуль, шелка. Фирма была настолько надежной, что частные лица ей доверяли свои денежные вклады и переводы. В самом начале своей ташкентской карьеры, в 1866 г., Первушины ввезли из России товаров на 545 тысяч рублей и столько же в тот год вложили в строительство фабрик и горноразработки. После смерти в 1871 г. Ивана Ивановича Первушина дела фирмы пошли на спад [371] .
371
Там же. С. 425.
Эти Первушины, Громов, Малов, как, впрочем, и Северцов, Мушкетов и Ошанин, были настоящими «господами ташкентцами», то есть поселенцами-пионерами и даже старожилами жарких мест.
С годами русский Ташкент быстро рос: в 1877 г. населенная часть русского города занимала 1 квадратную версту и русских жителей начитывалось менее 4 тысяч человек, в 1911 г. ее площадь – 30 квадратных верст, а число жителей увеличилось в 10 раз. Общая площадь Ташкента к началу Первой мировой войны составила около 60 квадратных верст, то есть была равна территории тогдашней Москвы. Застройка города была чрезвычайно разбросанной – существовало немало пустырей, садов и огородов, так что вся городская территория, подчиненная городскому управлению, составляла 176 квадратных верст, то есть больше территории Москвы и Петербурга, вместе взятых. Протяженность всех улиц к этому времени была 220 верст.
Все полвека жизни города после взятия его российскими войсками самой острой и труднорешаемой была проблема благоустройства и санитарии. Во-первых, Ташкент стоит на легких лёссовых почвах, а это значит, что немощеные улицы быстро разрушаются, в результате летом – густая пыль, зимой – вязкая грязь. Огромные колеса азиатских телег-арб разрушали дорожное покрытие, приносили грязь из пригородов. Во-вторых, русский город возник рядом с так называемым туземным (так выражались в XIX в.) городом, который был практически средневековым поселением, очень грязным, без канализации, без освещения. Забой скота и птицы производился во дворах, требуху, как и нечистоты, местные жители выбрасывали на дорогу, а то и в арыки, из которых брали воду для питья и приготовления пищи, в которых же и мылись. Те же арыки проходили и через новую (русскую) часть.
Пользоваться арычной водой жителям русской части было смертельно опасно, а потому проблемой водоснабжения новые власти озаботились сразу же после взятия города. Стали рыть колодцы (к 1910 г. было 472 колодца) уже в 1868 г., решили строить закрытый водопровод, что оказалось делом чрезвычайно дорогостоящим. На строительство водопровода были затрачены огромные средства, и закончили его только в 1908 г. А до того пользовались водой из колодцев, привозной из-за города ключевой водой и арычной для полива садов и огородов.