Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы

Анисимков Валерий Михайлович

Представители криминального сообщества в таких условиях действовали скрытно, хитро, расправы над неугодными лицами осуществлялись подстрекаемыми осужденными. Массовые эксцессы, как правило, вели к желаемым для «воров» и их окружения последствиям. Привлекались к уголовной и иной ответственности второстепенные участники событий, к тому же принципиальных и неугодных работников ИТУ снимали с должностей. Такая методика деятельности преступных «авторитетов» позволила им во многом влиять на оперативную обстановку в местах лишения свободы. А в то же время персоналу пенитенциарных учреждений запрещалось в официальных документах отражать сам факт существования в исправительно-трудовых колониях и тюрьмах «воровского сообщества». Представители высших инстанций МВД СССР еще в начале 60-х гг. доложили руководству страны о «ликвидации группировок воров-рецидивистов». Более того, советские криминологи стали настойчиво утверждать об отсутствии в стране организованной преступности как таковой. Замалчивание же, затушевывание всей сложности проблемы криминальных образований с их традициями и обычаями не содействовало ее кардинальному решению.

Традиционную

неформальную прослойку, как в прошлые времена «храпы», заняли осужденные, выступавшие против режимных правоограничений в местах лишения свободы и поддерживавшие искаженные ценностные ориентации пенитенциарной общины. Они представляли различные субкультурные образования, действующие на свободе. Наиболее же активную роль в 60-70-е гг. играли «фрайера», не вошедшие в воровское сообщество, а также «кавказцы» (осужденные кавказских национальностей) [164] . Последние выделялись устойчивой и последовательной линией поведения, обусловленной «законами» преступного мира. Данное обстоятельство способствовало в дальнейшем приобретению ими наивысшего криминального статуса.

164

Чаще всего это были грузинские, азербайджанские, армянские группировки. Цыганские, чеченские неформальные образования существовали автономно и, как правило, не вмешивались во «вторую жизнь» осужденных. Исключения составляли ситуации, когда жертвами субкультурных отношений становились их представители.

Категорию «нейтральных» осужденных по-прежнему представляли «мужики». Их качественный состав в исправительно-трудовых колониях особого режима весьма существенным образом изменился. Крестьяне («кулаки» и «подкулачники»), составлявшие костяк данной группы осужденных, в большинстве своем были освобождены от отбывания наказания. Жертвами продолжающейся борьбы с преступностью методами преимущественной изоляции правонарушителей в места лишения свободы стали рецидивисты. Работники милиции, прокуратуры и суда целенаправленно проводили работу по возврату их в исправительно-трудовые учреждения. Анализ личных дел осужденных нейтральной категории («мужиков»), отбывавших наказание в 70-х и в начале 80-х гг. в ИТК особого режима, показывает, что 40,5 % из них имели три и более судимости, чуть менее половины были осуждены за нарушение правил паспортной системы, злостное нарушение правил административного надзора, занятие бродяжничеством или попрошайничеством либо ведение иного паразитического образа жизни (подробнее см. табл. 13).

Приведенные данные правоохранительной практики борьбы с рецидивной преступностью красноречиво свидетельствуют об излишней ее суровости. Ранее судимые лица принудительно включались в орбиту тюремных отношений, теряли социальные связи и надежды на изменение своего положения. Ценности, культивируемые в пенитенциарных учреждениях, становились их основными ориентирами в жизни. Отсюда и влияние «авторитетов» уголовной среды на поведение «нейтральных» все более усиливалось.

Таблица 13

ХАРАКТЕРИСТИКА ОСОБО ОПАСНЫХ РЕЦИДИВИСТОВ ПО ХАРАКТЕРУ СОВЕРШЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ (в %)

Таблица 14

ХАРАКТЕРИСТИКА СРОКОВ НАКАЗАНИЯ ОСОБО ОПАСНЫХ РЕЦИДИВИСТОВ (в %)

Весьма многоликой оказалась категория «отверженных». Последствия многолетней «сучьей войны» пожинались еще долгое время в местах лишения свободы. «Воры», нарушившие уголовные традиции и обычаи, уже не претендовали на верхнюю ступень в иерархии осужденных. Они, чтобы избежать мести «авторитетов», преследований, отказывались проживать в общих камерах и требовали от администрации ИТУ изолированного их содержания. Подобное поведение вынужденно избирали осужденные, причинившие ущерб преступному миру (свидетели по уголовным делам, лица, помогавшие администрации мест лишения свободы и пр.) или допустившие нарушение «правил-заповедей». Пополнялась рассматриваемая категория и за счет лиц молодежного возраста, значительное количество которых отбывало наказание в ИТК особого режима (см. табл.15) [165] .

165

Данные в таблице приводятся по результатам исследования личных дел осужденных, отбывавших наказание в ИТК-5, 22, 25 Учреждения Н-240 МВД СССР в 1984 г.

Таблица 15

ВОЗРАСТНЫЕ ГРУППЫ ОСУЖДЕННЫХ ОСОБО ОПАСНЫХ РЕЦИДИВИСТОВ

Молодые люди, в большинстве своем, легко увлекались уголовной романтикой, но, не зная тонкостей неформальных отношений среди особо опасных рецидивистов, вступали с ними в противоречия и отвергались более искушенными преступниками.

К примеру, Радик Ильясов в 22 года был признан судом особо опасным рецидивистом. Первый срок отбывал в исправительно-трудовой колонии усиленного режима. Защищая свое «честное

арестантское имя», убил осужденного, покушавшегося его оскорбить. В ИТК особого режима «братва» поступок молодого человека одобрила, и он включился в водоворот «блатной» жизни. Шапку заломил и стал носить набекрень, сапоги подбил звенящими подковами, вставил рондолевую фиксу – ну, все, как у «путевых». Опытные рецидивисты сразу подметили – пропал парень, не досидит срок. Особый режим («особняк») – это не «красная усиленная зона», здесь все намного серьезнее, здесь каждый обязан жить по «тюремным законам». Вскоре молодой человек проиграл в карты большую сумму денег более искушенным сокамерникам. Не имея необходимой денежной суммы, Ильясов повесился в камере, избавив тем самым себя от глумлений.

Подобные факты имелись практически в каждой исправительной колонии.

Число самоизолирующихся неизменно росло. По отчетам МВД, в отдельных учреждениях в таком положении пребывало до 20 % осужденных. Эти лица, как правило, находились в статусе гонимых до освобождения, ибо остальной тюремный мир уже никогда не принимал их обратно в свою среду как равных.

Руководители МВД СССР, Управлений лесных ИТУ требовали от начальников подразделений обязательного трудоустройства всех осужденных. Основным показателем деятельности исправительнотрудовых колоний оставалось выполнение производственного плана. На местах принимаются волевые решения о массовом выводе особо опасных рецидивистов на производственные объекты. Их исполнение заканчивалось убийствами «отверженных» или совершениями различного рода насилий над ними. Иногда жертвы, стремясь оградить себя от расправы, совершали побег или в знак протеста объявляли голодовки, либо осуществляли иные самоистязания. Так, некоторые глотали гвозди, домино, ложки и все что угодно; прибивали к нарам мошонку; надрезали кожу на руках, ногах, животе; вскрывали вены. После чего их, как правило, переводили в больницу, которая являлась своеобразным островком безопасности (по «воровским законам» насилие в лечебных учреждениях не допускалось).

«Воры», в свою очередь, мгновенно отреагировали на сложившуюся ситуацию. Они, с одной стороны, понимали, что открытые угрозы и прочие насилия в отношении «отверженных» повлекут массовые эксцессы, а значит и последующую изоляцию их («авторитетов») в тюрьмы, с другой стороны, без принуждения над «отступниками» их неформальная власть в местах лишения свободы ослабнет. Конфликты с персоналом исправительно-трудовых учреждений авторитеты уголовной среды начинают разменивать на уступки с его стороны, по принципу: «ты мне – я тебе». Лидеры и их окружение своеобразно начинают способствовать стабилизации производственной деятельности ИТУ. Лица, проигравшие в карточные игры и не уплатившие деньги, иные нарушители неформальных норм по новому установлению становились обязанными отрабатывать свои долги и расплачиваться. «Авторитеты» гарантировали им в этот период безопасность. Сами же они, по ходатайствам мастеров производства и бригадиров, трудоустраивались в передовые бригады и контролировали поведение осужденных. Рабочие бригады не противились этим решениям, так как содержание «вора» вполне компенсировалось получением бригадой лучшего сырья и оборудования. Непримиримыми представители криминального сообщества оставались к «предателям» (по-прежнему на блатном сленге – «сукам») и «ворам-самозванцам». Но и здесь имелись некоторые особенности. Былой активности привычные правонарушители не проявляли. Работники мест лишения свободы получали, как представляется – не без участия «авторитетов», информацию о возможных расправах и принимали все необходимые меры по изолированному содержанию потенциальных жертв с последующим их отправлением в другие ИТУ.

Таким образом, в новых условиях в ИТК особого режима и тюрьмах произошли существенные преобразования в порядке формирования и в структуре группировок хранителей субкультуры. «Воры» и лица с иным криминальным опытом соединились в одно сообщество: поэтому понятие «вор в законе», с одной стороны, трансформировалось, с другой – приобрело совершенно иную криминальную окраску. Данные обстоятельства детерминировали и изменения отдельных их ценностных ориентаций и тактики поведения.

В исправительно-трудовых колониях строгого режима права «авторитетов» уголовной среды присваивали себе «фрайера», «хорошие парни», «шерстяные» и прочие «блатари». До конца 60-х гг. их группировки не пользовались большой поддержкой среди остальных осужденных. Но вскоре ситуация изменилась. Борьба с хулиганством и рецидивной преступностью, носившая нередко, как мы уже подчеркивали, неоправданно жестокий характер, привела к отрицательным последствиям. Исправительно-трудовые колонии стали переполняться. Лица, осужденные за хулиганство и изолированные от общества, в большинстве своем, помещение их в места лишения свободы воспринимали как расплату за прошлую судимость. «Посадили за то, что был опасен» – именно так чаще всего они оценивали действия органов правосудия. Отсюда, естественно, такие осужденные составили своеобразную оппозицию целям и деятельности пенитенциарных учреждений. В своем поведении они все более ориентировались на привычных преступников.

Кроме того, в данный период закрываются все тюремные отделения, размещавшиеся практически в каждой республике, области, крае. Многие из тех, кто отбывал в них наказание, были также направлены в исправительно-трудовые колонии строгого режима. Среди них оказалось немало новоявленных «воров», бывших «фрайеров», «коронованных» в тюрьмах. Они-то и начали бороться за неформальную власть и возрождение уголовных традиций. Стали устанавливать связи с тюрьмами, исправительно-трудовыми колониями особого режима, объединять вокруг себя всех настроенных против администрации ИТУ. С несогласными, не желавшими подчиняться, расправлялись. Работники мест лишения свободы пытались с этим бороться, изолируя правонарушителей из числа принадлежавших к криминальному сообществу в ШИЗО, ПКТ (помещение камерного типа), переводили их в тюрьмы. Однако, возвращаясь в ИТК, те приобретали еще большую популярность среди осужденных.