Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы
Шрифт:
В некоторых ИТК под руководством «блатарей» организуются нелегальные каналы проникновения на их территории запрещенных предметов (преимущественно – водки и наркотиков). Осужденные потребовали отменить и ряд режимных правоограничений. На свободу «братве» переправлялись письма-записки о наступившей «благодати». Единомышленники «воров» со свободы поддержали произошедшие изменения. Они занялись организацией сбора «дани» в «воровской общак» со всех криминальных групп в городе. Собранные деньги переправлялись в пенитенциарные учреждения. Была согласована и тактика борьбы за установление неограниченной власти «авторитетов» в зонах.
Так, в июле 1989 г. отбывавший наказание в ИТК главарь группировки («вор в законе» по кличке «Школьник»), получил инструкцию от «воров» следующего содержания:
В одном из ИТК Нижнего Тагила в начале ноября 1989 г. начались поджоги контрольно-пропускных пунктов локальных зон. Делалось это с изощренной жестокостью: завязывали проволокой двери у кирпичных будок, разбивали окна и, плеснув внутрь бензина, по сути, на сидящего там дежурного, бросали зажженную спичку. В результате несколько человек с тяжелыми ожогами попали в больницу. В середине ноября при попытке очередного поджога представители дежурного наряда при помощи осужденных задержали двух поджигателей. Последние спровоцировали конфликтную ситуацию: с криками «менты и суки нас убивают» призвали на помощь других лиц, отбывающих наказание. Толпа осужденных выбежала из общежития и направилась к месту задержания правонарушителей. Работники ИТУ, обороняясь, применили «черемуху» (слезоточивый газ) и резиновые палки. В результате этих действий им удалось укрыться в помещении штаба колонии.
Беспорядки усиливались. «Забастовочный комитет» выдвинул следующие требования: убрать из колонии неугодных работников, упразднить самодеятельные организации лиц, отбывающих наказание, повысить заработную плату осужденных, не применять специальные средства.
На следующий день основная масса осужденных отказалась принимать пищу и выходить на работу. Администрация исправительно-трудового учреждения вынужденно удовлетворила предъявленные требования [172] .
172
Семенов В. Горячая зона // Социалистическая индустрия. № 283. 1989.
Подобные события в рассматриваемый период происходили в Ивдельском, Уральском, Вятском УЛИТУ МВД СССР.
Анализ преступности и негативных процессов в местах лишения свободы позволяет сделать вывод, что сообщество авторитетов уголовной среды в исправительно-трудовых учреждениях на рубеже 90-х гг. представляло собою «ядро единого антисоциального фронта». Его деятельность подчинилась субкультурным принципам и соответствующей им программе.
Стремительные изменения в криминальной среде произошли в 90-е гг., они связаны с переменами в жизни государства. Лица, которые занимали высокие посты в государстве и ранее являлись руководителями КППС, открыто выступили с идеями антикоммунизма. Однако алогизм в поведении новоявленных лидеров отсутствовал. Их предшественники и учителя, когда нуждались для захвата власти в поддержке народных масс, становились «революционным пролетариатом». Современники же опирались на рост всемогущей власти денег. Деньги, богатства они умело перераспределили в период так называемой приватизации. Таким образом, теория разрушения в России, как и в период Октябрьской революции 1917 г., снова нашла свое применение, но уже на другом фундаменте.
Произошедшие перемены зеркально отразились и в развитии криминальной ситуации.
В стране умножились народные слабости, пороки и страсти в связи с распространением пьянства, наркомании, культа денег. Устоявшиеся формы гражданского общежития (семья, рабочий коллектив, клубы по интересам и др.) распылились либо распались. В такой обстановке неизбежно произошла криминализация значительной части населения. Черты уголовной субкультуры (насилие, паразитизм, асоциальные нормы-обычаи, азартные игры, язык-жаргон, грубая матерщина, клички, татуировки, блатные песни и т. п.) проникли в повседневную жизнь.
На этом фоне в стране утверждаются рыночные отношения с криминальным оттенком.
Значительно активизировали свою деятельность различного рода чиновники-взяточники, мошенники, возросло количество подпольных предприятий. Появляется устойчивая группа лиц, паразитирующих на экономических правонарушениях. На дельцов «теневой экономики» раньше других обратили внимание представители территориальных группировок. Они, традиционно занимавшиеся вымогательствами или грабежами, включились в сферу бизнеса. К ним присоединились отдельные национальные, этнические субкультурные образования, а также стихийно возникшие молодежные группировки (например, группировки бывших спортсменов – «качков»).
Названные криминальные структуры обложили «данью» «цеховиков», банкиров, различного рода посредников и прочих коммерсантов. В последующем «теневые» дельцы даже получили выгоду от подобных отношений, поскольку рэкетиры начали оказывать им помощь в транспортировке товара, его охране, сбыте и т. д. И чем больше граждан не гнушалось экономическими правонарушениями, тем шире и многообразнее становился преступный мир.
Объективно в субкультурной среде зрела борьба за сферы влияния. Более масштабные группировки пытались подчинить или отодвинуть со своих территорий конкурентов. Ряд из них старались привлечь на свою сторону «воров в законе» и тем самым поднять престиж и влиятельность своего сообщества. Отдельные традиционные «авторитеты» пошли на этот шаг, так как увидели в этом возможность безнаказанного паразитирования, получения легкого доступа к материальным благам. Усиление позиций группировок с «ворами в законе» вызвало жесткое противодействие со стороны остального криминального предпринимательства, не признающего уголовные традиции. Но авторитетность первых позволила им сохранить свои позиции.
Сказанное объясняет то обстоятельство, что среди «рэкетиров» интерес к обретению статуса «вора» значительно вырос. К нему стали стремиться и те, кто с субкультурных позиций не имел на это право. Пытаясь обойти это препятствие, они иногда с помощью денег подкупают отдельных «воров в законе», чтобы последние признали за ними искомое положение. Большое распространение данный процесс получил в «азиатских» и «кавказских» группировках. Появились так называемые «лавровые воры» («налипушники», «воры пиковой масти»).
«Авторитет», помноженный на большие деньги, вскружил головы новым «ворам», которые открыто начали совершать вымогательства, расправы. Попадая в ИТУ, не зная особенностей сложившихся там отношений, они допускали отступления от уголовных традиций и обычаев – занимались откровенными поборами, притеснениями осужденных, что вело к недовольству основной массы и к потере купленного «авторитета».
Обозначенная ситуация «ворами в законе» оценивалась примерно так: «А вообще, сейчас порядка нигде нет. И у вас, и у нас. Раньше-то у нас понятия четко соблюдались: не работай, воруй, семьи тоже не имей, государство и его законы не признавай, с братвой поступай по совести, ну и так далее. А сейчас кто лезет? Молодежь, беспредельщики, у которых вообще ничего святого нет, никаких понятий: всех подряд – и ваших, и наших. Такой баклан ходки-то ни одной не сделал, а уже мнит себя законником. Фуфло. А в зоне, эти новые как себя ведут? Как шакалы последние. Тут же косяк, красную повязку на руку – и пошел очки набирать, им все равно – на запретку пойдет работать, глазом не моргнув. Любой ценой наверх лезут. Правда, что-то не очень вы их сажаете. Попадают, как правило, тупоголовые отморозки, но до хозяев им далеко» [173] .
173
Владимиров И. Указ. соч.