Россия: власть и оппозиция
Шрифт:
Если доктрина Яковлева — это то, о чем я говорю (а это именно то, о чем я говорю, ибо речь о кукловодах, умеющих считать ходы вперед), то именно дугинство есть один из компонентов яковлевской игры. Докажите мне, что я не прав, а не уверяйте, будто я обвиняют патриотов так же, как Яковлев, соответственно ему. Да и дело уже не в том, кто и в чем обвиняет, дело в том, что патриоты сами о себе говорят, или в том, как они отмалчиваются в случаях, когда молчание, игнорирование успешности яковлевских провокаций — недопустимо, поскольку оно легко может быть понято самым невыгодным, несправедливым для движения в целом, дискредитирующим образом. Да, не слишком задумывались наши патриотические лидеры над размахом и смыслом неофашизма в современном мире. Проблематично или же малоубедительно и их отмежевание от гитлеровского фашизма. Разве ж они изучают его в первоисточниках (лишенных новейшего камуфляжа со стороны иных европейских «правых», «континенталистов» и «третьепутейцев») и разве смогли показать в этой «классической» теории хоть какое-то
Россия — это самостоятельная цивилизация, культурно-исторический субъект, имеющий свои законы движения и свои цели в истории, и именно постижение этих законов и целей составляет суть деятельности элиты российского общества, коль скоро мы говорим об элите всерьез. Творит историю народ, но осмысливает, обобщает и прогнозирует именно элита. Я считал и считаю принадлежащими к этой элите и Александра Проханова, и Ксению Мяло. Мне особенно тяжело было читать написанное в «Дне» по поводу Ксении Мяло Шамилем Султановым, поскольку неприемлемость тона и слабость аргументов не соответствовали моему представлению о возможностях этого политического аналитика. Метод кухонных свар, юмористические отговорочки, грубые выражения в адрес женщины — блестящего публициста, разносный тон «нового члена Политбюро» произвели на меня тогда крайне тяжелое впечатление. Но еще более тягостно было полное нежелание Шамиля Султанова всерьез вести разговор о России;
Я убежден, что русская нация — это политэтнический сплав, и начинать «разборки» внутри русской нации, выяснять, кто там какой крови, призывать искать друг у друга иноплеменных бабушек и каяться в их наличии могут только провокаторы или кретины. Выпячивание этнической «русскости» обернется трагедией для России.
В этом случае произойдет, вдобавок к разрушительным межэтническим конфликтам, еще и расщепление самого этнического ядра русской нации с делением на «вятичей», «пермяков», «туляков», «казаков», «сибиряков» и прочее, и прочее. Мы вернемся к эпохе дофеодальной, родоплеменной, к эпохе варварства и дикости, к эпохе тотемов и жертвоприношений. Это не так уж невероятно, кстати, в условиях, когда уже вовсю идет обрядовое (в Москве-реке!) расхристианивание России, когда волхвы, венеды, дети «русского волка» стали политическими реалиями. Усилиями наших демократов в стране запущен социальный регресс, и, если Горбачев, говоря, что процесс пошел, имел в виду этот процесс, то ему еще придется отвечать за него перед всем человечеством, а не только перед народами СССР. Если мы хотим остановить регресс, вернуть общество в состояние государственности и тем самым — к культурным, коренным духовным традициям, то мы должны дать отпор всем, кто блокирует с разных сторон дело нормального здорового национально-государственного строительства. Мы должны дать отпор преступным этнократическим тенденциям на нашей территории, зная о том, чем они грозят нации и государству. Мы должны дать отпор размыванию национального вопроса, его подмене «русскоязычностью» («русскоязычные» в России — что это? Возможно ли это где-нибудь, кроме России? Во Франции, например?), а то и полным игнорированием национального русского фактора под видом «общечеловеческих ценностей», «единых планетарных, глобальных интеграционных перспектив» и тому подобного. Но что означает в этом свете вдруг заявленная тема неоевразийства? Не есть ли это очередной уход от насущного дела национально-государственного строительства России? Фактически, именно этот вопрос подняла Ксения Мяло в своих публикациях. Ответом на этот вопрос должны были стать не оскорбительные тирады, а предъявление Шамилем Султановым своей модели России — решения ее насущных национально-государственных вопросов.
Но, как ни бряцал автор «тензорными уравнениями», как «интеллектуально» ни язвил он оппонента (заодно презирая и массового читателя газеты), я ни слова не нашел ни о месте русских в Евразии Шамиля Султанова, ни о государственном устройстве будущей России. Но зато я прочитал о наманганской и ферганской элитах, которые будут «подписывать консенсус» вместе с рязанскими и тульскими элитами. Где здесь русские? Где здесь Россия? Как можно столь опрометчиво, мягко говоря, играть ключевыми вопросами нашего общего будущего? Как определяет себя национально сам Шамиль Султанов? Принадлежит ли он к русской нации, чему, повторяю, никоим образом не мешает его фамилия, как не мешала она сотням представителей русской элиты? Или же он определяет себя, например, в татарском векторе и говорит от лица татарской нации и вообще тюркских народов на данной территории? Тогда пусть скажет об этом прямо. Потому что мы были бы очень заинтересованы в диалоге национальных элит, конструктивно управляющих национальными факторами в нашем общем доме. Но для нас неприемлемо снятие русского фактора, снятие российской государственности и подмена всего этого любыми регионализациями, будь то регионализация Сахарова или Шамиля Султанова.
Это наша позиция. Мы самоопределились в
То, что этот вопрос до сих пор не обсуждается патриотическими идеологами, а подменяется другими вопросами, уводится в сферу ребусов и криптограмм, вызывает глубокую обеспокоенность.
Субъектность России как цивилизации, как особого мира, как культурно-исторического партнера других цивилизаций — это вопрос номер один. И никакими другими «окольными» вопросами этот вопрос заменен быть не может. Истосковавшемуся по Советскому Союзу населению можно попытаться подсунуть некий эрзац СССР — назарбаевскую конфедерацию или шамиль-султановскую интеграцию региональных элит, сахаровские Соединенные Штаты Европы и Азии или тириаровскую евразию от Дублина до Владивостока. Но у этих красивых игрушек самоубийственная для России и русских начинка, и наивным русским эти игрушки подсовывают так же, как начиненные динамитом куклы вьетнамским детям. И это делают те же силы, те же геополитические субъекты, которые вполне умеют охранять свою самость и вести смысловые войны.
Я уже полемизировал в газете «Правда» с г-ном Ракитовым по поводу смены ядра. У того все было сказано прямо — у России «не то» культурное ядро и его надо заменить на западное, протащив при этом Россию через катастрофу. Я буду бороться с любыми попытками сменить ядро, откуда бы они ни исходили и какое бы ядро ни предлагалось взамен. России не нужно ни англосаксонское ядро Ракитова, ни исламское ядро Гейдара Джемаля, ни тевтонское ядро из «Элементов», синтезируемых заново все той же «Ваффен-СС». Россия должна иметь то ядро, которое отведено ей Богом и исторической судьбой. Это русское ядро, ядро русской национальной культуры, может быть наиболее всечеловеческой из всех культур мира, потому что в своей великой выраженности русская культура не боялась и не боится открытости, ибо при любых условиях она оставалась собой, своего лица и своей самости не теряя.
Самостояние (с разумной открытостью, при сохранении субъектности) — это одна из первых аксиом власти. Вопрос не в том, кто персонально осуществит эту власть, а в том, что вне этого самостояния — власти нет и не может быть. Советники Ельцина подсовывают ему концепцию подмены русского ядра англосаксонским. Он принимает эту концепцию — и немедленно превращается в политический труп. Чьи-то еще советники подсовывают кому-то еще концепцию (в патриотической упаковке), по сути своей предлагающую смену русского ядра на исламское или тевтонское. Этот «кто-то», приняв такую концепцию, становится немедленно политическим трупом. Как объяснить это людям, привыкшим, что власть — это только высокая должность, это стол и кабинет, это право распределять льготы и привилегии, это шикарные автомобили и заграничные поездки, блеск юпитеров и микрофоны интервьюеров? Как объяснить партхозактиву СССР, готовому отдаться в любые руки, лишь бы сохранить атрибутику, видимость власти, что такое действительная, концептуальная власть?
То, что люди, экспериментирующие с ядром национальной культуры, никогда не станут властью, для меня так же очевидно, как и то, что выпавший из окна человек будет падать вниз, а не взлетать в поднебесье. Ибо существует закон гравитации. И пока что все, пытавшиеся нарушить его, кончали тем, что лишь подтверждали его непреложность. Если бы все бывшие коммунисты не просто зубрили наизусть слова о «познанной необходимости», а хоть в какой-то степени реально включали это понятие в сферу политики, делали это понятие частью своей политической культуры! Но они становятся дешевыми прагматиками или никчемными идеалистами прагматиками или никчемными идеалистами, как только перемещаются из известной им и понимаемой ими сферы хозяйственной деятельности, где они могут быть классными специалистами, прекрасными организаторами, талантливыми создателями объектов материального производства, в сферу идеологических конструкций, сферу подлинной власти. В этой сфере, ими не понимаемой, но в вопросах политики, безусловно, первичной в этой сфере, привычно называемой ими надстройкой, — господствуют свои законы, и закон самостояния — это первый из них.
Второй закон власти — это связь времен. Ибо легитимность власти определяется преемственностью поколений, исторической традицией, единством живых и мертвых. Берущий власть заявляет свою собственность на всю историю, во всей ее полноте. Он берет власть от лица истории, истории своего народа, своей цивилизации. Он говорит о своем праве на власть, как праве, исходящем из более глубокого понимания им истории и из более отчетливого предвидения будущего именно вследствие глубокого проникновения в национальные традиции. Разорвавший цепь времен лишается власти. Демократы разорвали ее, вырыв «черную яму» на месте 70-ти лет нашей истории. Но разве многие патриоты не заняты тем же самым? Что могут они противопоставить демократам по вопросу о советском периоде, как не еще большее углубление все той же «ямы»? Эти патриоты, подражая демократам, берут на себя ту же функцию разрушителей, топчут советский период с остервенением, которое демократам и не снилось, и после этого говорят о готовности взять власть. Извините, но это просто смешно.