Россия: власть и оппозиция
Шрифт:
— Сергей Ервандович, многих читателей не на шутку встревожил детальный анализ ситуации в Таджикистане и вокруг него, обнародованный недавно вами в газете «Советская Россия», Невольно возникают аналогии и ассоциации, связанные с обстановкой в других регионах бывшего СССР, не исключая и Россию. Итак, если коротко: какова, по вашему мнению, глубинная подоплека гражданской войны, залившей кровью таджикскую землю?
— Начну с того, что еще в 1976 году в правительственных аналитических центрах США, Великобритании и ряда исламских государств разрабатывалась совместная программа «Ислам против коммунизма», предполагавшая совместное финансирование антикоммунистических организаций в исламской части Советского Союза. Намечалось использование спецслужб для развертывания
В это же время в ряде регионов синхронно возникает ИПВ (подпольная организация, именующая себя «Исламской партией возрождения»). Такого рода подпольные организации в стране с мощными спецслужбами и однопартийной системой, коей был в те годы СССР, не могли существовать без обеспечения групп прикрытия внутри партийных элит, без разыгрывания уже имевших место противоречий между кланами, группами, группировками.
При этом авторы модели «Ислам против коммунизма» и других подобных программ практически и не скрывали, что коммунизм для них — лишь прикрытие и что главная цель — это разыгрывание крупномасштабной политической игры «Ислам против России» или даже «против православия». Эта игра рассчитана на взаимное уничтожение двух сил. Дескать, воюя на юге, русские должны будут смириться с тем, что натовские ракеты будут стоять у Смоленска и Новгорода. А страны ислама, воюя против русских, волей-неволей должны будут забыть о противоречиях «Север-Юг» и окончательно примириться с ролью неоколоний.
Расчеты, однако, показывают, что на руинах русско-исламской бойни возникнет отнюдь не цветок западной демократии, а скорее ядовитое скопище мафиозно-фашистских режимов — и на Западе, и на Востоке. Страшно представить себе, что на конфиденциальных встречах на высшем уровне, в том числе и на встречах, происходящих на нашей территории, идет зондаж такого типа сценариев.
Что касается основных противостоящих сил в разгоравшейся гражданской войне, о них уже немало говорилось. Суть в том, что против насильственно внедряемой антинародной саудистской версии ваххабизма выступил народный ислам Таджикистана, а не ленинабадская номенклатура, как твердят наши радикал-демократы. Народный мулла Хайдар собрал народ, проклял казиколона (высшее должностное лицо ислама) А. Тураджонзода, дирижировавшего событиями на площади Шохи-дон, и передал власть народным политикам. На силу народ ответил силой, что наиболее ярко проявилось в Кулябе. События в Таджикистане неопровержимо показывают, что существует традиция общины, традиция народного неизвращенного ислама, которая срослась с советским и социалистическим в глубинах народной жизни, в среде дехкан и рядовых священнослужителей. Как можно видеть, вполне проявилась и готовность отстаивать эту традицию с оружием в руках, таджикский народ восстал против духовно-политического терроризма ваххабитов, во многом несовместимого с классическим шариатом. Ведь действия так называемой исламской оппозиции, в том числе ИПВТ, по существу противоречат исламу. Они недоступны для правоверных даже в условиях священной войны джихада (которая, кстати, не была объявлена)…
— Что ж, здесь все более или менее ясно. Ну а какое значение события в Таджикистане имеют для России? Ведь мы сегодня наблюдаем конфликты и в более близких «горячих точках»?
— Знаете, я с не меньшим вниманием слежу за событиями в Севастополе и считаю, что все конфликты взаимно увязаны. Если Россия отдаст свои геополитические рубежи на Черном море, то после этого рассуждать о геополитических рубежах на Памире будет бессмысленно.
— Вы говорите о фактической реализации программы «Ислам против России». Неужели пропасть между этими факторами так глубока и непроходима?
— Я не считаю ислам в целом противником России, так как очень ясно вижу различные направления в нем. Большая часть исламских группировок в мире — это наши братья. Здесь не должно быть какого-то оголтелого неприятия.
И то, что описано нами в отчете Верховному Совету РФ по поводу ваххабитов как именно псевдофундаменталистов, — тоже существенно, как существенны роль Саудовской Аравии и действие пропакистанских сил, стимулирующих памирский исмаилизм.
Иран — это отдельный сюжет, очень непростой и противоречивый, так же, как и сюжет с Ираком, но эти сюжеты должны быть рассмотрены отдельно.
Кстати, арабский мир тоже не един. Здесь у России, если она проводит вдумчивую политику и эта политика проводится людьми компетентными, существует масса возможностей, чтобы погасить конфликт. Однако сейчас делается все возможное, чтобы его раздуть. Направление Козырева с официальным поручением на долгое время в зону таджикского конфликта как раз и подтверждает ту схему, о которой шла речь в материале «Таджикский узел», опубликованном в «Советской России» 29 июля. А именно: Козырев заложит там динамит, уедет, а через некоторое время этот динамит взорвется. Направление туда с такими высокими полномочиями министра иностранных дел — человека, известного своей негативной позицией относительно ислама, полностью соответствует известной русской пословице: «Пусти козла в огород»…
Мы предостерегаем российскую и мировую общественность, что события в этом регионе развиваются в направлении катастрофы. И вся ответственность за это будет лежать на Козыреве и тех людях, которые его туда послали. А упомянутая публикация — это предвосхищение того, что там будет происходить. И если это предупреждение не будет учтено, в том числе и прежде всего президентом Б.Ельциным, то это значит, что он — соучастник такого развития событий. И тогда причитания по поводу погибших на таджикско-афганской границе русских парней прозвучат лицемерием.
— И все-таки, каким образом конфликт в Таджикистане может повлиять на судьбу среднеазиатских республик и России?
— Во всех республиках Средней Азии есть примерно те же самые противоречия, что и в Таджикистане. Всюду действуют такие же кланы, всюду существуют религиозно-этнические противоречия. Они могут сказаться и в Узбекистане, где Каримов пока удерживает политическое равновесие. При этом возможен розыгрыш карт таджикско-узбекских, таджикско-киргизских противоречий. Достаточно поддержать какие-то силы «оттуда», и эти регионы немедленно взорвутся на фоне общего ухудшения жизни и клановых противоречий. Рано или поздно этот пожар доберется до юга Казахстана и быстро прорвется на его территорию и далее.
Когда я говорю, что судьба России решается в Таджикистане, я имею в виду геополитические проблемы, связанные с тем, будет ли Россия жандармом Евразии, возникнет ли на евроазиатских просторах крупномасштабный военный конфликт. Причем не исключается возможность и использования ядерного оружия, а оно, кстати говоря, есть у Казахстана, да и в Ходжентс, как мы знаем, производят не только сельхозпродукты.
— Какова, на ваш взгляд, должна быть позиция России, чтобы сохранить добрососедские и взаимовыгодные отношения с Таджикистаном и другими среднеазиатскими республиками?
— Сегодня есть пути, которые позволят нам в течение какого-то времени балансировать на грани конфликта, обеспечивая его мягкое протекание. Правда, с большими издержками для себя. Но эти издержки оправданы тем, что в противном случае мы действительно можем оказаться в положении, когда придется воевать гораздо ближе к Москве. Достаточно, например, проследить за судьбой Исламской партии возрождения, вспомнить, что она создавалась (в Казани), оценить ее роль на Северном Кавказе и в Поволжье. Конфликт заденет даже те этнические группы населения, которые сейчас достаточно лояльны к московскому режиму. Это может стать началом конца всех нас, всех сил, отстаивающих великую российскую государственность, независимо от того, как бы они ни относились к коммунизму, к капитализму и ко всем прочим «измам».