Россия всегда права!

Афанасьев Александр

– Да, левой… Теперь правой… Садись.

Кем бы ни был сержант – но наркоманом он не был, это точно.

– Садись на место… Милнер. Это ведь твоя фамилия – Милнер, – фамилию я прочитал на именной табличке на форме.

– Да, сэр.

– Почему тебе не доверяет твой командир?

– Я новенький в отряде, сэр. Полковник… потерял много людей… в Афганистане… в Триполитании… здесь… в других местах. Я новенький, меня никто не знает.

Да уж… У нас в казарме висел плакат, на нем тонущий моряк на фоне тонущего корабля и подпись «Кто-то разболтал!». В отличие от сухопутных крыс моряки часто бывают в чужих портах, сходят на берег и запросто могут стать

объектом провокации или вербовки. Тем более что моряку, что военному, что гражданскому, нужно? Выпивка и женщины – вот что нас губит. Поэтому у нас в курс подготовки входили и контрразведывательные дисциплины. И никто из нас просто так не вывалил бы незнакомому офицеру из другой страны информацию.

– Успокойся. Ты не курил травку?

– Нет, сэр.

– И не знаешь о том, что кто-то здесь курит. Сержант, это не шутка. Один негодяй может стать причиной гибели всей группы.

– Нет… сэр. Никто из нас не курит.

– Тогда рассказывай. Что ты видел. Глаза на дереве?

– Да, сэр. Глаза на дереве, я правду говорю, сэр.

– Как ты их увидел. Вспомни. Ты стоял на месте?

– Да, сэр, стоял на месте. Потом вдруг понимаю, что на меня кто-то смотрит. Глаза, сэр. На дереве, точно.

– Какие они были? На какой высоте от земли? Большие? Очень большие?

– Нет, сэр. Маленькие. Как у собаки.

– На какой высоте?

– Примерно… фута три над землей, сэр. Фута три, сэр, может чуть побольше…

– А зачем ты туда посмотрел? – вопрос был не праздный, если человек не желает что-то рассмотреть специально, он смотрит обычно на уровень своего человеческого роста.

– Не знаю, сэр. Просто… я почувствовал, что там кто-то есть. Понимаете, просто почувствовал. А потом – глаза эти пропали. И я… шагнул назад и поскользнулся… И закричал, сэр.

– А почему раньше не кричал? Почему не стрелял?

– Не знаю, сэр… что-то нашло… не знаю, сэр, честно. Я даже страх не сразу почувствовал, только когда они исчезли… я правду говорю, сэр.

Откинув полог, в палатку вернулся Ругид.

– Куда вы дели травку? Смотрите, парни…

– Полковник, давайте выйдем ненадолго…

Мы вышли из палатки. Дождь перестал, но было так сыро, что вода просто висела в воздухе. Лицо можно было вытирать каждую минуту.

Я пересказал то, что услышал, добавив и свое мнение – парень не наркоман и вряд ли курил. Ругид презрительно фыркнул:

– Что за чушь. Глаза… на дереве… собачьи… ерунда какая-то.

– Помните ЗАПТОЗ, полковник? [41]

– Хотелось бы забыть.

– Там происходило много чертовски интересных вещей. Например, как-то так получалось, что бандитам Вьетконга удавалось подходить вплотную к патрулям, пока не становилось слишком поздно. Каким-то образом Вьетконгу удавалось убивать вооруженных до зубов янки голыми руками. Каким-то образом Вьетконгу удавалось проникать на аэродромы, охраняемые минными полями, патрулями и снайперами. Вы знаете, что такое Вьет-во-дао? Или шаг черепахи? [42] Все это оттуда.

41

ЗАПТОЗ, Западная часть тихоокеанской зоны. Индокитай, место, где долгие годы шла война между проамериканскими и прояпонскими силами. Японии помогала Великобритания, а САСШ – Российская Империя.

42

Вьет-во-дао – старинное искусство рукопашного боя Вьетнама, по эффективности не уступает карате. Шаг черепахи – совершенно особенный шаг, человек стоит на месте – и в то же время он идет, передвигаясь исключительно ступнями как червь. Это невозможно описать словами, это надо видеть.

– И при чем тут все это?

– При том. Вернувшиеся оттуда – те, кому посчастливилось выжить, – говорили о том, что они не видели вьетнамцев, пока те не подходили почти вплотную или не начинали взрываться самолеты на аэродроме. Снайперы клялись и божились, что никого не видели в прицелах – хотя проникновение шло в их секторах. Возникло очень серьезное подозрение, что вьетнамцы владеют неким народным способом отводить глаза, что позволяет им как бы растворяться в окружающей среде, становиться ее частью, так что чужак его не видит.

– Ерунда.

– Далеко не ерунда. В русских сказках не раз и не два упоминается о паранормальных способностях отвода глаз, есть упоминания про шапку-невидимку. В семидесятых – в ЗАПТОЗ работала целая группа русских специалистов, нацеленная на поиск подобных загадок. Это могло быть прорывом в боевых действиях.

– Откуда вы все это знаете, господин вице-адмирал?

– Мой отец был в ЗАПТОЗ.

– Военный наблюдатель?

– По документам – так. Что было на самом деле – не знаю. Он не успел мне ничего рассказать – его убили в Багдаде. И мать – тоже.

Ругид покачал головой:

– Вас, русских, напалмом не выжжешь.

Я должен был обидеться. Но не обиделся – не самый худший эпитет для народа.

– Потому мы и русские. Эти джунгли – все равно что клад, здесь никто и никогда не изучал ни растительность, ни животный мир, ни индейские племена дальше, чем на расстоянии несколько километров от воды. Никто толком не описывал индейские племена. Все, что здесь делалось, – так это варварская вырубка леса, выращивание наркотиков на тайных делянках, да подпольная добыча золота и драгоценных камней, когда в реку течет смертельный яд! Не исключено, что мы имеем дело с чем-то нам неведомым.

– И это неведомое принесло солдатский медальон?

– Именно! Оно достаточно разумно. И хочет предупредить, чтобы мы не ходили сюда. Оно хочет предупредить нас о том, что здесь были другие люди и они погибли. Идемте, у меня появилась идея.

Вместе с полковником мы зашли в палатку, которая охранялась отдельно. Это был центральный пост охраны, в этой палатке был расположен командный центр аналога нашей системы «Монолит». Системы электронного контроля периметра объекта – причем это была не просто цепь датчиков и столбиков с лазерными излучателями, это была зона сплошного контроля, создававшая в зоне охраны непроницаемый купол, проникнуть в который можно разве что из-под земли. Мы все носили RFID – метки, чтобы система принимала нас за своих.

– Умеете на этом работать?

– Конечно.

– Тогда вот что. Здесь есть классификация объектов по весу?

– Конечно, есть. Иначе система будет реагировать на каждую мышь. Вы хотите сказать…

– Именно! Какой нижний предел?

– Сорок килограммов в пересчете на европейскую систему.

– Поставьте двадцать и посмотрите, что выйдет.

Полковник поставил нижний предел веса в двадцать килограммов – и мы увидели, что за прошедшую ночь у нас было шестьдесят девять нарушений охраняемого периметра. Мы все прошлой ночью имели реальную возможность уснуть и не проснуться. Присоединиться к тем, кто был здесь и погиб.