Россия. Погружение в бездну
Шрифт:
По прошествии времени и событий проясняется в какой — то мере первоначальный план расчленения СССР. Вероятно, по этому плану предполагалось полное отделение республик Балтии, с одной стороны, и преобразование отношений остальных республик с Москвой на конфедеративной основе - с другой. Причем конфедерация мыслилась, по — видимому, как подготовительный этап к дальнейшему и уже окончательному распаду единого государства. Заметим, что среди высшего русского генералитета были те, кто понимал, что Россия ради своего выживания
«вынуждена была добиваться максимума государственной централизации. Если этот способ «судьбоносных проблем» для других народов был исключением, то для России он составлял основное, объективно предопределенное правило»
Это правило действует и поныне.
Осуществление названного первоначального плана связывалось с «перестроечной» деятельностью Горбачева и его ближайшего окружения. То был план не разового обвала СССР, а поэтапного его демонтажа. Но жизнь внесла свои коррективы, введя в игру Б. Н. Ельцина - личность роковую для Горбачёва.
По иронии судьбы, своего политического могильщика Ельцина породил сам Горбачёв. Он перевел его из Свердловска в Москву (Горбачёв вместе с Лигачёвым, если верить А. В. Коржакову, даже уговаривал Ельцина переехать в Москву, а тот колебался (Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. М., 1997. С. 49)), сделал секретарем ЦК КПСС, а затем - 1–м секретарем МГК КПСС вместо В. В. Гришина и кандидатом в члены Политбюро.
По мнению В. С. Павлова, Горбачёв направил Ельцина в Московский горком со специальным заданием - искоренить гришинское наследие и разгромить партийные кадры. Ведь
«Москва всегда была инкубатором партийных кадров для всей страны, и для верхних эшелонов власти особенно. Кроме того, в столице была крупнейшая партийная организация, в которую входили партийные организации всех центральных органов власти. Надо отдать должное, строитель Ельцин оказался талантливым взрывником. Московская партийная организация всего за два неполных года была им основательно разгромлена»
Но партийная организация - это люди. Ломая судьбы людей, доводя их до отчаяния, а порой до самоубийства, Ельцин легко мог утвердиться в собственном могуществе и впасть в амбициозное состояние. Психологически это понятно, а с точки зрения особенностей его характера - очевидно.
Б. Н. Ельцин по своей натуре - лидер. Поэтому столкновение его с Горбачевым было в принципе вероятным, а в обстановке «перестройки», замутившей прежние понятия о партийной субординации и власти, неизбежным. Имел место и привходящий, так сказать, фактор - вмешательство супруги генсека Р. М. Горбачёвой в московские городские дела, что довело Ельцина до
«белого каления»
(Вот что рассказывает В. И. Болдин о поведении Р. М. Горбачевой:
«Раиса Максимовна - человек с твердым, жёстким и властным характером - умела подчинять своей воле других, добиваться желаемого всеми силами и средствами. Она быстро стала первой дамой страны, во всяком случае, значительно быстрее, чем М. С. Горбачев по — настоящему почувствовал себя лидером партии и государства. Не стесняясь она звонила и давала поручения помощникам генсека и некоторым членам руководства страны, особенно тем, кого знала»
Конфликт между Горбачевым и Ельциным на людях произошел в октябре 1987 года. Л. М. Замятин рассказывает об этом так:
«Мне, как послу, оставшемуся членом ЦК КПСС, было известно, что на Политбюро в октябре обсуждался проект речи Горбачева, которую он должен был произнести в связи с 70–летием Октябрьской революции. Ельцин в ходе этого закрытого обсуждения высказал ряд серьезных критических замечаний, которые касались как оценок прошлых периодов в жизни страны и партии, так и перспектив и путей развития перестройки. «Мы здесь произносим новые слова — лозунги: гласность, перестройка, плюрализм, а на деле ничего не делаем для того, чтобы от лозунгов перейти к делам»,- таков вывод Бориса Николаевича.
Отпор этой критике Ельцина принял
Экзекуция над Ельциным была, как известно, продолжена в ноябре, уже на пленуме Городского комитета партии, проводившемся в Колонном зале. Помню этот бурный пленум, где один за другим выступали заранее подготовленные ораторы, а сам Ельцин, приехавший (а точнее, доставленный) из больницы, выглядел надломленным, больным… Именно тогда он был освобожден от руководства московской партийной организацией и, как предполагалось, должен был уйти на пенсию. Он этого не сделал и, более того, стал настаивать на предоставлении ему работы»
М. С. Горбачев дал ему работу, посадив на должность 1–го заместителя председателя Госстроя СССР в ранге министра. При этом он сказал Ельцину:
«Но имей в виду: в политику я тебя не пущу»
Речь, разумеется, шла о высших государственных и партийных должностях.
По версии В. С. Павлова,
«именно заказной характер разгрома кадров (МГК.- И. Ф.) обеспечил Ельцину «крышу». Ранг министра СССР при существующей должности первого заместителя председателя Госстроя СССР был дарован специально для него. Все привилегии и блага, с которыми он так громко воевал на публике,- «Чайка», дача, поликлиника, паек, путевки и т. п.- все было сохранено»
Словом, Горбачев поместил его в теплую и тихую гавань. Но это — то и было невыносимо для Ельцина с его непомерным честолюбием.
Можно представить, как он, совсем недавно обладавший высоким положением и головокружительной властью, от которой зависели многие людские судьбы, мог все это пережить. У Ельцина было такое чувство, что мир, в котором он жил и работал прежде, «грубо вышвырнул» его (Ельцин Б. Н. Записки президента. С. 31).
И он, по — видимому, затаил глубокую обиду, переросшую затем в неистребимое желание разрушить этот мир. Ему удастся исполнить свое желание. Но пока его терзали душевные муки. Они остались в памяти надолго.
«Часто в ночные бессонные часы,
– писал он позже,-
я вспоминаю эти тяжелые дни, быть может, самые тяжелые дни в моей жизни. Горбачёв не задвинул меня в медвежий угол, не услал в дальние страны, как это принято было при его предшественниках. Вроде бы благородно - пощадил, пожалел. Но немногие знают, какая это пытка - сидеть в мертвой тишине кабинета, в полном вакууме, сидеть и подсознательно чего — то ждать… Например того, что телефон с гербом зазвонит. Или не зазвонит»
Но телефон молчал, усугубляя «мёртвую тишину кабинета». Будучи в состоянии «психологического надлома», Ельцин впадал в депрессию, находясь в
«полном трансе»
На него в такие минуты
«было тяжело смотреть»
Он страдал от «безлюдья» и «безвластия».
Страсть к власти самая, пожалуй, яркая черта индивидуальности Ельцина. В. В. Костиков, наблюдавший за ним с близкого расстояния, пишет: