Россия. Путь к возрождению (сборник)
Шрифт:
И это единство он передаёт многозначительным и искренним словом «мы».
Такое отождествление не может быть создано искусственно, произвольно или преднамеренно. Можно желать его – и не достигнуть, можно мечтать о нём – и не дойти до него. Оно может сложиться только сто собою, естественно и непроизвольно, как бы расцвести в душе, иррационально распуститься в ней, победить и заполнить её. Однако это признание «иррациональности» патриотического чувства отнюдь не следует толковать в смысле отказа от его постижения или в смысле его полной случайности, хаотичности, или неуловимой беззаконности. Ибо на самом деле это чувство, иррациональное по переживанию, подчинено совершенно определённым инстинктивно-духовным формам и законам, которые могут быть и должны быть постигнуты.
3. Что есть патриотизм
Патриотизм есть чувство любви [89]
Прежде всего, обретение родины должно быть пережито каждым из людей самостоятельно и самобытно. Никто не может предписать другому человеку его родину – ни воспитатели, ни друзья, ни общественное мнение, ни государственная власть, – ибо любить, и радоваться, и творить по предписанию вообще невозможно [90] . Патриотизм, как состояние радостной любви и вдохновенного творчества, есть состояние духовное, и потому он может возникнуть только в порядке автономии (свободы) – в личном, но подлинном и предметном духовном опыте. Всякое извне идущее предписание может помешать этому опыту и привести к злосчастной симуляции. Любовь возникает «сама», в лёгкой и естественной предметной радости, побеждающей и умиляющей душу. Эта свободная предметная радость или осеняет человека – и тогда он становится живым органом любимого предмета и не тяготится этим, а радуется своему счастью; или она минует его душу – и тогда помочь ему может только такое жизненное потрясение, которое раскроет в нём источники духовного опыта и любви.
89
См. главу третью, раздел первый.
90
См. главу вторую, раздел первый.
Так называемый казённый, внешне принудительный, официальный патриотизм далеко не всегда пробуждает и воспитывает в душе чувство родины, нередко даже повреждает его. А между тем опытный и тактичный воспитатель может действительно пробудить в ребёнке настоящий патриотизм. Но именно пробудить, а не навязать. Для этого он сам должен быть искренним и убеждённым патриотом и уметь убедительно показывать детям те глубины и прекрасности родины, которые на самом деле заслуживают любви и преклонения. Он должен не «проповедовать» любовь к родине, а увлекательно исповедовать и доказывать её делами, полными энергии и преданности. Он должен как бы вправить душу ребёнка в духовный опыт его родины, вовлечь её в него и приучить её пребывать в нём и творчески расцветать в нём. Тогда патриотическое самоопределение осуществится свободно и непосредственно. И ребёнок станет незаметно живым органом своей родины.
В основе такого слияния или сращения лежит всегда некоторая однородность в путях и способах духовной жизни: человек может узнать свой народ, прислушиваясь к жизни своего личного духа и к духовной жизни своего народа и узнавая своё творчество в его путях, а его пути в своём творчестве. Это даёт ему радостное, уверенное чувство, которое можно выразить словами:
Я – как он; он — как я…
Или ещё:
Мой дух — как его Дух; его Дух – как мой дух.
И следовательно: я есмь дух от Духа его; я принадлежу ему, а потому – ему моя любовь, моя воля, моя жизнь.
Вникнем в этот процесс основательнее и глубже, и мы найдём следующее.
Патриотическое единение людей покоится на некоторой сопринадлежности их, столь необходимой, естественной и священной, сколь необходим, естественен и священен человеку сам духовный Предмет и духовный способ жизни. Люди связуются в единую нацию и создают единую родину именно в силу подобия их духовного уклада, а этот духовный уклад вырабатывается постепенно, исторически из эмпирической данности – внутренней, скрытой в самом человеке (раса, кровь, темперамент, душевные способности и неспособности), и внешней (природа, климат, соседи). Вся эта внутренняя и внешняя эмпирическая данность, полученная народом от Бога и от истории, должна быть проработана духом, причём она и со своей стороны формирует дух народа, то облегчая ему его пути, то затрудняя и загромождая их. В результате возникает единый национально-духовный уклад, который и связует людей в патриотическое единство.
Бремя эмпирического существования вообще преодолевается только творчеством, т. е. созданием новых ценностей в страдании, в труде, во вдохновении. Человека вообще освобождает только прорыв к духу, только осуществление духовных состояний [91] . Личный страх и опасность, личное страдание и гибель перевешиваются и превозмогаются только тою любовью и тем радованием, которые посвящены не гибнущему, Божественному содержанию. И вот в этом творчестве и особенно в этом духовном творчестве каждый народ имеет свои специфические особенности, образующие его национальный духовный уклад, или, выражаясь философически, его национальный духовный акт [92] .
91
См. главу третью, раздел второй.
92
Само собою разумеется, что этот акт включает в себя и всю глубину бессознательного, жизнь инстинкта, страстей и наследственного уклада жизни.
Так, каждый народ по-своему вступает в брак, рождает, болеет и умирает;
по-своему ленится, трудится, хозяйствует и отдыхает;
по-своему горюет, плачет, сердится и отчаивается;
по-своему улыбается, смеётся и радуется;
по-своему ходит и пляшет;
по-своему поёт и творит музыку;
по-своему говорит, декламирует, острит и ораторствует;
по-своему наблюдает, созерцает и создаёт живопись;
по-своему исследует, познаёт, рассуждает и доказывает;
по-своему нищенствует, благотворит и гостеприимствует;
по-своему строит дома и храмы;
по-своему молится и геройствует; он по-своему возносится и падает духом;
по-своему организуется.
У каждого иное чувство права и справедливости, иной характер, иная дисциплина, иное представление о нравственном идеале, иная политическая мечта, иной государственный инстинкт. Словом, у каждого народа иной и особый национальный духовный акт.
Самые узлы исторически данного характера – инстинкта, страстей, темперамента, чувства, воображения, воли и мысли – распутываются и расплетаются у каждого народа по-своему; и по-своему же он превращает эти нити в духовную ткань. В борьбе души с её ограниченностью и с её несчастьем, с её страстями и с её невозможностями каждый индивидуальный человек слагает себе особый духовный путь; но именно этот путь выстраданной духовности роднит индивидуальную душу сходством и близостью с другими душами единого национального лона.
Замечательно, что нити душевного и духовного подобия связуют людей глубже, а потому и крепче других нитей. Самый путь и способ личного одухотворения, самый ритм духовной жизни в её созерцании и действии, самый характер умственного интереса, самая степень духовной жажды и удовлетворения, самый подъём отчаяния и славословия – всё скрепляет души единого народа подобием и близостью. Это подобие ведёт к тому, что люди связываются взаимным, глубоким тяготением, заставляющим их дорожить совместною жизнью, устраивать её и совершенствовать её организацию. Сходство в духовной жизни ведёт незаметно к интенсивному общению и взаимодействию, а это, в свою очередь, порождает и новые творческие усилия, и новые достижения, и новое уподобление. Духовное подобие родит духовное единение, и обратно. И весь этот процесс духовного «симбиоза» покоится в последнем счёте на сходном переживании единого и общего духовного предмета. Нет более глубокого единения, как в одинаковом созерцании единого Бога, но истинный патриотизм и приближается к такому единению.
Это не значит, что все сыны единой родины должны быть одного религиозного исповедания и принадлежать к единой церкви. Однако патриотическое единение будет несомненно более тесным, интимным и прочным там, где народ связан не только единой территорией и климатом, не только государственной властью и законами, не только хозяйством и бытом, но и духовной однородностью, которая доходит до единства религиозного исповедания и до принадлежности единой и единственной церкви. Патриотическое единение есть разновидность духовного единения, а поклонение Богу есть одно из самых глубоких и сильных проявлений человеческого духа.