Российские этюды
Шрифт:
– Тогда в чем суть? – спросил я оба внутренних голоса, наблюдая, как солидный мужчина привычно сигает через забор зоны.
– Ты видел, сколько лишнего народа появилось? – начал объяснять мне внутренний голос. – Охрана, механики по ремонту турникетов и заборов. Это новые рабочие места.
– А сколько железа ушло на эти заборы, как суперски смотрится такая инновация, это же двадцать первый век! Ты слышал, как красиво гудят обогреватели в помещении с турникетами?
Обогреватели гудели громко, но тепла не давали. Двери в помещение упорно не хотели закрываться и двадцатиградусный мороз проникал внутрь, не создавая уюта.
– А потом, – стыдливо продолжил первый внутренний голос, – это же какие возможности открывались во время стройки этих заборов, какие подряды на земляные работы, на снос старых платформ.
Я замолчал и с уважением стал думать про авторов этого проекта, перенесшего Подмосковье в двадцать первый век.
Башня и вокзал
Пушкино, старинный вокзал. Тут снимали фильмы, где показывали редкие военные встречи и частые военные проводы.
На привокзальной площади стоит водонапорная башня. Никакой воды она не напирает, а стоит для красоты и истории. Тут назначали свидания влюбленные, но потом бросили, т. к. соседний автовокзал не создавал романтического настроения.
Башню лет пятнадцать назад покрасили и решили, что с нее хватит. Башня облупилась, потускнела и стала совсем похожей на древнюю. Я ее помнил просто кирпичной и стройной, но мало ли какие картинки могут появиться в усталом мозгу.
Вокзала не видно. Его закрывает нечто, именуемое торговым центром, состоящее из жердочек и рекламных щитов. Где-то рядом стояла статуя Ленина, показывающая рукой на Москву. Ее тоже не видно.
Торговля идет оживленно. Это главное занятие для местных пенсионеров: встать пораньше и обойти все магазины, чтобы узнать где, что, почем. Часть торговли выплеснулась на главную улицу. Там стоят всепогодные женщины-продавцы и продают нечто цветное и дешевое. И еще много мелочей, без которых немыслима наша жизнь. Например, набор расчесок разной длины.
Темп жизни не московский, очень неторопливый. Покупатели долго смотрят на расчески и пытаются понять: почему с их приобретением жизнь станет лучше и веселее.
Я иду по главной улице и чувствую, что темп моей жизни тоже замедляется. Я не спеша думаю о расческах, а нахлынувшие воспоминания заглушает странное чувство, что все прошлое ушло в никуда. Хотя я узнаю дома, и даже свою старую почту, но тут уже нет стариков, сидящих на скамейках, нет березок и самостийных огородов с будками для садовой утвари. В глубине построили высокие красно-желтые дома. Они крикливы, они новые хозяева старого подмосковного городка – бывшего центра сбыта краденого на знаменитом рынке и тихих дачных улочек.
Два города
У одного из министерств стоят черные машины. Около них суетится пожилой мужчина с полосатым конусом в руках. Его задача не допустить остановки машин всякой мелюзги и дать быстро выехать на бульвар нужным машинам. Он грудью перегораживает движение, смотрит, как с невидящими мир глазами к машине приближается важный человек, шофер услужливо открывает дверь, и вскоре черная машина, разбрызгивая соленую кашу, вылетает на бульвар.
Я стою рядом, вытираю от капель пуховку, осознаю свое ничтожество и иду на Покровку. Там раздается вой сирены, за машиной с сиреной несется что-то темное, чуждое, дорогое, с тонированными стеклами. Замыкает все это мрачный воинственный внедорожник.
Так возят еще более важных и нужных. Голубое небо и яркое солнце немножко померкли. Я иду по скользким тротуарам, стараясь не ступать на проезжую часть, и вспоминаю классику:
«Лица пожарных под нахлобученными касками были мужественны и суровы. Вокруг кавалькады тучей носились ребятишки. Они пронзительно вопили: „Тилили-тилили, а дракона повезли!“ Взрослые прохожие опасливо жались к заборам.» А. и Б. Стругацкие.
– Завидуешь ты! – вдруг сказал внутренний голос. – Вот посадили бы тебя в такую машину, и с сиренами по всей Москве. Все тебя боятся, жмутся к заборам, пардон, стенам, а ты, понимая свою значимость, небрежно звонишь по телефону, советуешь, указываешь, направляешь, намекаешь. А где-то тебя ждет накрытый стол, веселые друзья и красивые женщины. Красивые женщины любят власть.
Кто-то мне сказал, что успех в жизни начинается с момента, когда ты смело можешь послать гаишника, который нечаянно остановил твою машину.
– А ты все формулы пишешь, в компьютер смотришь, глаза портишь, – продолжал внутренний голос. – А жизнь – вон, унеслась в сторону Садового кольца. Помнишь, тебе ясно сказали, что в компьютер смотрят исполнители, а не настоящие мужчины.
Я пожал плечами и не стал спорить. Красивая женщина мне нужна только одна, и ей все равно на какой ступени власти я балансирую. Веселых друзей у меня в избытке, машину я сам люблю водить, а управлять государством и делать непроницаемое лицо… Меня этому не учили. Вот уравнениям Максвелла учили. А как, сидя в кресле, смотреть свысока на стоящих около тебя людей – этому учат где-то в других местах.
Два школьника на тротуаре смотрели на экран телефона и хихикали. Увидев меня, они спрятали телефон и стали разглядывать водосточную трубу, покрытую сосульками.
Мимо прошла очень красивая девушка в черных колготках и в обтягивающей пуховке.
– Ээээхххх… – протянула одна из старушек с палочкой и обратилась к своей подруге. – Вот как время-то летит!
Подруга в сердцах сплюнула и стала рассматривать рекламный щит с большими иностранными буквами.
– И чего ты тут бродишь? – спросил меня внутренний голос. – У тебя в кармане телефон, и если ты нажмешь несколько кнопок, то услышишь голоса тех, кто тебя любит и ждет.
Я так и сделал. Вновь засверкало морозное небо, исчезли трещины на фасадах зданий, побелел грязный снег в переулках, солнце вспыхнуло в окнах, тротуар внезапно опустел, обозначая дорогу к тем, кому я был нужен.
И город стал другим.
Трейлер путешествия во времени
Меня попросили написать о том, как менялись Москва и москвичи за годы развития капитализма в России. Ты, дескать, человек, которому ничего не нужно, абсолютно беспристрастен и наблюдателен. Делать тебе нехрена, а посему – сядь и наваляй.
Я сел и задумался. Про политику я не пишу. Поэтому навалять про телевизионных героев первого канала у меня не получится. Не будет хватать слов и выражений, которые мы изучали в школе.
А что остается?
Бандиты? Мои знакомые бандиты не того калибра. Ну дали они одному умельцу убитый «мерседес» и попросили сделать конфетку. За две недели машина стала похожа на те, что стояли у дилеров. И вдруг «мерседес» исчез. Темной ночью, прямо у будки сторожа гаражного кооператива. Тихо так исчез. Будка стоит, сторож спит, а машины нет!