Российские вожди в борьбе, любви и смерти
Шрифт:
По версии Роя Медведева, 7 ноября 1982 года во время парада и демонстрации Брежнев несколько часов стоял, несмотря на плохую погоду, на трибуне Мавзолея. Через три дня утром во время завтрака в Завидове Брежнев вышел в свой кабинет что-то взять и долго не возвращался. Обеспокоенная жена пошла за ним и увидела его лежащим на ковре возле письменного стола. Через четыре часа после того, как сердце Брежнева остановилось, врачи объявили о его кончине. На следующий день ЦК КПСС и Советское правительство официально оповестили мир о смерти Л. Брежнева.
По другой версии, генсек умер ночью, но его смерть
Невольно напрашивается параллель с Ельциным. Последние годы правления граждане часто замечали, что их жизнь неразрывно связана с медициной и могуществом врачей, что работают они на пределе и только потому, что всегда есть помощники, которые не дадут оступиться…
Более 16 лет Юрий Андропов страдал от прогрессирующего заболевания почек, которое привело к хронической почечной недостаточности. Дважды в неделю он приезжал в ЦКБ делать гемодиализ — очищение крови от шлаков, которые почти не выводились из организма. Андропов сам попросил пригласить иностранного специалиста, чтобы проконсультироваться насчет своей болезни. Обсуждалась возможность пересадки почек, против которого возражали советские специалисты, которые считали, что на фоне атеросклероза пересадка опасна. Профессор А. Рубин подтвердил это мнение. После этой консультации Андропов почувствовал себя увереннее.
Жена Андропова страдала от неврозов. Она пристрастилась к успокоительным, не могла обходиться без транквилизаторов. Часто ее клали в неврологической отделение ЦКБ. Андропов очень переживал за жену, что тоже отражалось на его здоровье.
Обострение болезни Андропова происходило на фоне борьбы с Черненко, который также был тяжело болен. Врачи приняли решение о пересадке Андропову искусственной почки. Андропова поддерживал пример канцлера Австрии Б. Крайского работавшего с искусственной почкой.
Он всегда знал, что обречен, но никогда не жаловался. Болезнь сделала его еще более сдержанным, жестким. Он стал плохо ходить. Для него была разработана щадящая программа официальных встреч. Умер от осложнения: поехал на юг, купался в море, в холодной воде, и простудился. По другой версии, Андропов в легкой одежде гулял в лесу и сидел на гранитной скамейке. Он замерз. На следующий день у него появилась флегмона, которую надо было оперировать. Операция прошла успешно, но силы генсека были подорваны — рана не заживала. Он продолжал работать в больнице, но думал о том, чтобы уйти со своего поста. По поводу его преждевременной кончины ходили слухи, что его убили. Якобы на него было совершено покушение.
Генеральным секретарем почти автоматически стал человек, долгое время занимавший хотя и не слишком заметные, но достаточно высокие посты, а в последние месяцы и замещавший больного Андропова — Константин Черненко.
Родился он 24 сентября 1911 года в деревне Большая Тесь Новоселовского района Красноярского края. Новый генсек был старше своего предшественника.
Черненко — старый выдвиженец Брежнева. Когда тот работал первым секретарем ЦК Молдавии, Константин Устинович был у него завотделом пропаганды и агитации. Позже, перебравшись в Москву (1956), Брежнев вызвал туда и Черненко, зная, что этот человек никогда
Черненко страдал хроническим заболеванием легких (эмфиземой), каждый год отдыхал в Крыму. Однажды в 1983 году он отравился присланной ему министром В. Д. Федорчуком рыбой. Инфекция и интоксикация наложились на изменения в легких. Черненко стал инвалидом.
С конца 1984 года Черненко уже почти безвыездно находился в кунцевской Кремлевской больнице. В ночь с 9 на 10 марта 1985 года он скончался, как писала западногерманская «Бильд» два дня спустя, «Господь прибрал кремлевского вождя»...
Пожалуй, никто из мировых политиков не умирал с чувством исполненного долга. Каждый из них имел на душе камень. Счастливее всех был император Диоклетиан, который удалился от управления государством в деревню. А когда за ним приехали, чтобы просить вернуться в Рим, он сказал: «Посмотрите, какую замечательную капусту мне удалось вырастить».
Алгоритм покушений на Сталина
Ночью 25 августа 1933 года Сталин, Ворошилов, Жданов и начальник оперативного отдела ОГПУ Паукер прибыли на поезде в Сочи и затем выехали на легковых машинах в «Зеленую рощу», правительственную дачу возле курорта Мацеста.
Когда проезжали через Ривьерский мост в центре Сочи, в «бьюик» со Сталиным и Ворошиловым ударил неизвестный грузовик. Охрана из второй машины открыла огонь, но грузовик умчался.
Никто, к счастью, не пострадал.
Шофера грузовика вскоре нашли. Оказывается, перед рейсом он крепко напился. Никакой мысли о покушении у него, конечно, не было.
23 сентября, спустя месяц, Сталин совершал морскую прогулку на катере «Красная звезда». Днем катер с пассажирами отошел от причала в Гагре по направлению к Пицунде. Причалив к берегу, компания пообедала под сенью эвкалиптов и сосен и отправилась в обратный путь.
Но погода испортилась, поднялись волны, и путь в Гагру затянулся до семнадцати часов. А на подходе к Гагре катер обстреляли с берега. Все пули попали в волны.
К ночи из Тбилиси прибыли перепуганные первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) Л. Берия и начальник ОГПУ Закавказья А. Гоглидзе. Началось расследование.
Оно показало, что пограничный пост, не получив извещения о задержке катера, сделал три предупредительных выстрела по идущему в запретной зоне кораблю.
Доклад о расследовании удовлетворил Сталина. Вопрос о покушении отпал.
До убийства Кирова (1 декабря 1934 года) и осознания Сталиным факта, что никакая охрана не в состоянии обеспечить защиту высшему должностному лицу, оставалось чуть больше года.
Об отношении Сталина к риску выразительно написал писатель-эмигрант Марк Алданов: «Это человек выдающийся, бесспорно, самый выдающийся во всей ленинской гвардии. Сталин залит кровью так густо, как никто другой из ныне живущих людей, за исключением Троцкого и Зиновьева. Но свойств редкой силы воли, бесстрашия, по совести, отрицать в нем не могу. Для Сталина не только чужая жизнь копейка, но и его собственная, — этим он резко отличается от многих других большевиков» (1927).