Российский колокол №5-6 2021
Шрифт:
Дорога к старому форту, построенному ещё до революции, была долгой и тряской. После Русского моста асфальт недолго петлял среди сопок, переходя в разбитую лесную колею. Суглинок на ней размывало так, что от края до края поперёк дороги плескались озёра. Так что на летнюю «вахту» Петрович старался приехать сразу на два-три дня, чтобы не колотить рессоры почём зря. Ночевал в машине, откинув задние сиденья в багажник своей «тойоты-пробокс». Можно было бы поставить палатку, не барин, но змеи вокруг. Соорудил себе мангал, ставил чайник на угли, встречал солнце из-за сопки, а провожал его взглядом среди островов, раскиданных по заливу Петра Великого, словно камни в японском саду…
Он представлялся случайным визитёрам как «смотритель форта», а те верили, старались не сильно качать свои права. Задавали вопросы, Петрович как мог отвечал. Нашёл в магазине книжку про строительство крепости, пораскинул, какой форт где находится, определил местоположение «своего», девятого. «Экскурсии» проводил со знанием дела, но денег не брал. Только просил не мусорить и не портить стены вековой постройки.
В дни, когда дежурил на работе или не мог приехать к форту по другим причинам, непрошеные гости оставляли после себя заметные следы. Тогда Егоров молча собирал мусор в большие чёрные пакеты и вывозил с острова. Весной обновлял стрелки с надписью «Выход» в подземных лабиринтах, которые сам же и нарисовал, обойдя все подземелья. На крыше-багажнике завёз горбыль, смастерил из него лестницы для спуска в потерны. Крепостное сооружение оказалось хлопотным хозяйством высотой с двухэтажный дом и глубоким подвалом со множеством коридоров-потерн.
Занимаясь своим «объектом», как про себя Петрович называл форт, между делом посматривал на бухту, где четверть века назад базировался флот. Но больше к берегу не спускался, держал слово.
В лесу, окружавшем крепостное сооружение, ничего интересного. Редкие низкорослые деревья цеплялись за жизнь на высокой сопке. По их дружному наклону в одну сторону легко было определить преобладающее направление ветра. Грибов мало, клещей много. Ни ягод, ни лиан лимонника. Суровая земля, словно созданная для защиты от неприятеля.
Только однажды лес подарил ему яркое впечатление. Весной на левом фланге форта Петрович услышал тявканье щенков. Пожал плечами: откуда? Ближайшее жильё – за десять километров. Пошёл на звук, за поваленным деревом увидел играющих щенков. Хотел подойти ещё ближе, рассмотреть, но дорогу преградила лиса. Рыжая, худая, с чёрной точкой на носу и белым кончиком на хвосте. Поначалу Петрович не понял: при чём тут лиса и щенки собаки? Но лиса оскалила зубы, выказывая дурное намерение. Щенки же продолжали клубиться в своей возне, не обращая внимания на человека.
– Да это лисята твои, что ли? – Петрович удивился схожести детёнышей дворовой собаки и лесных обитателей. – Ладно-ладно, ухожу, извини, что потревожил.
Пятясь назад (мало ли, вдруг бросится вдогонку?), Петрович отступил на несколько шагов. Лиса потеряла к нему интерес и скрылась за комлем поваленного дерева. Егоров видел в новостях, что по острову бродят лисы, но сам ещё не встречал.
Через неделю, отстояв смену дежурного по институту, Петрович заехал в супермаркет.
– Вот загадка-то, что им дать-то? Или набрать еды для лисы, а она сама решит, съесть или щенкам своим дать? И ведь ни один продавец не скажет, за дурака сочтут… Колбасу возьму варёную, печенье. И сыр, как в басне, – решил проблему Егоров.
У форта покромсал колбасу ножом, высыпал вперемешку с печеньем и сыром в обрезанную пятилитровую бутылку из-под воды и пошёл с едой на левый фланг. Но там уже никто не пищал, не скулил, не играл. Моряк не знал, что после встречи с человеком лиса обязательно поменяет нору – безопасность детёнышей прежде всего.
– Куда теперь это девать? – Петрович пожал плечами, вернулся к форту, поставил еду. – Проголодается, придёт на запах колбасы. А нет, так и ладно, перемешано теперь всё.
Через пару часов вернулся с обходом – пластиковый короб был на месте, а еды в нём не было. С тех пор в каждый свой приезд оставлял гостинцы для лисы. Иногда, заслышав мотор, она выбегала из леса и ожидала Петровича на взгорке, метрах в двадцати от крепости. Свыклась с новым знакомым, к еде подходила без опаски, только гладить себя не давала. Да Петрович и не стремился к этому: животное лесное, наслышан про бешенство. За три летних месяца на хорошей кормёжке рыжая знакомая приобрела благородный вид: шерсть стала пышной, мордочка – гладкой, а хвост распушился так, что по размеру догнал саму лису.
Место кормёжки было у люнета – убежища для пехоты под защитой трёхдюймовых пушек. Люнет был спроектирован грамотно, с переходом в подземную галерею – Петрович рассмотрел замысел проектировщиков на рисунках в книге. Но стройка прервалась самой историей. Революционные события бушевали не только в Петрограде, но и волнами, с опозданием, докатывались на Дальний Восток, к берегам Тихого океана. То белые придут, то красные. То японцы, то американцы с англичанами…
Так и остался недостроенным девятый форт. Центральная часть вышла массивной, годной к обороне, а боковые постройки для артиллерии остались только в планах. Да вот ещё выемка в скале, словно арка с каменной кладкой, напоминала о замыслах военных инженеров. Петрович запоминал новые для себя термины – контрминная галерея, кофр, бруствер, горжа, потерна…
Пулемётные ячейки и подземные ходы бывший моряк рассматривал так, будто раскрывал для себя военные секреты столетней давности. Он ходил вокруг укрепления, представлял себе живых людей, строивших форт. Как человек военный понимал, для чего нужно было строить оборону. Но время шло, крепость ветшала без присмотра. Вот и в этом люнете обрушилась задняя стенка, запечатав сквозной проход.
В этой нише с ажурным входом из кирпича Петрович оставлял еду для лисы.
Сам занимался привычной работой – покосом. Не скосишь – вырастет жёсткая трава в рост человека, засохнут бодылья к ноябрю, а там и до пожара недалеко. Два года назад туристы или шальные люди пустили пал по сопке, огонь подобрался к самому форту. Большого вреда качественному бетону огонь-низовка причинить не мог. Но сам факт сожжённой вокруг объекта земли Петровичу был не по нутру.
– Бардак на корабле не потерплю! – сказал он сам себе, и с тех пор пять метров от бруствера тоже вошли в зону его ответственности.
Две крупные трещины по фасаду главной галереи заботили смотрителя. Четырёхметровые стены были рассчитаны на огонь корабельной артиллерии, но выдержат ли разрушение временем?
– Непорядок, непорядок, – сокрушался капитан Егоров и замазывал цементом трещины, не давая возможности дождям просочиться вглубь форта.
Отставной офицер был убеждён, что рано или поздно к людям придёт понимание красоты военной фортификации. Сто лет простояла крепость, простоит ещё триста. Если следить за ней, очищать трещины от прорастающей травы, от мелких камней. Да охранять от людей.
С людьми Петрович встречался нечасто. Место дальнее, труднодоступное. Чаще других сюда наведывались диггеры – они сами себя так называли. Молодые люди в шнурованных ботинках, в камуфляже, с рюкзаками за спиной, с палками в руках. Появлялись как из ниоткуда, шныряли по подземным лабиринтам, фотографировали, но вреда крепости не причиняли. Егоров держался с ними сухо, но претензий не предъявлял: да и кто он им?
Худшими гостями были пьяные компании на мощных джипах. Этим высокий подъём на гору давался легко, каменистые осыпи четыре ведущих колеса преодолевали без проблем. Из больших багажников выгружали ящики со спиртным и закуску. С задних сидений выпархивали девицы в шортах или джинсах – смотря по погоде. Если обычный в этой местности туман рассеивался, компания, как правило, усаживалась на бруствере и с восторгом тыкала пальцами по сторонам: