Российский колокол. Спецвыпуск. «Новогодняя молния»
Шрифт:
– Ох ты, Боже мой, – жаловалась соседкам бабка Настя, – и что делать со Светкой нашей, ума не приложу.
– Так она у вас еще молодая, – успокаивали ее соседки.
– А толку-то с того, что молодая? Смотреть не на что. Тощая да больная вся внутри. Отравили ее на заводе этом. Какой мужик возьмет ее такую? Да и смотреть она ни на кого не хочет. Сколько уговариваю ее: съезди в город, к племяннику нашему Степану, развлекись, да все отнекивается.
На день рождения попала она случайно. Уступила ворчанию бабушки, поехала в город и встретилась с подругой по институту. Та настояла: будут все свои, да и пора Светлане развеяться, совсем монахиней стала. Ей было тоскливо за развеселым столом. Все радуются, веселятся, а она… К знакомству с Сергеем и
А когда они с дочерью уехали вечером и Сергей застенчиво попросил разрешения приехать еще разок, Светлане стало грустно. Хватит морочить голову хорошему человеку, в следующий приезд она положит конец этому ухаживанию.
Сергей прикатил утром в следующее воскресенье, опять с дочерью, и бабушка с дедом всерьез всполошились.
– Пора вам узнать правду, Сергей, – решительно начала Светлана во время очередной прогулки по парку. – Я больна неизлечимой болезнью, и врачи отпустили мне не много лет жизни. Давайте расстанемся друзьями. А ваше увлечение пройдет. Не нужно вам больше приезжать.
– Чем вы вздумали меня напугать?! – весело рассмеялся Сергей. – Я навел справки о вас. Так вот, Светлана, неизлечимых болезней не бывает. Нужно только, чтобы человек очень захотел выздороветь. Это сказал мне мой добрый знакомый и хороший доктор. Я сделаю все, чтобы помочь вам. Если только вы не возражаете…
Уже смеркалось, когда москвичок Сергея отъехал от бабушкиного дома. Светлана смотрела вслед, и ей вдруг очень захотелось стать здоровой и счастливой.
Сергей приезжал каждое воскресенье, привозил шоколад, фрукты, а еще радость встреч, и Светлана с удивлением обнаружила, что у нее проснулся аппетит, привычная тошнота и боли все реже посещали ее, и появилось желание увидеть себя в зеркале. Однажды в воскресенье, это было в конце сентября, Сергей не приехал. Не приехал утром, не приехал днем, и Светлана тоскливо и бесцельно бродила по дому. День тянулся бесконечно долго, и она не смогла уснуть до глубокой ночи. Легкий стук в окошко поднял ее с постели. За окном в свете луны стоял Сергей.
– Ты сумасшедший, – обрадовалась она. – Нормальные люди спят по ночам, а не стучатся в чужие окна. Откуда ты свалился за полночь?
– Я в командировке был, – оправдывался Сергей. – Пришлось задержаться. Извини, я ненадолго. Через сорок минут идет междугородный автобус. Только тебя увидеть…
– Ничего себе зрелище! Растрепанная немолодая женщина в ночном халате, – рассмеялась Светлана. – А как твоя дочь там, в городе, совсем одна?
– Она у меня уже совсем большая, привыкла управляться сама.
Перед Новым годом, 31 декабря, был четверг, Сергей приехал среди дня.
– Тебе на сборы полчаса, – неожиданно и безапелляционно заявил он. – Володьку в охапку – и вперед. Новогодние каникулы проведете у меня. Поторопись, мне еще на завод нужно.
Почему-то она не стала возражать и упрямиться, сунула в старенький чемодан все, что попало под руку, ведь ненадолго уезжает, угостила подзатыльником сына: быстрее собирайся! И, уже сидя в машине, она вдруг поняла: все страшное осталось позади и она едет в новую, счастливую жизнь. В свой городок Светлана вернулась в конце каникул лишь для того, чтобы подать заявление на увольнение из школы и собрать оставшиеся свои вещи.
Снежок попал Сергею в грудь, чуть не в лицо.
– Эй ты, дылда, что потерял? Что ищешь? Айда к нам в компанию, у нас одного мужика не хватает, а девушка, вон какая красавица, лишняя! И выпить у нас есть!
Он повернулся и поплелся домой, а вслед неслись хохот и меткие, как тот снежок, определения. Так ему и надо!
Стараясь не шуметь, Сергей притворил за собой дверь. Наверное, Светлана не спит, ждет его. Сейчас она выйдет навстречу, обнимет, и все недоразумения и неприятности отойдут, как дурной сон. Но дома было темно и тихо. Он разделся, повесил пальто на вешалку… и дернулся. Ондатровая шапка, нахально расположившаяся на его вешалке, обожгла руку своим ворсом. Ступая на цыпочках в одних носках, он осторожно пробирался в темноте. Наткнулся на стул, стоящий на дороге, и замер. «Что это со мной? – разозлился он на себя. – Крадусь, как вор, в своей квартире».
Дверь в спальню была закрыта…
«Она спит спокойно, когда я тут места себе не нахожу! Мне назло! Ну и пусть!» Не включая свет, он разделся и скорчился на диванчике, укрывшись скатертью со стола.
Идти в прихожую за теплым пальто значило снова встретиться с шапкой. Пусть ему будет хуже! И то, что длинные ноги не помещаются на коротком диванчике и приходится свернуться калачом, – тоже пусть! Света утром увидит, как он промучился ночь, пожалеет, и все прояснится…
Утро нового года ничего не прояснило. Света была пасмурной, она плохо спала. Сергей где-то мотался ночью. Она прислушивалась к его шагам, услышала грохот стула. Сейчас он войдет в спальню, обнимет ее, и все-все встанет на свои места. Но нет, впервые за все время он спал отдельно, неудобно скорчившись на диванчике. Муж подозревает ее в чем-то. Как он смеет?! Она же ни в чем не виновата! А шапка эта… Светлане очень хотелось, чтобы проклятая шапка оказалась дяди Стёпина. Больше некому.
По дороге до дома Степана она сидела молча, отвернувшись, глядя в окно. Ондатровая шапка лежала на заднем сиденье, завернутая в белый платок, чтобы глаза не мозолил ее возмутительный блеск. «Дуется, – думал Сергей, – что-то скрывает от меня. Я никогда не расспрашивал ее о прошлой жизни, а она не рассказывала. Я никогда не ревновал ее к прошлому». И вот теперь что-то темное встало между ними, отзывалось болью в его сердце. Он явно чувствовал эту боль в груди и незаметно ощупывал себя. Где это болит? То ли слева, то ли со стороны спины?
У Степана было, как всегда, шумно и весело. В кои веки ему не нужно было идти на работу, и он барахтался с детьми.
– О, кто к нам пришел! – обрадовался он, встретив Сергея на пороге. – Ну-ка, Танька, слезай с отцовской спины! Галя! Накрывай на стол, у нас гости дорогие.
Галина вышла из кухни, вытирая руки фартуком, и церемонно поздоровалась.
Сергей любил бывать в этой семье. Степан был жизнелюб и балагур. Крепко сбитый, с проседью, терявшейся в светлых, коротко стриженных волосах, он оделял неистощимой энергией все свое окружение. А вот Галина была его противоположностью. Малорослая, болезненно тощая, черная, как галка, некрасивая и неулыбчивая. «Что связывает этих людей? – недоумевал Сергей. – Какими нитями Галина управляет Степаном, взбалмошным жуиром и непоседой?» Видимо, в ней был некий стержень, цементирующий эту семью.
– Стёпа, – пропела Светлана, – ты вчера у нас шапку оставил.
И протянула ему злосчастную ондатру.
– Ты что, Света? – пожал плечами Степан. – Не оставлял я у тебя шапки. Вон она, моя шапка, на вешалке.
Они молчали на всем пути домой.
«Ну почему она изворачивается? – думал Сергей, поглядывая украдкой на бледную сосредоточенную жену. – Уж лучше бы призналась, покаялась, простил бы ее, и продолжали бы мы жить как прежде».
«Что, я совсем потеряла память? – думала Светлана. – Не помню, кто приходил вчера, когда я возилась на кухне. Эта Зойка со своим сантехником некстати приперлась, тот в грязных сапогах наследил, а у меня пирог в духовке подгорал… Ну не виновата я! А Сергей как сыч надулся. Как он может меня в чем-то подозревать? Как это мерзко и недостойно! Ну и пусть дуется. А все-таки откуда взялась эта шапка?»