Ростки миров
Шрифт:
— Выходи честной люд. Время великого обряда в помощь защитнице доброй. Пора, как встарь человекам биться с чудищами. Выходи честной люд.
Раз лишь прокричал Игниус у центрального столба, а дальше молча шёл. На мостках первый оказался. Один. За много лет, как молодой служка у него появился, отвык он от такого. Игниус почувствовал, как задрожали губы и, прикусив их до крови, вперил взгляд в туман на том берегу, часто моргая. Так и стоял, слушая, как гудит настил мостков под десятками ног. Пора. Развернулся.
Впереди стояли трое. Игниус встретил их взгляд. Прямой, твёрдый,
— В давно минувшие, светлые дни молодости мира всё живое сотворили боги. Но наособицу человеки вышли. Много, очень много вложила в нас Гмаранга. Свою любовь, свою жизнь, свою кровь. Оттого всегда особняком дела людские стояли, потому и жертва наша к богине доходит. Ибо лишь возвращаем мы ей полученное давно. Жизнь прожить можно по-разному и не каждый после смерти в светлые чертоги создательницы попадёт. Но только не вы. Ожидает она вас, раскрыв объятья. И тысячи предков наших — ждут.
Игниус резанул запястье, обмакнул пальцы в рану и, не обращая внимания на падающие под ноги капли, шагнул к юношам. Провёл на лбу их кровавую черту.
— Богиня ждёт вашей помощи.
Парни рванули с пояса ножи, шагнули на край настила, переглянулись и почти одновременно резанули себя по горлу. Тишину разорвал жуткий хрип, а затем молодые, сильные ноги отправили ещё полные жизни тела в полёт. К воде. Юноши раскинули руки и грудью врезались в гладь реки, разбив её спокойствие. Всплеск и громкий дружный вздох вторил ему с помоста. Игниус не видел тел в воде! Словно они мгновенно растворились в косах богини.
Шёпот людей за спиной нарастал рокотом, плач, никем более не сдерживаемый, возносился над рекой в небо, к равнодушному огненному колесу. Поднималась и вода в реке. Медленно, почти неощутимо. Но десятки жадных глаз ясно видели, как исчезают камни и следы на берегу, скрываясь под набегающей волной.
— Восславим же Гмарангу и новых помощников её! — Игниус обернулся к сельчанам.
— Славься Гмаранга! — раздалось над рекой и тени на том берегу заколыхались и скрылись в глубине тумана.
Игниус, вмиг обессилев, опустился на краю помоста, в месте, где спрыгнул его служка, так и не приняв из его рук жертвенные чаши на вечное хранение, так и не став, как мечталось ему, жрецом богини. Смотрел Игниус на плотно затянутый браслет на руке. Кровь уже не капала на доски настила. Капали слёзы одинокого старика.
Ошибка
Мир Падшего бога
Лиал стоял у окна и смотрел на город. Любовался дымными столбами, что вставали над портом. Он не мог видеть, но знал, что похожие, только слабее, следы пожаров поднимаются и в районе главных ворот. Что ж, реольцы всегда были отличными мореходами. Неудивительно, что атака с воды вышла у них удачнее.
— Не пора ли вмешаться?
Эти интонации уверенного в своей силе и власти человека. Голос, который был рядом с ним с самого детства. От самых ворот Корпуса, куда съезжались юные дворяне, решившие посвятить себя воинскому служению. Ровный баритон верного друга, с которого он, неуверенный и замкнутый в своих страхах, всегда брал пример. Голос человека, горло которого он бы сейчас сжал…Лиал оборвал кровожадные мысли. И оглядел в отражении стекла говорившего.
Тот развалился в кресле, обитом тёмным, как Лиал любил, бархатом. Цвет был единственной уступкой его второй, тайной жизни. Сначала, лет с шести, он боялся темноты, как самого страшного врага, а затем, годам к тридцати, уже не мог без неё. Вольготно вытянутые и скрещённые ноги в лакированных туфлях, пена белоснежного кружева на рукавах, почти касающаяся вина в небрежно сжатом бокале, строгие линии камзола полувоенного кроя, обтягивающего широкие плечи, узкий, длинный и тяжёлый клинок, прислонённый так, чтобы касаться бедра.
— Рано, Трейдо, рано, — стараясь, чтобы не дрожал голос, ответил Лиал. — Что я буду делать с теми, кто ещё не ступил на землю?
— Прихлопнешь в море? — предположил собеседник. — Что тебе швырнуть магией пару каменных ядер?
— Смысл? Я уже устал от этой войны. Пусть сами идут ко мне.
— Как знаешь, — ровным голосом протянул его друг. Вернее, бывший друг. — Это тебе держать ответ перед королём.
— И никаких нравоучений об исполнительности? — выгнул бровь Лиал, пусть собеседник и не видел его лица. Ещё один тяжёлый камень на чашу весов. Ту, что значила его предательство.
— Надоело, — кратко ответил собеседник и пригубил бокал. — Ты уже не тот малыш, что раньше спрашивал моего мнения. И уже давно не слушаешь меня.
Половина, отстранённо, будто неважное, отметил Лиал количество выпитого вина. Убрал волшебное отражение и продолжил наблюдать за пожарами.
— Господин!
Трейдо в кресле даже не вздрогнул, когда тишину комнаты разорвал этот громкий, хриплый голос. Он и не слышал его, хотя с его обладателем был заочно знаком и не раз читал его имя в сводках своих подчиненных. Когда-то один из лучших убийц тех, кто сейчас штурмовал город, а теперь верный, хоть и невольный, слуга Лиала. Стоящий у окна маг внимательно вгляделся в черноту глаз на иссохшем лице за стеклом. Что он там хотел увидеть? Надежду? Во взгляде того, кто её безвозвратно потерял сам и даже душой не принадлежал себе? Лиал чуть шевельнул подбородком.
— Мы нашли госпожу, — слуга верно понял желание. Хриплые, короткие фразы оставляли кровавые следы на сердце. — Охрана мертва. Нападавшие в форме моих бывших товарищей. Но это не они. Подняли одного. Ваш пятый лесной полк. Из-под восточных границ. Десятицу назад их приказом из штаба приписали к отдельному отряду. Они ждали именно карету госпожи. Добили его на месте. Свои, — Ламин помолчал и опустил взгляд. — Врагов было слишком много. Нашей охране чуть не хватило сил. Напавших осталось двое.
Лиал зажмурился и вцепился руками в оплёт окна. Стекло протестующе заскрипело, сжимаемое изуродованным металлом, грозя разлететься осколками, как его сердце этой ночью, когда в нём потух её огонёк.
— Ты чего там кряхтишь?
Лиал распахнул глаза. Стекло снова послушно отразило улыбающегося предателя. Впрочем, он всегда ставил родину выше остального. Вот только Лиал ни разу не дал повода заподозрить себя в чём либо. Так почему он отдал такой приказ?
— Трейдо, ты знаешь, что Алма погибла? — голос всё же дрогнул.