Ротмистр Гордеев 3
Шрифт:
Хорошо что револьвер заряжен серебряными пулями. Да, далеко не на всех тварей этого мира они действуют, но с ними как-то спокойней.
Достаю его и наставляю на китайца, вступившего с нами в разговор.
— Считаю до трёх и нажимаю на спуск! Раз…
Китайцы замирают, не веря, что я действительно так поступлю. Да я и сам пока что до конца в себе не уверен. Скорее — блефую. Будь передо мной явный враг: японский солдат или шпион, пальнул бы без тени сомнений, а тут всё-таки гражданские…
— Два…
Троица переглядывается,
— Два с половиной… А, хрен с ним — три! — засаживаю пулю в ногу говорливому китайцу.
Помереть не помрёт, но на всю жизнь запомнит, что с русскими шутки шутить плохо.
Сухоруков тоже оказывается на высоте, двумя быстрыми и короткими ударами отправляет напарников подстреленного в глубокое беспамятство. Восхищённо смотрю на него: не знал, что отечественным жандармам преподают что-то вроде боевого самбо моего времени.
Не понимаю, с чего вдруг происходящее не нравится другим китайцам. Мне казалось, они увидели достаточно, чтобы сделать правильные выводы. Но, видать, такова человеческая природа: люди учатся не на чужих ошибках, а на своих.
Сделать ещё выстрел физически не успеваю, ствол буквально выбивают из рук каким-то хитрым приёмом.
Вот зараза! Прихожу в сущее бешенство.
Видит бог, я этого не хотел! Но они сами напросились на неприятности.
Хватаю за шкварник мелкого китайца, которому не повезло подвернуться под руку первым, запускаю ракетой в сторону его дружков. Не бросок — а прям мечта баскетболиста, трёхочковый!
В смысле, запущенный мной китаец сносит с ног сразу троих.
Ещё парочке безжалостно ломаю ноги и дроблю кости.
Ну сами ж напросились! Теперь поздно жаловаться!
Сбоку проявляется чья-то недовольная физия. Двигаю в неё локтем, физия убирается и, кажется, надолго. Впереди у неё визит к местному стоматологу и как минимум операция на челюсти.
— Как-то так! — кричу я. — Как-то так!
Рядом возникает небольшой вихрь, удаётся разглядеть Лукашина-старшего, который вертится юлой и машет сразу двумя шашками как вертолёт лопастями.
— Лукашин, ёрш твою медь! Не зацепи!
— Само собой, вашбродь! Не зачеплю! — на секунду останавливается он и вновь обращается в мини-смерч.
Его брат уже успел перекинуться в медведя, который с удовольствием крушит и рвёт на части недруга.
Коронный приём у него на загляденье: поймать очередного китайца, приподнять и опустить спиной на колено. Короче, хрусть и пополам!
Заварушка заканчивается так же стремительно, как и началась. Через несколько секунд мы понимаем, что остались одни на поле боя. Это если не считать тех китайцев, которым сегодня конкретно не повезло. Но вроде обошлось без трупов.
Двери в столовку заперты с той стороны, но Лукашин-младший выносит её на раз-два, приложившись волосатым плечом. Само собой, от обмундирования его снова остались лишь жалкие остатки.
Дальше нас ждёт баррикада из столов, шкафов, скамеек и прочей рухляди, выдававшей себя за мебель.
Откуда-то сверху на меня прыгает мелкая пигалица и пытается с дикими воплями вцепиться мне в глаза. Когти у неё длиной с велосипедную спицу, не представляю, как она обращается с ними в быту.
Церемониться с ней я не собираюсь, да и собственное зрение мне дорого, так что перехватываю на лету её выставленную лапу, слегка раскручиваю, чтобы придать скорость, и запузыриваю в окно.
Пигалица вылетает на улицу вместе с хлипкой оконной рамой.
Фанза двухэтажная. На первом собственно сама столовка, на втором нечто вроде «нумеров»: узенькие пенальчики-комнатушки, в которых ютятся и по сути спят на голом полу гости заведения.
Какими судьбами сюда занесло франтоватого Вержбицкого? Меня только от одного вида этой халупы подташнивает, а нашего шляхтича по идее должно выворачивать наизнанку…
Ага, вот и желающий ответить на мой ещё не высказанный вопрос!
Дом тряхнуло, в стене напротив образовался провал, а из него выглянула оскаленная звериная морда. Тигр-переросток преградил нам путь.
В его янтарных безумных глазах нет ничего человеческого, только бездна, ярость и… голод.
— Вержбицкий! Ты?! Давно не виделись, хороняка… — усмехаюсь я.
— Гордеев! Как ты меня нашёл? — в зверином обличии оборотню трудно даются человеческие слова, но разобрать, что он говорит возможно.
Теперь я ни капли не сомневаюсь — это точно Вержбицкий.
— Элементарно! — ухмыляюсь я. — Ты воняешь как скунс!
Револьвер пропал, остался где-то возле входа, искать времени не было, но у меня остается ещё один козырь — заговорённый клинок.
— Ну что, гадёныш! Готов сдохнуть по-настоящему?!
В первый раз ему удалось обмануть меня, прикинувшись трупом. Больше этот номер у него не пройдёт.
Гигантская кошка грациозно опускается на задние лапы. Догадываюсь, что меня ждёт: сейчас тварь подбросит вверх подобно распрямившейся пружине.
Сжимаю клинок со всей силой. Её хватит, чтобы нашинковать оборотня, превратить в кровавый фарш.
Тигр открывает пасть. Как завороженный гляжу на огромные клыки, между которыми кнутом бьётся толстый красный язык.
Тварь издаёт оглушительный рёв.
Сейчас… Ну же…
Отталкивается задними лапами, устремляется вперёд, но в последний момент меняет траекторию прыжка, уходит немного правее, натыкается на стену, тут же перегруппировывается, мягко, как мячик, пружинит от неё и красивым прыжком огибает нас, оказавшись на спиной.
А потом… Потом оборотень исчезает.
С улицы раздаются крики, пальба.
Стремглав несёмся вниз, выскакиваем из фанзы.
Нашим глазам предстаёт не самое аппетитное зрелище: растерзанный жандарм. Тварь когтями буквально сорвала с него лицо, теперь вместо него какая-то каша из мяса и костей.