Ротмистр Гордеев
Шрифт:
С хэканьем опускаю клинок на её длинную, лишённую всякого изящества шею, вкладываю в удар все силы, всю злость и ненависть, что успел накопить, мщу за погубленные тварью жизни русских офицеров.
Теперь шашка не встречает сопротивления и погружается в плоть Джу как в масло.
Женская головка отделяется от туловища и с грохотом падает на пол, подпрыгивает несколько раз и замирает.
Взгляд демона заволакивает пеленой, глаза становятся стеклянными.
– Николай Михалыч, сегодня вы превзошли сами себя! – восклицает Николов. – Если
– Я даже не представляю, как вы с этим живёте, - вздыхаю я.
– Не просто живём, а сражаемся насмерть.
– Почему амулет не среагировал?
– Демоны вроде рокуроккуби умеют обманывать не только людей, но и амулеты. Так что теперь вам придётся полагаться не только на него, но и на магическое зрение, которое вам подарила кровь Хихи.
– Надеюсь, чего-то другого она мне не подарила? – меня аж передёргивает от неприятных воспоминаний.
– За своё здоровье можете не волноваться. Ну и коли ваше магическое зрение помогло нам разоблачить опасного демона, давайте ка проверим остальных девиц. Кто знает, может среди них затесалась ещё парочка-другая демонов?
Звать Сяо Вэй не приходится, она прибегает сама, перепуганная насмерть, и застывает в проходе.
– Что скажете насчёт мадам, Николай Михалыч?
– Мадам как мадам, - оглашаю вердикт я.
– Уже лучше, - облегчённо вздыхает подполковник и обращается к хозяйке борделя:
– Госпожа Сяо Вэй, потрудитесь, пожалуйста, снова собрать здесь весь ваш персонал. Я имею в виду не только девочек, а вообще всех, кто у вас работает.
Вместе с охраной, садовником, поварами и прочей прислугой набирается человек тридцать.
Внимательно обхожу каждого, разве что в рот не заглядываю.
– Чист, чист, чист…
Пройдя вдоль всей цепочки, сообщаю:
– Демонов среди них нет.
– Что ж, дамы и господ, вопросов к вам больше не имею. Только к вашей хозяйке. Мадам Сяо Вэй, потрудитесь сообщить, как это вы умудрились взять на работу японского демона?!
Женщине становится плохо. Усаживаем её на стул, слуга приносит воды и какие-то таблетки.
Выпив их, Сяо Вэй пускается в путанные объяснения.
– Вы ведь сами видели Джу… Разве она похожа на японку?
Подполковник кивает, ободрённая этим хозяйка борделя продолжает рассказ:
– Вот и я решила, что это обычная китаянка. Времена сейчас такие, что многие девушки не прочь заработать своим телом на жизнь. До этого дня у меня к Джу не было ни малейших нареканий, а клиенты её очень любили.
– Откуда она у вас?
– Её привели мои знакомые… с той стороны фронта.
– Хунхузы? – сверлит её взглядом Николов.
– Да. Они были очень настойчивы, когда просили меня устроить судьбу Джу. Я всего лишь выполнила их просьбу.
Моё сердце ёкает, когда она говорит о хунхузах. Я перебиваю Николова, прежде чем он хочет задать новый вопрос.
– Скажите, а это случайно были не люди Ли Цао?
– Что вы, господин офицер! ! Все знает, что Ли Цао ненавидит японцев. Это были другие хунхузы, которые с ним никак не связаны.
– Хорошо, - кивает подполковник. – У меня на сегодня ещё много дел. Скоро сюда прибудут для разбирательства жандармы. Они решат, что делать с вами и вашим заведением, а нам, Николай Михалыч, пора в другое место: расследовать нападение на поезд.
С огромным облегчением выхожу вместе с Николовым из борделя. Только там понимаю, что могу теперь дышать полной грудью.
– Так и живём, Николай Михалыч, - говорит он. – Так и живём…
Глава 19
Глава 19
Кажется, у меня личный рекорд в этом мире - впервые я несколько часов не вылезаю из-за руля местного чуда инженерной мысли – николовского служебного автомобиля. Не скажу, что получаю удовольствие, устаёт всё, что можно: руки, спина, ноги, глаза. Хлеб шофёра этого времени зарабатывается тяжким трудом.
Мы выезжаем из города, пылим по просёлку вдоль железнодорожного полотна к месту нападения на наш воинский эшелон. До сих пор не по себе от пережитого в борделе Сяо Вэй.
– Николай Михалыч, вы как? – Николов, словно читает мои мысли.
Честно признаюсь, что до сих пор мурашки по коже.
Николов достаёт из кармана фляжку, протягивает мне.
– Глотните. Может, полегчает.
Принюхиваюсь. Что-то явно спиртное.
– Господин подполковник, я ж за рулём…
Николов удивляется.
– А причём тут это?
У них, что можно пить за рулём? Хотя, когда автомобиль роскошь, а не средство передвижения… Да и гаишников я тут до сих пор ни одного не видел.
– У нас водителям запрещено пить за рулём. Дорожная полиция строго следит, чтобы это правило соблюдалось.
– Ну, стопочка, другая не сильно ослабит внимание водителя. Да и выветрится быстро.
Ну, да, с местными скоростями и открытыми кабинами, когда водила и под ветром, и под дождём, и под снегом…
– У нас большинство машин с закрытыми салонами. А на скоростях под сто километров в час, даже небольшое рассеяние внимания способно привести к смертельной катастрофе, - делюсь с Николовым.
Подполковник удивлён.
– Сто километров в час? Сколько это будет в верстах?
Хорошо хоть не надо объяснять, что такое метрическая система.
– Больше девяносто.
– С ума сойти! Это же какая-то фантастическая скорость…
– Некоторые гоняют ещё быстрее. В полтора, два раза.
– Сложно даже представить себе.
Пожалуй, про реактивную авиацию и космос я не буду пока рассказывать подполковнику, дабы совсем уж не шокировать Николова.
Господи, мало мне было увиденного и пережитого у Сяо Вэй в «весеннем доме». Разбитые и обгоревшие вагоны, лежащие вокруг трупы часовых. Место событий взято под охрану и оцеплено солдатушками «бравы ребятушками» под командой пехотного штабс-капитана.