Ротвейлер
Шрифт:
– Ах, что за чудесные подарки! Ты так внимателен, дорогой! – мать Джереми разместила цветы в трех вазах, развернула шоколад и вынула из желтого пакета «Турмалин». Джереми просиял от ее похвалы, он впервые обрадовался с тех пор, как ему позвонили вымогатели. Мать приготовила его любимый обед, какие обычно бывают на пикниках в Аскоте или Глайндборне [18] – копченый лосось, пирог, салат и клубника со сливками. Мать настояла, чтобы они выпили шампанского.
18
Ежегодный оперный фестиваль
После обеда она снова сделала нечто необычное, заговорив об отце. Она предложила посмотреть альбом с фотографиями, которого он, кажется, не видел раньше. Джереми вдруг понял, что она уже несколько лет не говорила о Дугласе Гиббонсе. Не странно ли для пожилой вдовы? Неужели, когда очень долго живешь, случается так, что человек, с которым ты прожил больше пятнадцати лет, постепенно, со временем, теряет свою значимость?
Джереми с интересом разглядывал свои фотографии – одиннадцати и двенадцатилетнего, потом в том роковом возрасте – в тринадцать. Он представлял себя именно таким, каким и был в то время: очень высоким школьником с невинным лицом и ясным взглядом. На фотографиях он не улыбался, чтобы не показывать ненавистную железку. Что нашла в нем эта Тэсс, почему захотела его? Его схожесть с отцом? Он раздумывал об этом, стараясь не очень увлекаться, и тут она вдруг появилась перед ним на фотографии. Она стоял рядом с его родителями и мужчиной, вероятно, ее бывшим мужем. Спокойствие Джереми было нарушено, и он, борясь с собой, закрыл глаза, чтобы не видеть ее.
В этот же момент мать захлопнула альбом со словами:
– Вам, молодым, быстро становится скучно от разглядывания старых снимков, правда?
Он возразил:
– Вовсе нет, просто я так давно не видел фотографий папы, – что-то подсказало ему произнести слово «папа» вместо «отец». Он знал, что это ее обрадует.
Но если и обрадовало, то она не подала виду, только вздохнула точно так же, как Инес. Так вздыхают одинокие люди. Она улыбнулась ему.
– Твой отец был хорошим мужем, – и тут же все испортила, – в принципе.
Джереми был поражен и боялся того, что она еще может сказать. Что, если она знает о Тэсс и, самое страшное, других женщинах, которые были до Тэсс? Но вскоре он понял, что опасности нет. Если даже фотографии о чем-то ей напомнили, то вряд ли о неверности мужа.
Но скоро она вновь посеяла неприятные сомнения.
– Знаешь, дорогой, меня научили не ожидать от мужчины многого. Меня научили, что они в каком-то смысле никогда не становятся взрослыми, но ты, конечно же, исключение. Моя мать часто говорила: «Если женщина чего-то хочет, то она может настаивать на своем, строить планы и даже плести интриги, но если мужчина чего-то хочет, он просто берет это, будто так и надо». Я поняла это на своем опыте.
Он боялся спросить, что она имеет в виду. Но ее слова оставили в душе Джереми образ отца, всегда берущего все, что захочет, включая женщин.
Она переключилась на цветы и шоколад. День был солнечный, совсем не такой, как обещали в прогнозе погоды. Они прошлись по пригородным тропинкам и решили дойти до церкви через луг, а вернуться по лесу. Джереми сотни раз уже проделывал этот путь в детстве, сначала с матерью, потом с друзьями, и вот теперь он смотрел на эту дорогу совсем другими глазами и спрашивал себя: а не здесь ли отец встретил Тэсс? Такая женщина как она вполне могла бы соблазнить отца в лесу, получая удовольствие от риска. Но дом Тэсс находился как минимум в десяти милях отсюда, тогда как дом матери слишком близко, а значит, подобные встречи были бы для них опасны…
На ужин они съели суп с курицей, и Джереми уехал около восьми. Сначала он надеялся, что улицы будут пустыми, но ошибся, и скоро оказался в пробке. Хотел оставить машину на
В квартире Инес еще горел свет. Поднимаясь по лестнице, Джереми вдруг захотел побыть в чьей-то компании. Всю дорогу домой он чувствовал себя очень неуверенно. Началась новая неделя, и, возможно, в пятницу ему позвонят эти люди и захотят еще денег. Деньги у него были, и довольно много, но как остановить эту череду вымогательств? Решив не раздумывать, почему обычная уверенность в собственных силах вдруг покинула его, он постучал в дверь Инес. Она не услышала или притворилась, что не слышит, и он постучал еще раз. Вместо того чтобы поговорить с ним по домофону, она посмотрела в глазок. Дверь открылась, но Инес не выглядела дружелюбной.
– Я только что от матери. Заметил, что дети на улице кричат, думал, может, они не дают вам уснуть, раз у вас все еще горит свет.
– Нет, весь вечер тут тихо и спокойно.
– Можно войти?
Всем своим видом показывая, что не хочет его пускать, она холодно ответила:
– Да, конечно.
Она выключила телевизор, но не успела спрятать коробку от видеокассеты с фотографией ее второго мужа. Это у нее уже мания. Ее личная порнография, подумал Джереми с презрением. Своим надменным видом она испортила ему настроение, и у него отпало желание общаться. Он не стал садиться в кресло, а на ее «вежливые» вопросы о матери и транспорте отвечал стоя и рассеянно. Она не предложила ему выпить, а вместо этого сказала:
– Ну, если у вас ничего срочного, то, боюсь, мне пора спать.
«Лгунья, – подумал он, – будешь заниматься онанизмом перед экраном. Некрофилка». Он вдруг возненавидел всех своих соседей, этого дурака и его русскую сумасшедшую, этого недоумка и его такую же недалекую девицу, но больше всего возненавидел Инес. Он готов был убить ее, задушить в ее собственной гостиной. Часы пробили двенадцать. Нет, это невозможно. Он знал, что у него не получится, вот если бы она шла впереди и пахла этими духами… А что, если даже такие женщины теперь уже не разбудят в нем инстинкт убийцы? Ведь он разгадал свою тайну и проанализировал ее. Он ведь убивал их, потому что просто не мог иначе. Однако сейчас он не жалел ни о чем. Ему было даже приятно ненавидеть их, всех.
– Спокойной ночи, – сказал он, и собственный голос показался ему хриплым и грубым. – Я просто хотел удостовериться, что с вами все в порядке.
– Да, в порядке, спасибо. Спокойной ночи.
Дверь за ним закрылась слишком быстро и резко.
Когда все это наконец закончится, когда он истратит все свои сбережения на выплаты этой вымогательнице в черном, если ему удастся избежать ареста, он оставит двойную жизнь и поселится дома с матерью на все отпущенное ему время. Мать была единственным человеком, с которым он мог находиться довольно долго, не скучая и не раздражаясь.
Он устал и знал, что не уснет. Он налил себе выпить, поскольку не дождался этого от Инес, и сделал глоток, уже не первый сегодня, который поэтому не стал волнующим и приятным. Нетронутая газета лежала на журнальном столике. Он просмотрел фотографии с праздника, снимки королевской семьи на фоне освещенной солнцем зелени парка. Было очень тихо, и только изредка где-то вдали раздавался вой пожарных сирен. Не часто в этом районе царила такая тишина. Уже почти час ночи, а завтра, нет, сегодня – еще один праздник Джереми решил принять ванну, которая, возможно, поможет уснуть. Он направлялся в ванную со стаканом джина в руке, когда зазвонил телефон. Джереми чуть не уронил стакан. Это она. Никто другой не позвонил бы ему в такой час. Он помедлил, и когда телефон прозвонил в пятый раз, взял трубку. Тот же голос с кошмарным акцентом.