Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Пошла на х…й, мочалка! – Последовал яростный вопль. – Под всеми побывала, пока меня тут не было, тварь?!
– Отойди от него, Анжел. – Вмешался коротко стриженный, гориллоподобный парень, на коленях у которого только что сидела эта самая Анжела. – А ты е…альник закрой, Канаренко, пока я сам тебя не заткнул. В нашем коллективе дам оскорблять не принято.
– Ой-ой-ой, рыцарь, б…дь, нашёлся, я не могу! В чём дело, Беркович?! Даёт она тебе что ли хорошо?! Она всем хорошо даёт, смотри только триппер не подцепи!
Ну а дальше, естественно, произошло то,
– Ещё хочешь? – Угрожающе двинулся к бахчинскому налётчику Беркович. – Сейчас получишь…
– Слав, не надо, хватит.. – Испуганно попросил какой-то тощий белобрысый юноша. Слава не внял этой мольбе, только головой своей большой дёрнул:
– Отстань, Пономарёв. Иди домой, если такой нежный.
Пономарёв… Знакомая фамилия… Я осторожно тронула за локоть Виталика, стоявшего со мной в позе легавой, стерегущей дичь.
– Пономарёв – это тот самый? Сева?
– Да. – Коротко подтвердил Виталик. Сейчас он весь был там, возле подъезда, и моё присутствие ему будто бы даже мешало. Я снова устремила взгляд на место разборки. Полумрак, как назло, наполовину скрывал от меня лица участников, а я бы так хотела как следует их всех рассмотреть!
– А где Кирилл? – Опять отвлекла я внимание Виталика на себя. Он пожал плечами:
– Не знаю. По-моему, его тут вообще нету. Я не вижу, по крайней мере.
– Что, так и будем прятаться? – Осведомился, подступая к нам, Миша. – Он там всех сейчас доведёт до ручки.
– Точно. – Тихо согласился Виталик. – Драки, видно, не избежать. А так не хотелось, блин…Здесь, во дворе…Что же делать?
– Подождём ещё немножко. – Предложила я. – Может, всё обойдётся, они его угомонят.
– Ну да, твоими бы устами да мёд пить. – Хмыкнул Раскопин с горечью. – Попробуй угомонить Канарейку в таком состоянии. Чёрт, и где его угораздило так нажраться?
– Говорит, Кролик угостил. – Объяснил Виталик, он по-прежнему не сводил глаз с площадки возле подъезда, даже не мигал и не дышал почти.
– Кролик?..Ну тогда всё ясно.
– А что за Кролик? – Поинтересовалась я у Миши.
– Местный придурок. Травкой балуется, колёсами. Кстати, он Вадьке мог и не только выпить предложить.
– Слушай, а я об этом как-то не подумал. – Ужаснулся Виталик. – Точно…Не мог он за такой короткий срок так опьянеть.
– Так ты думаешь – колёса?
– А что мне ещё думать?
– Да ну на фиг… Вадька наркоту в любом виде презирает. Думаешь, он станет пробовать, если ему предложат?
Виталик тяжело вздохнул:
– Не знаю…Когда речь идёт о Канарейке, уверенным ни в чём нельзя быть.
Мы замолчали и снова принялись наблюдать.
– Ладно, Костик, пусти его. – Весёлый голос в темноте был
– Иди домой, Вадь, проспись, а потом мы поговорим. Лады? Не время сейчас выяснять отношения.
Честное слово, не такие уж и плохие они ребята, прав был Виталик! Другие на их месте и слушать бы Канарейку не стали, а тем более успокаивать и уговаривать как маленького. Впрочем, миролюбивость звёздновцев вполне логично могла объясняться ещё и стремлением сохранить в своём городке видимость покоя. И вежливость эта могла оказаться показной. Всё может быть…Но Вадима сейчас совершенно не волновали причины вражеской тактичности. Его вообще ничего в данный момент не волновало. Костик разжал руки, выпуская Канарейку на волю, и буквально в следующее же мгновение отлетел к лавочке, едва не стукнувшись об неё головой – Вадим не замедлил воспользоваться предоставленной ему свободой. Вот этого ему простить уже не смогли – всякому терпению, в конце концов, наступает предел.
– Во достал, б…я! – Возмущённо рявкнул Слава Беркович и коротким ударом кулака отбросил Вадима туда же, к лавочке. Поднявшийся к тому времени Костик принял эстафету – мстительно футбольнул неугомонного дебошира обратно Берковичу.
– С-су-ки…- Исступлённо выругался Вадим, пытаясь встать. Дело это было сложное – ноги его не слушались, колени подкашивались, отказываясь поднимать тяжёлое тело потерявшего координацию хозяина.
– Кто тут тебе сука? Чё-то я не понял! – Слава, похоже, обозлился всерьёз. Во всяком случае, дожидаться, пока Канарейка соизволит подняться, он не стал – обеими руками сгрёб его за воротник и, поставив перед собой, развернул лицом к Сергиенко:
– Костян, приведи его в чувства как следует! А то он, гляжу, никак не протрезвеет!
– Ребята, не надо! Отпустите его! – Вновь заголосил Сева Пономарёв – он, казалось, вот-вот готов был заплакать, но в компании, похоже, к подобным номерам товарища давно привыкли и не обращали на них никакого внимания.
– Сев, успокойся, а? – Теперь даже Ромка Медзуновский оставил былую свою гуманность и полностью поддерживал Берковича. – Врежь ему, Костик, врежь, чтоб он дорогу сюда надолго позабыл!
Видит бог, они были правы. Абсолютно правы. При всём желании, осудить их я не могла. Вадим вёл себя отвратительно, и обращаться с ним иначе вряд ли было возможно в данной ситуации. Я понимала это умом, какой-то частью своего сознания, однако сердце стучало громко, неистово, больно отдаваясь в висках. Канарейка был свой. НАШ. Зачем же мы вообще тогда пошли сюда за ним, если теперь всей толпой прячемся в темноте и смотрим, как его бьют? Конечно, он сам виноват, тут и спору нет. Но что тогда мы тут делаем? Для чего мы здесь? И кто мы вообще такие? Друзья? Почему же тогда стоим? Чего бы там ни было, мы должны что-то сделать. Лучше пожалеть о том, что сделал, чем потом винить себя в бездействии!