Ровесники. Герой асфальта

Курносова Елена

Предел моему терпению наступил, когда застывшие неподалёку от подъезда старушки, с самого начала вникающие в суть конфликта, перебивая друг дружку закудахтали:

– Правильно, ребятки!

– Давно пора, чего на него смотреть!

– Выбейте дурь-то из него! Явился, глядите!

– И не стыдно! Ребёнок совсем, и уже лыка не вяжет! Что за жизнь пошла?

– Дайте ему, дайте!

Последние крики окончательно вывели меня из себя: вот же, блин, футбольные болельщицы нашлись! Как на матч собрались смотреть! Ещё и подзадоривают, кошёлки старые…Ну ничего, раз уж им на спокойствие в собственном дворе плевать, мне тем более по барабану!

– Чего вы стоите?! Струсили?! Это же ваш лидер! На фиг вы за ним пошли, если сейчас боитесь за него заступиться?!!

Не дожидаясь ответов на свои вопросы, я опрометью помчалась к подъезду.

Без всяких мыслей и планов в голове, сейчас я тоже была похожа на пьяную хулиганку. Ещё сегодня утром мне бы на ум никогда подобное не пришло, а теперь я пронеслась по чужому двору как выпущенная по цели ядерная ракета, чуть не сбив с ног азартных старушек, ворвалась в гущу незнакомых мне ребят, и что было сил, с размаху ударила Сергиенко по лицу. Это была двойная месть – не столько за Вадима, сколько за Виталика. Вчерашний вечер слишком ярко запечатлелся в моей памяти, и Костику я врезала от души. Он, конечно, не упал от моего удара, но пошатнулся основательно, а я уже просто озверела и остановиться не могла: спихнув с пути Сергиенко, бросилась сбоку на громадного Берковича, заставляя его разжать руки, в которых вот уже столько времени бессильно трепыхался разъяренный, ничего не соображающий Вадим. Шея у Славы оказалась мощной, её не так-то просто было сжать пальцами. Пока я трудилась и пыхтела, Беркович и сам понял, чего я от него добиваюсь. Отшвырнув куда-то как щенка Канарейку, он легко, совсем не напрягаясь, перехватил мои руки и сжал так, что я чуть сознание от болевого шока не потеряла. На моё счастье, садистом Слава не был – хватку ослабил быстро. А через минуту он уже лежал на асфальте. Я так и не успела понять, как это произошло – настолько была занята своими боевыми подвигами. Как выяснилось, наши ребята кинулись вслед за мной почти сразу же – я, выходит, своим примером дала им команду действовать, и Берковичу за меня отомстил, конечно же, Виталик.

– Пошутили?! Посмеялись?! Теперь наша очередь!

– Бей их!!!

– Налетай!!!

От поднявшегося шума закладывало уши. Бахчинцы обрушились на звёздновцев лавиной, не давая им опомниться – били сходу, без разбора. Они словно очнулись от транса, что парализовал их там, на углу, и теперь с лихвой навёрстывали упущенное, отыгрываясь на всю катушку за своего предводителя. Я потеряла Виталика из виду в первый же момент, после того, как он уложил Берковича. Все смешались, перепутались – я уже не разбирала лиц, не видела, где свои, а где чужие, оказавшись в этом бушующем водовороте сражения. Только до слуха доносился отборный мат дерущихся, истошные крики жителей дома, испуганный плач детей, ставших невольными свидетелями нашей бойни. Мелькали палки, летали камни, и на какое-то время я просто с ума сошла, поддавшись общему настроению. На всё было плевать… Ни о чём не хотелось думать. Только драться – как попало и чем попало. К тому же для меня всё-таки нашёлся подходящий противник – красотка Анжела. С ней-то мы и сцепились в самом начале потасовки не на жизнь, а на смерть, словно до этого не только знали друг друга, но и были кровными врагами. На самом же деле вряд ли Анжела меня ненавидела, так же, как и мне её ненавидеть было не за что. Но дрались мы как две взбесившиеся кошки, не поделившие одного кота – молча, не переговариваясь. Да и о чём я могла с ней говорить? Мы ведь даже не были знакомы…

Трезво взглянуть на происходящее со стороны не получалось, да и времени не было. Действия напрашивались неосознанно. Прямо возле моего уха пролетел тяжеленный булыжник. И кто додумался такой бросить? Убить же может запросто! Я обиделась всерьёз. Обида моя выразилась в следующем: я подняла этот камень, едва не положивший конец моей молодой жизни, и в сердцах швырнула куда-то наугад. Куда – не знаю, в общей суматохе до слуха донёсся только звон стекла. Было очень весело…Жаль, что не долго.

18

Бешенная эйфория начала проходить уже в машине… Щёки всё ещё горели от возбуждения, тело сотрясал нервный озноб, однако сознание постепенно приходило в норму, чувства медленно угасали, уступая дорогу рассудку. Я с изумлением ощущала боль – правая щека, кажется, была расцарапана, лоб тоже саднило – кто-то случайно задел его палкой. Я как будто только сейчас обнаружила, что куртка моя порвана в двух местах, а волосы в беспорядке лезут в глаза. Рассудок просыпался, а вместе с ним всё существо заполнялось безграничным ужасом. Мне не верилось,

что я смогла тут оказаться. Это было похоже на кошмарный сон. Я ехала в машине с решётками… Меня везли в милицию как самую настоящую преступницу… Могла ли я когда-нибудь представить подобное?! Собственное поведение повергало меня в панику, от недавнего азарта не осталось и следа. Теперь хотелось плакать.

Рядом со мной сидели ребята: Виталик, Шурик Чернов, Юра Борисов, Миша Раскопин и несколько звёздновских, в их числе Ромка Медзуновский и Слава Беркович. Все выглядели не лучшим образом и тоже, безусловно, нервничали, правда, как можно усердней пытались это скрыть. Канарейки не было.

– Как ты? – Виталик смотрел на меня виновато – словно это он спровоцировал весь этот беспредел, и я пострадала из-за него.

– Ничего. – Я всхлипнула – нос, к счастью, был цел. – А ты?

– И я ничего. – Улыбка, которую хотел изобразить на своём лице Виталик, вышла кривой и жалкой.

Беркович хмыкнул:

– Это пока – ничего. Сейчас вам в ментуре достанется по первое число.

– А вам нет что ли? – Вызывающе встрепенулся Юра Борисов.

– А мы не виноваты. Весь двор подтвердит, что мы мирно сидели у подъезда, никого не трогали. В милиции разберутся. Канарейке вашему я не позавидую. И тебе тоже. – Слава смотрел на меня. Я в растерянности уставилась на Виталика, взглядом умоляя его объяснить, в чём дело. Он понял, снова улыбнулся разбитыми губами – теперь уже сочувственно:

– Ты зачем окно разбила, дурочка?

– Ка…Какое окно? – У меня перехватило дыхание.

– Обыкновенное. В квартире на первом этаже.

– Кто? Я?!

– Ну не я же. – Беркович весь сиял от злорадства. – Интересно, сколько это стекло стоит?

Каменной статуей я застыла на сиденье, боясь поверить в происходящее. Казалось, я только что пришла в себя после длительного запоя. Что я натворила?! Когда и чем успела разбить окно в чьей-то квартире?! Подробности поведения память стёрла начисто, смутно вспоминались отдельные фрагменты, как обрывки ночного кошмара. И я действительно в ЭТОМ участвовала?! Разум отказывался понимать подобное. Неужели это я, хорошая умная девочка Ксюша Кондрашова?! Что случилось со мной за эти два дня? Я переродилась заново, связавшись с дурной компанией? Стоп… Они ведь – Виталик, Мишка, Саша, Юра – вовсе не дурная компания! Все они нормальные ребята. Если бы не Канарейка, ничего бы вообще не произошло. Кстати, что-то его и в самом деле не видать.

– А где Вадим? – Шёпотом поинтересовалась я у Виталика.

– В другой машине. Ты что, не видела, как его тащили?

– Нет. – Я вообще ничего не видела и не помнила в том своём безумном состоянии. – А что с ним?

– Ничего. Пока. – Подумав, Виталик почти повторил слова Берковича. – Только он невменяемый совсем. Никогда таким его не видел.

Вечер для нас только начинался. Слава как в воду смотрел – после непродолжительных формальностей всю звёздновскую компанию отпустили восвояси. Это было вполне честно, никто из наших даже не возмутился по данному поводу. Впрочем, возмущение здесь нам бы обошлось дорого. Понимая это, мы были тише воды, ниже травы. Покорно шли под милицейским конвоем по коридорам отделения, друг с другом почти не переговариваясь, словно надеясь своим нынешним примерным поведением искупить недавнюю вину.

Нас втолкнули в тесный кабинет, заставленный стульями. Немолодой, полный старшина поднялся нам навстречу. Мне на какой-то миг показалось, что сейчас он раскроет свои объятия и с улыбкой объявит:

– Проходите, гости дорогие!

Однако он не улыбнулся, хотя и произнёс немного похожее:

– А-а, явились, не запылились! Садитесь… Разговаривать будем по душам.

Стульев на всех не хватило – четверо ребят так и остались стоять, сбившись в кучу, как стая волчат. Нам с Виталиком удалось сесть рядом. Его близость придавала мне уверенности, было не так страшно. Впервые в жизни мне «посчастливилось» оказаться в милиции, и эта принудительная экскурсия, надо заметить, была мне не очень приятна. Так же как и встретивший нас здесь старшина с физиономией бульдога. Приняв нас по почётному стоя, он сразу же сел и приготовился к длинной, не очень приятной лекции о нравах нынешних подростков. Однако ему даже рта раскрыть не удалось – в этот момент в коридоре раздался небывалый грохот, грязная брань разных голосов, шум отчаянной борьбы, а через мгновение дверь распахнулась ударом чьей-то бесцеремонной ноги, и два милиционера-оперативника втащили в кабинет упирающегося Вадима.