Ровно в одиннадцать
Шрифт:
– Дядя носил часы на левой руке, - с неохотой ответил он. Мне показалось, что сказать он хотел чтото другое.
– Где были часы, когда вы и мистер Уайтмен обнаружили тело?
– Полагаю там же, где и теперь.
– Точно вы не помните?
– Я сразу заметил, что рука сломана, а часы разбиты, но не придал этому никакого значения. Вероятно, подсознательно я решил, что это левая рука, на которой он и носил часы. Поэтому сейчас и удивился.
– Вы уверены, что мистер Картер носил часы на левой руке?
– Абсолютно. Да посмотрите сами. Вон полоска от ремешка на левом запястье.
Действительно,
Амброз обошел тело, опустился на корточки, присмотрелся и тихонько рассмеялся.
– Что вы нашли смешного, сэр?
– спросил я.
– Так, так, так, - проворковал он.
Я присел рядом и увидел, что часы перевернуты.
– Видите, что произошло, инспектор? Убийца сломал руку дяде Генри, прежде чем убил его. Потом снял часы с левого запястья и разбил. Теперь мы знаем, что убийство совершено ровно в одиннадцать часов. Иначе мы не смогли бы определить точное время.
– Похоже на то, - кивнул я.
– Надеть комунибудь часы - все равно, что завязывать галстук на шее другого человека. Все надо делать в зеркальном отображении. Для вас правильно, для него - вверх ногами.
– Выходит, он хочет, чтобы мы считали, что убийство произошло в указанным им час?
– Именно так.
– Это означает, что мистера Картера убили в другое время.
– Совершенно справедливо. Из чего следует... что, инспектор?
– Из чего следует, что на одиннадцать часов у убийцы, возможно, есть твердое алиби, - не без самодовольства ответил я.
– Возможно?
– Амброз удивленно взглянул на меня.
– Наверняка! Иначе зачем снимать часы? Итак, мы уже коечто о нем знаем.
– Но это все, что нам известно. Мы не знаем, на какое время у него нет алиби. То есть времени убийства.
– О, я бы этого не сказал, - весьма самоуверенно заявил Амброз.
– Не сухой твердой почве не виднелось ни одного следа. Перед тем, как отправить сержанта с Джоном, я приказал ему позвонить в участок, чтобы оттуда прислали двух полицейских. Я хотел, чтобы они занялись поисками орудия убийства, хотя, честно говоря, сомневался в успехе, так оно, скорее всего, покоилось на дне озера. С появлением доктора я мог вернуться в дом и задать несколько вопросов родственникам убитого. А пока не оставалось ничего другого, как беседовать с мистером Амброзом, явно метившим в Шерлоки Холмсы. Мы сели на бревно и закурили.
– Выкладывайте, сэр, - предложил я.
– Что?
– Ваши соображения насчет времени убийства.
– Наверняка я ничего не знаю, инспектор. Ваша версия ничуть не хуже моей.
– Нет у меня никакой версии. Давайте начнем с вашей.
– Вы это серьезно? Отлично, - он просиял.
– Прежде всего, что вы можете сказать о времени убийства, исходя из состояния тела?
– Об этом может сказать только доктор Хикс. Да и он даст нам довольно широкий временной диапазон. Порядка шести часов.
– Так много? Ну. Тогда посмотрим, что мы можем сделать. Вопервых... О!
– он внезапно замолчал, на его лице отразилась тревога.
– Я совсем забыл. С этого, разумеется, следовало начать...
Создавалось впечатление, что он то ли говорил сам с собой, то ли размышлял
– Где вы ищите убийцу, инспектор?
– Я еще не приступал к поискам, сэр.
– В кругу семьи или вне его?
– Я, естественно. Поговорю со всеми, кто сейчас в поместье. И со многими из тех, кто живет за его пределами. Объясните, сэр, в чем суть вашего вопроса?
– Мне хотелось бы думать, что вы будет искать убийцу вне семьи.
– Вернее, вам хотелось бы надеяться, что мистера Картера убил посторонний человек?
Амброз рассмеялся.
– Полагаю, что да, - и добавил, уже для себя.
– Полагаю, именно это я и хотел сказать, черт побери.
– Будем откровенны, сэр. Убийца есть убийца, даже если он и родственник.
– Это так, - он отбросил окурок и закурил новую сигарету.
– Попробуем представить себе оба варианта. Бродяга или нарушитель права частной собственности, короче, посторонний, идет по лесу, насвистывает, горланит песни, сбивает палкой головки цветков, ломает ветки, беспокоит птиц. Мой дядя, как коршун, налетает на него и гневно спрашивает, как он сюда попал и почему так мерзко ведет себя в заповеднике. Ссора, драка, бродяга бьет дядю палкой, затем, потеряв от страха голову, убивает его. Все очень просто.
– За исключением часов, - вставил я.
– Именно, инспектор, вы попали в самую точку. За исключением часов. Вопервых, бродяга не подумал бы об этом. Вовторых, где ему искать алиби, да и много ли значит алиби бродяги. А втретьих, он бы не решился перевести часы вперед, потому что тело могли найти до установленного на них времени, или назад, потому что тогда дядю Генри могли видеть живым после его смерти.
– Разве сказанное вами не относится к любому убийце, переводящему стрелки часов?
– полюбопытствовал я.
– Да, относится. За исключением особых случаев.
– Что же это за...
– Когда заранее известно, что убитый будет находиться в определенном месте в течение длительного времени, и никто к нему не придет, независимо от того, жив он или мертв.
– То есть речь идет как раз о нашем случае. Все родственники знали, где находится убитый.
– Да, - с явной неохотой признал Амброз.
– Да и для посторонних, - продолжил я, садовников, к примеру, егерей, а то и просто соседей привычки мистера Картера не составляли тайну.
– Это правда, - Амброз вновь оживился.
– Ну что ж, а теперь давайте порассуждаем. Убив человека в три часа дня, можно перевести стрелки на два и на четыре. Какому у этих вариантов вы бы отдали предпочтение?
– А вы, сэр?
– Несомненно, перевел бы стрелки на два часа.
– Почему несомненно?
– Переводя стрелки на два, я был бы абсолютно уверен в своем алиби на этот час. Переводя на четыре, я мог бы лишь надеяться, что у меня будет алиби. Чтото могло пойти не так, как предполагалось. Я мог оказаться в компании человека, который страдал провалами в памяти, у которого не было часов, и вообще известного лгуна. В первом же случае у меня железное алиби. Я отвел бы стрелки назад, на тот час, когда мог доказать свое присутствие в другом месте. Даже если это убийство и не готовилось заранее, в одиннадцать часов убийцы в заповеднике не было.