Рояль под елкой
Шрифт:
«Давай созвонимся завтра и обо всем договоримся! Передавай привет Еве».
От разговора у Леры остались неприятный осадок и твердая убежденность в том, что отец чем-то сильно заняти ему не до нее.
Дух противоречия потребовал мести.
Марик снова позвонил. Начал шантажировать. Мол, если она не согласится встречать Новый год в его обществе, лично для него год не наступит. Вот так. Выбирай, пожалуйста. Хочешь взять на душу страшный грех? Свобода
Спокойно, не на ту напал! Лера спокойно, даже лениво выдала: «Ты идиот и никогда меня не любил. Ты вообще не знаешь, что такое любовь, потому что элементарно не можешь, не способен выйти за рамки своего чертова „я“. Хочешь травиться? Пожалуйста! Кстати, говорят, алкоголь неплохо сочетается со снотворными. Можешь рассмотреть и другие варианты: прыжок с крыши или смерть через повешение. И не надо давить мне на уши и стараться произвести впечатление, — я все равно буду встречать Новый год без тебя. Веселиться и пить шампанское».
Отбой. Может, хоть на этот раз с концами? Наверняка?
Хорошо, что Ева не слышала, запричитала бы: «Какая ты, Лера, жестокая!» Вот в чем разница между ней и Евой. Ева, конечно, все бы бросила, сорвалась и побежала. Утешать. Наплевав на собственные желания и планы. А Лера — нет. Леру на понт не возьмешь. Она в эти игры не играет. В их семье за жалость отвечает Ева.
Возле матери всегда кто-то крутится. Какие-то бесполезные подруги, часами занимающие телефон и вываливающие на Еву свои жалкие проблемы. Мать постоянно подтирает этим клушам носы и бесконечно одалживает кому-то деньги (тоже мне, миллионерша! Несчастный искусствовед с дырой в кармане).
Лера как-то спросила у матери: «Тебе это точно нужно?»
Ответ ее поразил. «Человек не должен быть один!»
Больше вопросов Лера не задавала.
Довольно часто Евин гуманизм приводил к тому, что в доме (как правило, на кухне) заводилась какая-нибудь очередная тетка. Обычно тетка сливалась с кухонным интерьером, прижимала грузным задом табурет и жаловалась. На жизнь, которая заела, коллег по работе, мужа-придурка и неблагодарных детей. Бу-бу-бу, неустанно и с чувством. Ева слушала ее с печальным и просветленным лицом, изредка вставляя что-нибудь душеспасительное.
Лера заходила на кухню как ни в чем не бывало, угрюмо кивала на теткино приветствие, наливала свой чай-кофе и уходила, плотнее притворяя дверь. Это ваши проблемы.
Однажды Ева печально констатировала:
— В тебе очень много желчи. Откуда, не понимаю. Ни мне, ни бабушке, ни Вадиму это не свойственно.
— Вот именно. Ошибка мироздания, — развела руками Лера. — На вас с бабкой ни злости, ни гордости почему-то вообще не досталось. Желчи скопилось избыточное количество, и, чтобы исправить ошибку, ну хоть как-то, все влили мне. Ничего не поделаешь — халтура творца.
И Лера рассмеялась смехом печального отверженного демона, приводя Еву в ужас.
— А может, был кто-нибудь такой в роду, прабабка там или прадед, и я из-за него все время во что-то вляпываюсь! Вы думаете, Лера плохая, а это предок во мне проявляется.
Ева лишь покачала головой и заметила, что причина Лериной ипохондрии не в генах, с генами — полный порядок, а в том, что Лера страдает от недостатка общения, а решение проблемы в том, что ей надо бы «с кем-то дружить».
— Чего? — фыркнула Лера. — Дружить?Избави меня бог от такой сомнительной радости!
— Бедная моя девочка, ты так одинока, — пожалела дочь Ева и расплакалась.
Что правда, то правда, подруг у Леры нет. Впрочем, так было не всегда.
В детстве Лера стремилась к общению и была, что называется, ориентирована на человека. И что же такое должно было произойти, чтобы заставить девочку изменить эту естественную ориентацию?
Ведро. Дубль первый.
Однажды Еву посетила не самая удачная идея — отдать пятилетнюю Леру в детский сад. «Надо же ее, наконец, социализировать!»
И отдали. Прямо из «бабского царства», из вселенной любви. Лера хорошо помнит первое утро вхождения в социум: прощальный поцелуй Евы в раздевалке, слезы, ласковые ободряющие слова, шкафчики с коряво нарисованными зверушками, безразличие детей, которых собирали на прогулку…
На улице Лера решила сама подойти к играющим в песочнице девочкам.
«Здравствуйте, девочки!»
Девочки отвлеклись от игры, взглянули на Леру, а потом одна из них в красной шапке ударила Леру по голове ведром. Под ободряющий смех остальных детей.
Обычно детские ведерки довольно легкие, из пластмассы, но с этим Лере не повезло, видимо, это был вариант специально для новеньких девочек.
Лера увидела «небо в алмазах», и что-то изменилось в ее сознании после того, как она пришла в себя. Не то чтобы удар вызвал у Леры тектонический сдвиг, но, в общем, опечалил и несколько изменил ее представления. Хотя подумаешь, мало ли кому дают тяжелым ведром по голове ни с того ни с сего — мизантропами ведь становятся далеко не все. Тоже мне, тонко организованная натура!
Лера долго рыдала в углу, а потом ей захотелось переломать обидчице ноги. Но поскольку исполнить желание не было возможности, она пообещала сделать это, если ее не заберут из детского сада. Социализироваться Лере отчаянно не хотелось.
Забрали. До школы девочка сидела дома и получала исключительно правильное воспитание. Бабушка мешала этические категории с христианскими и кормила ими внучку.
Потом Лера пошла в школу. Тоже, конечно, не обошлось без потрясений. Но поскольку потрясения особенной оригинальностью не отличались, их можно вынести за скобки.