Рояль под елкой
Шрифт:
— Ну и кто ты после этого, Кабанов? — наконец нарушила тишину Рита и тут же сама нашла ответ на вопрос: — Урод недоделанный! И вообще неблагодарный!
Кабанов молчал. На душе у него отчаянно скребли кошки. Но странное дело: не из-за того, что ему предстоит долгое и мучительное объяснение с женой, а из-за того, что он оставил Тамиру в обществе пронырливого пианиста, который, как понял Кабанов, совсем не прочь приударить за девушкой. А что, если Тамира с этим
— Ты кем был до меня?
К реальности Кабанова вернул гневный голос законной супруги. И Кабанов миролюбиво ответил:
— Ну кем был, человеком и был. Чего ты, Рита, вопросы странные задаешь?
— Человеком? — взвизгнула Рита. — Это называется человеком?
— А кем, по-твоему? — удивился Кабанов.
— Приматом! — отчеканила Рита.
— Чего? — не понял Кабанов, продолжая думать о мерзком пианисте, запавшем на прелести Тамиры.
— Обезьяной недоделанной, вот чего!
Подобное заявление отрезвило Кабанова.
— Можно подумать, ты, что ли, меня доделала?
— А можно подумать, нет? Это я тебя сделала! Я вложила в тебя деньги и душу!
— Ну, положим, про душу спорить не буду, а деньги при чем?
— При том! Без моих денег был бы ты сейчас, Петя, простым тупорылым охранником! Каких у меня десятки! И некоторые, заметь, еще и получше тебя будут!
— Например, Крюков? — усмехнулся Кабанов.
Вместо ответа Рита встала, прошла к бару и достала бутылку коньяка. Вернувшись в свой угол дивана, она лихо опрокинула полную рюмку, затем другую. Пить Рита любила и умела.
— С Новым годом, Кабанов! — с сарказмом произнесла она. — С Новым годом! С новым, мать твою, счастьем! Что ты, кстати, в Ирке нашел?
Кабанов ответил хитро, вопросом на вопрос:
— А ты в Крюкове?
— Да отвали ты с Крюковым! — возмутилась Рита. — Неправда все это! Клевета! Иркины наговоры!
Кабанов покачал головой, мол, не верю. Он и в самом деле как-то сразу принял на веру факт наличия некоего Крюкова в Ритиной жизни. Не то чтобы его это особенно уязвило, но все же было неприятно и обидно. Однако тему развивать Петр не стал.
Опрокинув еще одну рюмку, Рита поделилась с мужем размышлениями:
— Ну ладно, Ирка тебе мозги запудрила, но ты-то ей на кой ляд сдался? Вот чего понять не могу!
Кабанов обиженно воззрился на супругу. Почему, собственно, она полагает, что как мужчина он не представляет никакого интереса?
— Между прочим, она всегда повторяла, что тебе недостает образования, интеллигентности и ума! — мстительно улыбаясь, сообщила Рита.
— Это ж как понимать?
— Да так и понимай! Что ты простой, как валенок!
Петр заерзал на белом кожаном диване. Да что же это, да как она смеет!
— Это в тебе, Рита, сейчас женская обида говорит! Сама знаешь, что я женщинам нравлюсь! И Ирка была не прочь, чтоб я за ней приударил!
Рита застыла с рюмкой в руках, уставившись на мужа.
— А насчет образования и всего прочего я тебе так скажу: не надо судить! — Кабанов рубанул в воздухе тяжелым кулаком. — Ты просто меня не ценишь и многого не знаешь!
— Да за что тебя ценить? И чего такого, интересно, я не знаю? — хмыкнула Рита.
— Я учился. Мне скоро степень дадут!
Рита залилась гомерическим смехом.
— Степень! Это ж каких наук?
— Исторических!
Рита хохотала и никак не могла остановиться.
— Да что смешного? — с отчаянием спросил Кабанов.
Рита повалилась на диван, не в силах с собой совладать.
— Не понимаю, что ты ржешь! — обиженно пробасил Кабанов. — Да, представь себе, я учился по ночам, как Конфуций!
Конфликтология говорит нам о том, что любой конфликт имеет свое циклическое развитие, фазы подъема и зоны спада. Казалось бы, конфликт между супругами Кабановыми уже начал затухать, однако вполне невинное упоминание Конфуция почему-то оскорбило Риту и заставило кривую супружеского конфликта с неожиданной силой взлететь вверх.
— Конфуций! Я тебе покажу Конфуция! — взъярилась Рита, резко перестав смеяться.
Она кинулась к стенке и принялась хватать стоявшие за стеклом части весьма недешевого сервиза и швырять их на пол, приговаривая:
— Вот тебе Конфуций! А вот тебе Ирка-сволочь!
Кабанов мрачно наблюдал, как супруга мастерски расправляется с посудой.
Когда летели тарелки, Рита кричала про Конфуция, а когда салатники и массивная супница — про Ирку-сволочь.
Через десять минут по батарее застучали соседи. Наверное, снизу.
Это еще больше подстегнуло Риту, и она принялась за чайный сервиз. Еще через десять минут с посудой было покончено. Последней Рита прикончила чашку Кабанова, большую, похожую скорее на ночной горшок, с надписью «Петр». Она бросила ее в Кабанова.
По батарее снова застучали, призывая к тишине.
Услышав наглый стук, Рита выскочила из комнаты. Вскоре она вернулась с изящным стальным ломиком и, кинувшись к батарее, принялась с остервенением бить по ней.
— Спать хотите, да? — кричала Рита. — Я вам устрою!