Роза и червь.
Шрифт:
— Šŕmë!… — всё громче кричал Саид. — Qwrŋaþħ!… Đæl;lĕ!…
А потом подошёл вахтенный матрос, схватил его за ухо и со страшными ругательствами оттащил в каюту.
Саид не сопротивлялся. Он уже понял, что звезда всё равно не слышит.
Одним голосом, конечно, до неё не докричаться. Ведь звезда — она далеко.
Он был не дурак, он понимал: чтобы звезда услышала — нужно радио.
АРЛЕКИН
Настал вечер 2 августа, и Арлекин так ничего и не знал о том, что делается во внешнем мире за благословенной стеной подсолнухов.
Его голова всё ещё была перевязана. Не наденешь диадему, не включишь имплант, не узнаешь, какие дела творятся в мире. Нетвизоров, а уж тем более гарнитур в реалианской общине не водилось (это были скверные вещи, засоряли сознание). Итак, Арлекин мог судить о происходящем только по тому, что лично видел, слышал и обонял.
Зарево и дым. Рокот спасательных и пожарных рингеров. Треск выстрелов. Запах дыма. Всё это — на севере, в стороне Новой Москвы. Этого, пожалуй, было достаточно.
Арлекин не слишком огорчался, что не знает ничего больше. Близких людей в погибшей колонии у него не было. Остальные были не его заботой. Он отдыхал.
Арлекин чувствовал себя заметно лучше. Он уже мог гулять по саду, где сектанты трудолюбиво и слаженно, как муравьи, убирали последствия бомбёжки: срезали сломанные ветки, чистили дорожки от листвы. Садовника Игоря нигде не было. Валериан коротко сказал, что тот болен.
Сам Валериан почти не общался с Арлекином. Гейммастер был весь в делах — проповедовал, разъяснял, успокаивал, руководил работами. Добывал где-то стёкла для восстановления пирамиды медиториума (при падении, к счастью, никто не пострадал). Одновременно лихорадочно искал покупателей на своё масло (транспортный узел Новой Москвы погиб — ничего вывезти было невозможно). Словом, совсем забыл о Брэме Конти, своём бывшем кураторе из несуществующего более экстрагарда несуществующего филиала «Рио-Био» в несуществующей Новой Москве… Арлекина это тоже не огорчало. Единственным человеком, о котором он хоть сколько-нибудь беспокоился, был Игорь.
— Что с садовником? — спросил он как-то у Нади.
Сиделка растерянно развела руками.
— Ничего не можем понять. Утром лежал как в параличе, но недолго. Вроде поправился, стал ходить… Потом вдруг раз — и эпилептический припадок. Сейчас вроде нормально, но ведь ему говорить нельзя — обет молчания. Как поймёшь, что он чувствует?
— Я хочу с ним увидеться.
Надя озабоченно нахмурила бровки.
— Не знаю, дозволит ли гейммастер… Я у него спрошу.
Ответа пришлось дожидаться долго. Сильно уставший Валериан явился лишь вечером, перед
— Обрадую вас, мой друг, — сказал Валериан, разматывая бинты Арлекина, чтобы сменить повязку. — Война кончилась. Венера ударила по Луне Роем Светлячков. Фламмарион сдался.
— Да ну? — без особого интереса откликнулся Арлекин.
— Представьте себе. Эрикс и Фламмарион теперь лучшие друзья и союзники. Собираются воевать с Аквилой… С Аквилой, бог мой! Как дети, честное слово, — гейммастер вздохнул. — А вы, значит, хотите поговорить с Игорем?
— Просто сказать спасибо.
— Нет, мой друг, — Валериан покачал головой. — Одним «спасибо» вы не отделаетесь. Он, между прочим, пострадал на вашем задании. Вы не думали о том, как исправить дело?
— Я не знаю, как его лечить. И никто не знает.
— Даже те, кто сделал цветок? Простите, если спрашиваю лишнее, — спохватился гейммастер.
— Ничего, ничего. Те, кто сделал цветок, тоже хранят обет молчания. Уже триста лет как.
— Так называемые аквилиане? — Валериан не выказал и тени удивления. — Те, кто за ними стоит, не молчат для умеющих слышать.
— Не кормите меня своей религиозной гнилью, — огрызнулся Арлекин. — Даже если действительно в неё верите.
— Верю? — Истиноучитель величественно выпрямился — как всегда, когда собирался изречь какое-нибудь откровение. — Сюань Цзан говорил: «Глупый верит. Умный не верит. Посвящённый — знает». Иногда он ещё добавлял: «Совершенномудрый — не знает…»
— А вы сами кто? Совершенномудрый или только посвящённый?
— Не знаю, — смиренно сказал Валериан. — Но спасибо, что сказали про аквилиан. Придётся обратиться напрямую к Разработчикам, молить ниспослать лекарство. Читкод Исцеления бесполезен в таких случаях… — Гейммастер проигнорировал презрительную усмешку Арлекина. — А теперь вернёмся к цветку, мой друг. Поговорим о нём в контексте нашего с вами соглашения.
— Вы так и не отказались от мысли его продать?
— А что могло заставить меня отказаться?
— Осознание того, что жадность — грех.
Валериан снисходительно повёл бровью.
— Не вам учить меня основам веры, мой друг. Я радею о благе церкви, лично для себя мне не нужно ни гроша. Но оставим эти перепалки. К делу. Сколько Космофлот готов предложить за цветок?
Арлекин вздохнул. Упрямство и жадность местоблюстителя начинали действовать ему на нервы.
— Мне нужно связаться с Кап-Яром.