Роза огня
Шрифт:
— Вы мисс Розалинда Хокинс?
— Да, — слабым голосом ответила Роза, прижав руку к горлу.
На лице мужчины отразилось облегчение.
— Прекрасно. Мистер Камерон послал нас встретить вас, мэм. Мы доставим вас прямо до дверей. — Света из окон поезда и от фонаря было достаточно, чтобы Роза увидела, что он ободряюще улыбается. — Теперь уже недолго, и для вас все приготовлено.
Он снова надел кепи и предложил Розе руку. Второй человек погрузил на тележку весь ее багаж, включая поданный кондуктором саквояж, и, не говоря ни слова, двинулся в сторону странного экипажа. Роза с сомнением оглянулась на кондуктора, но тот только улыбнулся и кивнул.
А потому ей оставалось только опереться на руку незнакомца и направиться к новому экипажу. Роза тут же порадовалась поддержке — насыпь была каменистой и неровной, а в темноте не видно, куда ступить. Как только Роза и ее спутники отошли от поезда, кондуктор вскочил на площадку вагона и просигналил машинисту фонарем. Из кабины тоже помахали фонарем, и тот же сигнал повторил кондуктор хвостового вагона.
Локомотив, все это время тихо пыхтевший, выбросил огромный клуб пара, словно нетерпеливо вздохнул, и двинулся вперед. Сначала колеса вращались медленно и со скрипом, потом, преодолев инерцию мертвой массы вагонов, стронули поезд с места, и он постепенно начал набирать скорость. К тому времени, когда Роза и ее спутники дошли до ветки, красный фонарь, висевший на последнем вагоне, уже исчезал в темноте, как угасающая падающая звезда.
Средство передвижения, к которому подвели Розу, не было похоже ни на что виденное ею раньше. Это была комбинация двух частей — локомотива и пассажирского вагона, и хотя экипаж уступал по размерам паровозу поезда, привезшего Розу, впечатление он производил очень солидное. Роза ничего не видела через задернутые красными с тяжелой золотой бахромой шторами окна и в темноте не могла как следует рассмотреть вагон снаружи, но резные украшения, мягко блестевшие позолотой, свидетельствовали о роскоши и богатстве.
— Это личный поезд мистера Камерона, — с гордостью сообщил ее спутник, ласково похлопав по стенке свободной рукой. — Мы пользуемся им для поездок во Фриско. А когда хозяин ездил в Лос-Анджелес, мы прицепляли его к рейсовому составу. Уж вам в нем будет удобно, мэм. — Он помог Розе подняться на площадку и снова приподнял кепи. — И мистер Камерон сказал — пользуйтесь всем, что вам понадобится.
— Сколько времени нужно, чтобы добраться… туда, куда мы направляемся? — обеспокоенно спросила Роза, видя, что ее спутник повернулся к кабине.
— Ну, спешить мы не будем, мэм, так что, пожалуй, пара часов, — ответил он через плечо. — Дорога извилистая, рисковать ни к чему. Вы входите внутрь и располагайтесь как дома.
Поскольку он уже протянул руку к поручню, чтобы забраться в кабину, Роза решила, что лучше всего последовать его совету.
Странно: этот выглядящий таким неотесанным человек вежлив и доброжелателен, а тот коммивояжер, подражающий джентльменам в приличной одежде, вел себя просто как мерзавец…
Роза повернулась, открыла дверь и вступила в мир, который считала для себя навсегда утраченным.
В цветовой гамме преобладали красные и золотые тона — золото начищенной меди и позолоченных украшений, алые оттенки кожи и бархата обивки. Вагон был отделан как уютная гостиная — с тремя столиками, покрытыми скатертями из красного дамасского шелка, креслами, диваном и кушеткой, которую можно было превратить в постель. Пол покрывал толстый вин-но-красный турецкий ковер, а мебель, чтобы противостоять качке, была привинчена к полу. Одну стену занимали полки с переплетенными в кожу книгами, у другой располагался бар красного дерева, полный разнообразных бутылок и хрусталя.
Между окнами горели укрепленные на стенах керосиновые лампы, заливая помещение ярким светом. В алькове располагалась облицованная фаянсом печка, распространявшая приятное тепло.
На одном из столиков Розу ожидал накрытый серебряной крышкой поднос, но ее внимание привлекла расположенная в задней части вагона дверь с медной табличкой, на которой значилось «Туалетная комната». Девушка повернула ручку, желая удостовериться, что за дверью скрывается именно то, что ей надо.
Так и оказалось. Медная лампа с фарфоровым абажуром мягко освещала крошечную комнатку. Саквояж Розы стоял на прикрепленной к умывальнику полке. В умывальник — скорее даже туалетный стол из дорогого дуба — была вделана изысканная фаянсовая раковина со сливом и пробкой, что избавляло пассажира от необходимости беспокоиться о том, куда девать использованную воду. Рядом с раковиной в фарфоровой мыльнице лежал кусок кастильского мыла, а выше висел кувшин из такого же фарфора с краником внизу. Роза повернула краник, и из него потекла чистая теплая вода.
Девушка без колебаний сняла блузку и вымыла лицо, шею и руки — даже дважды, ужаснувшись тому, сколько грязи смыла вода. Волосы вымыть она не могла, но по крайней мере причесалась, опираясь на умывальник, чтобы не упасть при резких поворотах поезда. Потом заплела волосы в косу и уложила ее короной вокруг головы.
В саквояже была еще одна чистая блузка: Роза берегла ее в надежде, что сумеет переодеться прежде, чем предстанет перед своим нанимателем. Эта блузка — память о былых счастливых днях — была сшита из темно-розовой тафты. Увы, теперь — многократно заштопанная. В мягком свете ламп заплаты не должны бы быть особенно заметны… У Розы были еще чистые чулки, но сменить остальное белье, не снимая корсета и нижних юбок, она не могла, а потому ограничилась тем, что надела чистые чулки и блузку. Это сразу же заметно улучшило ее самочувствие. Чистая одежда после долгих дней в одном и том же костюме принесла ей истинное наслаждение. Роза достала зубной порошок и щетку и завершила процесс приведения себя в порядок.
Глядя на свое отражение в зеркале над умывальником, она решила, что могло быть и хуже. Она ужасно устала, и это заметно, но по крайней мере выглядит она теперь вполне прилично, а не как бродяжка, которая спит в одежде на станционных скамейках.
Оставив саквояж на полке, Роза вышла в салон; теперь ей не терпелось узнать, что лежит на подносе. Она подняла серебряную крышку и ахнула от восхищения.
Виноград, которого она не видела — не говоря уже о том, что не пробовала, — многие недели; два сорта сыра, хлеб с хрустящей корочкой. Роза налила себе белого вина и стала откровенно наслаждаться жизнью.
Подкрепившись, она решила, что сон пойдет ей на пользу, но когда прилегла на кушетку, оказалось, что ее непокорный рассудок слишком полон всяческих подозрений, чтобы дать ей уснуть. Благожелательный с виду мистер Камерон мог ведь на самом деле оказаться чудовищем…
«Может быть, это все ловушка. Вдруг в еду добавлено снотворное! Вдруг Камерон — торговец белыми рабынями! Что, если он собирается совратить меня?!»
«Чепуха», — ответила она себе. Зачем тратить столько времени и денег, чтобы заполучить одну женщину из Чикаго, когда в Сан-Франциско под рукой есть сотни — ну по крайней мере десятки — девиц полусвета, и все они гораздо опытнее, чем она, в ублажении мужчин. Наверняка такой богач, как Камерон, не испытывает недостатка в очаровательных спутницах, готовых удовлетворить любое его желание.