Роза пустыни
Шрифт:
Граф рассмеялся. Его смех оказался настолько веселым и заразительным, что вскоре к нему присоединилась вся компания. Все, кроме Джонатана Уика. Элизабет краем глаза заметила, что Джек стоит немного в стороне от остальных.
Что он задумал?
Казалось, Джек внимательно изучает их всех по очереди, как будто они кусочки загадочной картинки, которые ему надо сложить в правильном порядке.
Ей хотелось бы обдумать это получше, но Андре Полонски снова завладел ее вниманием:
— Я знаком с директором музея, леди Элизабет.
— Мы были бы очень благодарны, сударь. Наш проводник сегодня нездоров, он остался на корабле.
— Да, вы так любезны, граф Полонски, — проворковала Амелия Уинтерэ и, подойдя к нему, положила руку на его локоть.
— Тогда позвольте пригласить вас пройти со мной. Сюда, пожалуйста, — предложил их новый знакомый, жестом показывая, в какую сторону им следует направиться.
Они все пошли к входу, разбившись на небольшие группки: впереди шли миссис Уинтерз с графом, за ними — Элизабет с полковником, а потом остальные, включая лорда Джонатана и его слугу Карима.
Слегка повернув голову, Элизабет заметила, что Колетт разговаривает с человеком, который подъехал вместе с графом Полонски. Наклонившись к своему спутнику, чтобы никто не услышал ее вопроса, она прошептала:
— А кто тот второй джентльмен?
Полковник по привычке начал поглаживать подбородок. Немного подумав, он ответил:
— Нищий родственник графа, насколько мы могли понять во время ленча у леди Шарлотты. Полагаю, он при графе как слуга, спутник и секретарь.
— Понимаю.
Элизабет подумала, как это ужасно — оказаться в таком странном положении. Это и не ад, и не рай. Не близкий родственник, но и не служащий.
— Насколько я понял, этот тип — французик. Кажется, его зовут Джордж… или как это там по-французски? — Жорж… Ваша мадемуазель Дюве будет рада. Так сказать, соотечественник.
Элизабет бросила на полковника осуждающий взгляд, но тот, как всегда, этого не заметил.
Однако он был прав: Жорж уже успел произвести на Колетт глубокое впечатление. Они стояли рядом и оживленно говорили о чем-то на своем родном языке. Элизабет увидела первую статую величиной в человеческий рост (потом оказалось, что в музее их множество), и все остальное просто перестало для нее существовать.
— Она великолепна! — благоговейным тоном проговорила девушка, приблизившись к шедевру древнего ваяния.
— Это фараон Хафре, — сказал граф Полонски, остановившись рядом с ней. — Он сын Хеопса и строитель второй по величине пирамиды в Гизе.
— Хафре… Его же считали и создателем великого сфинкса, — добавила Элизабет, разглядывая иероглифы, выбитые на темном диорите постамента.
— Я вижу, вы хорошо выучили историю Египта.
Несмотря на свои обширные знания, Элизабет ответила скромно:
— Немного.
Ей хотелось протянуть руку и прикоснуться к казавшемуся живым изваянию, однако она не позволила
Граф тем временем добавил:
— Эта статуя относится примерно к 2500 году до нашей эры. Ее нашли рабочие, когда вели раскопки в долинном храме Гизы пятнадцать лет назад.
Элизабет стояла, глядя на изображение сидящего человека в традиционном уборе и с бородой, символами царского величия. По бокам трона были изображены два льва, олицетворяя власть и защиту, которой облечен фараон. Ей показалось, что взгляд Хафре устремлен куда-то вдаль, мимо простых смертных, которые будут смотреть на него.
Она невольно содрогнулась. Древние фараоны верили, что будут жить вечно. Возможно, в некотором смысле они добились именно этого: вечной жизни. Ведь она смотрела сейчас на человека, который жил более четырех тысячелетий назад.
— Ах, вот и наш проводник! — воскликнул Андре Полонски.
— Доброе утро, леди и джентльмены. Добро пожаловать в Музей Египта, — произнес их будущий экскурсовод на идеально правильном английском. — Я буду рад и счастлив показать вам самые замечательные экспонаты из собрания нашего музея.
— Вы очень любезны, сударь, — сказал граф.
— В первом зале, который мы посетим, хранятся сокровища царицы Аххотеп, найденные в 1859 году служащими Огюста Мариетта, основателя Службы древностей и этого музея. В числе сокровищ — золотые церемониальные топорик и кинжал, принадлежавшие фараону Ахмосу из восемнадцатой династии, золотая и серебряная барки, браслеты на запястья и лодыжки, подвески и ожерелья из золота и серебра с полудрагоценными камнями и золотой воротник фараона, который весит свыше 8640 граммов.
Все присутствующие изумленно ахнули. Экскурсовод широко улыбнулся. Видимо, то была обычная реакция на его слова, и она доставляла ему удовольствие.
— Будьте любезны следовать за мной.
Они все гуськом затрусили за проводником, переходя из зала в зал, из здания в здание. Элизабет пыталась запомнить все, что видела и слышала, но впечатлений оказалось великое множество… А ведь она столько читала об этих реликвиях и их прежних владельцах!
В конце концов путешественники оказались в высоком вестибюле, заполненном стеклянными витринами, — здесь была выставлена внушительная коллекция папирусов.
Элизабет нагнулась и стала рассматривать хрупкий кусок бумаги. Это оказался редкий список древней «Книги мертвых», самого почитаемого из всех религиозных текстов Древнего Египта. Считалось, что одного его достаточно, чтобы обеспечить фараону жизнь в потустороннем мире.
Элизабет была охвачена благоговейным восторгом. Она едва осмеливалась дышать. И когда почувствовала, что кто-то заглядывает в витрину через ее плечо, ей не понадобилось оглядываться, чтобы определить, кто это. Она просто знала.