Роза пустыни
Шрифт:
— Толкнул?
Элизабет кивнула, и от этого движения коса упала ей на спину.
— Он меня закрыл там.
— Кто? — спросил Джек.
Элизабет посмотрела на него так, будто он сошел с ума.
— Не знаю кто. Я его не видела. Он подошел сзади.
Джек сощурился:
— Тогда откуда вы узнали, что это был мужчина?
Девушка на секунду задумалась.
— Из-за руки, которая толкнула меня в спину. Она была слишком большая и сильная. И потом, голос тоже был мужской…
Джек насторожился:
— Голос? Этот
— Да.
— Что он сказал?
Элизабет бессильно покачнулась и еле вымолвила:
— Он прошептал: убирайся, англичанка. Возвращайся туда, откуда приехала, пока с тобой не случилось беды.
— И все?
Она кивнула:
— Все.
Этого было больше чем достаточно.
Глядя на Джека полными слез глазами, Элизабет испуганно спросила:
— Кто-то хочет меня убить?
Джек нахмурился.
— Я не сказал бы, что кто-то хочет вас убить. Но видимо, ему хотелось немного вас напугать.
Элизабет невесело рассмеялась:
— Ну, у него это получилось. Я очень испугалась.
— Не надо тревожиться, Элизабет. Теперь я рядом. С вами ничего плохого не случится.
Черный Джек с изумлением услышал собственные слова и осознал, что в тот момент он говорил совершенно искренне. Впервые со дня смерти матери у него появилась потребность оберегать женщину, заботиться о ней. И он понял еще одну вещь: его матери, герцогине, понравилась бы Элизабет Гест. Она доброжелательно отнеслась бы к этой девушке.
— Я, должно быть, выгляжу просто ужасно, — сказала Элизабет. Она завела руки за спину и попыталась привести в порядок прическу.
Джек нетерпеливо отвел ее руки.
— Ну-ка давайте я.
Он умело распределил пряди шелковистых волос между пальцами и начал их переплетать.
— Где вы научились заплетать женщинам косы? — спросила она тихо.
Джек пожал плечами:
— Когда-то я заплетал их матери. — Он быстро сделал косу и, свернув ее на голове, заколол шпилькой. — Но это было очень давно. — Нагнувшись, он поднял с пола се соломенную шляпку. Тулья немного помялась, лента наполовину оторвалась. — К сожалению, она немного пострадала.
— Как это похоже на то, что вы говорили мне в тот первый день, на базаре! — пробормотала Элизабет, принимая у него свою шляпку. — Помните?
— Да.
У нее дрогнул голос:
— Почему вы шли за мной в тот день?
Несколько секунд Джек напряженно всматривался в ее лицо. Он не привык, чтобы его побуждения или поступки ставились под сомнение, тем более, чтобы это делала девушка, молоденькая-премолоденькая барышня.
И он не собирался рассказывать ей о священной клятве, которую дал принцу Рамсесу.
Джек иронично улыбнулся.
— По улицам Александрии разнесся слух: на базарах покупки делает красивая девушка. Говорили, что она похожа не редкую английскую розу. — Его лицо приняло несколько жесткое выражение. — Я давно не видел англичанок. Мне любопытно было
— И что оказалось?
— Оказалось, что она даже красивее, чем утверждали.
Элизабет небрежно отряхнула платье — с таким видом, словно привыкла оказываться внутри саркофагов и выслушивать комплименты от решительных джентльменов. Но голос все же выдал ее волнение:
— Милорд, это происшествие должно остаться тайной.
Он утвердительно кивнул головой:
— Разумеется.
— Ведь мы не сделали ничего неподобающего.
— На этот раз — нет.
Она бросила на него возмущенный взгляд.
— Но если мои опекуны услышат, что кто-то на меня нападал, они больше ни на секунду не спустят с меня глаз.
Он решил, что эта проблема решается очень легко.
— Тогда мы ничего не скажем полковнику и миссис Уинтерз.
— И Колетт.
— И даже вашей преданной Колетт.
Элизабет постучала указательным пальцем по нижней губе.
— Мы не станем упоминать о случившемся ни в одном разговоре: ни с леди Шарлоттой, ни с графом Полонски, ни с Али. Ни с кем.
Он был целиком с ней согласен:
— Мы никому ничего не скажем.
Элизабет быстро огляделась, чтобы убедиться в том, что рядом никого нет.
— Не следует признаваться врагу в том, что что-то знаешь.
— Врагу?
О чем, к черту, говорит Элизабет?! Откуда семнадцатилетней девушке с ее происхождением и воспитанием знать о врагах и о том, как надо себя вести с ними?
Тем не менее она так решительно вскинула свою очаровательную головку (или это не решимость, а упрямство?), что Джек даже удивился.
Элизабет понизила голос и таинственно прошептала:
— Кто-то хочет, чтобы я уехала из Египта, милорд. Запомните мои слова: это только первая угроза. Будут и другие.
Он потерял дар речи. Неужели леди Элизабет сошла с ума? Может быть, у нее солнечный удар? Или она поела испорченных фиников?
Несколько секунд Джек молча смотрел на нее. А что, если эта малышка права? Что, если кто-то действительно хотел напугать ее так, чтобы она уехала? Или чтобы выдала те сведения, которые таятся в ее прелестной головке?
То есть — кто-то, помимо него самого.
Ее осенило как раз в тот момент, когда она была заточена в гробу. Нашлась последняя улика, недостающее звено, деталь, завершающая таинственную картину.
От возбуждения у Элизабет горели щеки. Сердце отчаянно трепетало. Мысли неслись неудержимым потоком. Руки дрожали.
Она стремительно расхаживала по своей каюте на борту «Звезды Египта». Как это она раньше не догадалась? Теперь ей казалось, что это так очевидно!
Завернувшись в халат, она села к секретеру, стоявшему у кровати. День был длинным и утомительным, но она слишком разволновалась, чтобы лечь спать.