Роза севера
Шрифт:
Прощай, Япония. Волшебная страна, где он испытал немало невзгод, но встретил Сацуки.
Ее заплаканное лицо как бы удалялось вместе со снежной вершиной. А неужели он прыгнул бы вместе с Сацуки с той старинной террасы?.. Пожалуй, да. Семья, Джанет — все стало далеко и неважно. Лучше быстрый конец, чем такие издевки судьбы. Если кто-то играет с ним, то это слишком жестокая игра… Все же стало стыдно. Не стоит никому рассказывать.
Фудзи скрылась из виду, под самолетом печально белела облачная пелена.
Варламов задремал и проснулся от тряски, самолет снижался. Когда совершил посадку, в сером утреннем свете увидел светящуюся надпись иероглифами и по-английски — ОРДОС.
Ордос! Огромный город, построенный Китаем в географическом центре Азии, и долго стоявший почти пустым, словно город-призрак. Вмиг заселенный после войны и ставший фактически новой столицей Великого Китая. Место, куда Варламов никак не хотел попасть. Но его не спросили.
Тех, кто задержал его в Киото, Варламов больше не увидел, явились новые, с неприметными лицами и в обычной одежде. С ним не церемонились: сопроводили в закрытый автозак (привет из Московской автономии), и после долгой поездки высадили в помещении с бетонными стенами. Лифт как в больнице, унылые коридоры, камера. Размером с кабину лифта и тоже из нержавеющей стали, с узкой койкой вдоль стены, крохотной раковиной и унитазом. Это вам не цзин-ясики в Токайдо.
Варламов сел на койку, но вскоре за ним пришли. Отвели в кабинет, где за столом сидел человек в темно-синей куртке, какую носил председатель Мао на китайских юанях. На стене портрет — китаец постарше и тоже в куртке. Любят диктаторы надзирать за допросами, пусть и со своих портретов.
— Садитесь, — кивнул следователь. Говорил по-русски, представляться не стал.
Варламов сел в довольно удобное кресло, наверняка нашпигованное датчиками для скрытого допроса.
Последовала обычная рутина: имя, фамилия, отчество, откуда родом, где проживает, как оказался в Московской автономии?..
Хотя порою вопросы были неожиданными: где был с такого-то по такое число? Похоже, маршрут Варламова восстановили в деталях, и допросчик был озадачен очевидными провалами во времени. Но про Хозяйку Варламов рассказывать не стал — мол, пробирались по тайге. Скорее всего, датчики регистрировали, что говорит неправду, но ему было плевать.
Про изумруд сказал коротко — подарок. Машинально потрогал карман — удивительно, камень был на месте. Дознаватель скривился, но продолжил допрос. Больше всего, похоже, его интересовало, куда девался Морихеи (уже знали, что он и был мастером тяно- ю), и где два месяца пропадал сам Варламов после побега?
— Просто блуждал в темноте, — сказал отчасти правду Варламов. — И где-то в это время пропал Морихеи. Он говорил, что на этой станции подобное случилось с неким Ичиро.
Следователь снова поморщился. Последовала еще масса вопросов, часто не относящихся к странствиям Варламова, но было ясно — это для того, чтобы невидимые датчики зафиксировали реакции его тела.
Наконец дознаватель скучно сказал:
— Слишком много умолчаний и лжи. Почему вы не хотите сотрудничать с органами безопасности Великого Китая?
— Я не верю, что он великий, — ответил Варламов. — Какой он великий, если похищает и пытает граждан других стран?
Следователь усмехнулся: — Вас еще и не начинали пытать.
На этом зловещем замечании допрос окончился, и Варламова увели.
Обед состоял из лапши и невкусного чая. Потом Варламов лег на койку и как-то быстро уснул. Снилось, что стена рядом с койкой раздвигается, и из темноты появляются некие приземистые существа. Они несут диковинные аппараты на треножниках, расставляют вокруг койки, а сами садятся на корточки. И это оказываются не аппараты, а опять пауки. Они неспешно перелезают на голову Варламова и начинают опутывать ее паутиной.
Липко, неприятно, паутина пытается проникнуть в голову. Варламова трясет от холода и отвращения. Но у пауков никак не получается добраться до мозга, они слабо тычут жвалами и невнятно бормочут. Их лапки словно скользят по льду. По темному льду. По темному…
Непроглядная тьма.
Варламов проснулся с головной болью и металлическим вкусом во рту. Кое-как умылся холодной водой. Открылась дверь и на пол сунули поднос, опять лапша. Похоже, заменит надоевший в Японии рис.
Потом его отвели в другую камеру. Совсем другую… Затошнило, не надо было есть эту проклятую лапшу.
И тут металлические стены, и вообще всё из металла: сиденье странной формы, отдаленно похожее на стоматологическое кресло, стол из нержавеющей стали, верстак с блестящими инструментами…
— Раз…девайся, — приказал конвоир. Второй стоял молча.
Сердце Варламова упало, и он помедлил, но после тычка под ребра задохнулся и стал снимать одежду. Конвоир ткнул пальцем даже в трусы, так что остался совсем голый. Потом его кинули в кресло, а руки и ноги приковали металлическими браслетами. Голову зажали во что-то вроде тисков.
Спина и ягодицы оказались прижаты к холодному металлу — Варламов задрожал, а тело покрылось гусиной кожей. Вдобавок в полу увидел решетку — похоже, для стока крови.
Вот и дошло до пыток. И скорее всего, классических — пытку лишением сна в Московской автономии будет вспоминать с ностальгией.
Конвоиры ушли, зато появился другой человек — невысокий и в белом халате, хотя вряд ли это был врач. Он ослабил зажимы и сильной рукой подвигал голову Варламова, а потом снова ее закрепил. Повозился с чем-то вроде лейки вверху, и… на голову упала холодная капля.
Струйка воды потекла по лбу, а спустя недолгое время на то же место упала другая капля. Что-то приходилось читать о пытке водой.
Но сначала ничего особенного, только неприятный холод от падающих капель и стекающих на подбородок, грудь, а потом и спину струек воды. Палач безучастно присел на корточки у стены.
Понемногу место, куда падали капли, стало жечь. Странно, ведь капли холодные. Жжение постепенно усиливалось, падение каждой капли стало походить на удар горячим молотком. Возможно, прошли часы, и по мозгу будто стали бить раскаленной кувалдой. От пронзительной боли Варламов застонал.