Роза севера
Шрифт:
Она села, и лицо, по которому скользили отсветы пламени, приняло строгое выражение.
Вот настал день, когда снова пришли Сыны Божьи, чтобы предстать Господу, и Противоречащий пришел с ними. Человеческий язык не в силах описать этого места среди великолепия многомерных пространств, так что назовем его точкой Омега.
И спросил у Противоречащего Бог над богами:
«Откуда ты пришел?».
И ответил Противоречащий, и сказал:
«Я ходил по Земле и обошел ее. Там много мест хуже, чем уничтоженные Тобой Содом и Гоморра».
И спросил Живущий в средоточии энергий:
«А обратил ты внимание на людей в стране Моей, что поносили Меня семьдесят лет, но раскаялись и в столице восстановили храм возлюбленному Сыну Моему?».
И ответил Противоречащий, и сказал:
«Не к Тебе они обратились, но к деньгам. Не Иешуа служат, а Маммоне».
И сказал Сущий из сердца галактической бури:
«Ты князь мира сего, и время его на исходе. Связанный в бездне отныне свободен, и все люди в руке твоей. Но город тот сохрани».
И переместился Противоречащий из точки Омега.
В свою очередь, призвал Он Троих, до того связанных в бездне. Они встали перед ним в чертоге, который был великолепен, но сумрачен. Самоцветы из иных миров и редкие цветы тьмы украшали его.
И Противоречащий сказал им:
«Я предаю вам земной мир, чтобы прийти, когда вы приуготовите его. В твоей руке будет меч…».
Один из Трех сделал шаг вперед, обнажая бледный меч.
«Твои уста будут разжигать пламенную страсть…».
Женщина ступила вперед, нагая в одеянии своих волос, с красной розой в мертвенно-белой руке.
«Ты станешь моими устами…».
Третий скользнул вперед с грацией тигра.
«Только помните, что и другие жаждут обладать этим миром. И будут посланы Охранительницы, чтобы помешать вам».
И, получив еще и тайные напутствия, Трое переместились в земной мир. Но временами Противоречащий совещается с ними в Темном чертоге.
— На этом притча кончается, — вздохнула Рогна. — Мне было непонятно место о Троих, но теперь, когда ты рассказал о церкви Трехликого, все стало яснее.
— А Охранительницы… это вы? — спросил Варламов.
Рогна помолчала, но потом кивнула.
Вечером следующего дня они подходили к селению. Рудник ожил: среди руин стояла большая палатка, из трубы шел дым, а рядом тарахтел электрогенератор на полозьях, и к штольням тянулись провода. Похоже, горные мастера приступили к работе.
В юрту Рогны Варламов вошел с чувством, будто вернулся домой.
Утром пошел навестить отца Вениамина. Ему подвезли стройматериалы, но поп-расстрига не стал утруждать себя, а нанял братьев Рогны. Те настилали пол.
— Досок не хватает, — сказал отец Вениамин, попивая кумыс, — но обещали подвезти еще. Кстати, тебе переслали деньги из канцелярии Автономии. И чаю в подарок.
Он протянул Варламову конверт, а потом увесистую коробку.
Вечером Варламов с Рогной навестил ее родителей. Передал калым, а его угостился жеребятиной с кумысом, хотя в основном все налегали на чай. Можно сказать, стал членом семьи.
После утомительного путешествия неделю отдыхали. Местный умелец склеил расщепленный приклад «Сайги» клеем, сваренным из костей. Куннэй притихла и держалась в стороне. И Рогна была какой-то скучной, а однажды ночью, когда Варламов потянулся к ней, отстранилась.
— Милый, — сказала она, — мне не хочется. Меня то и дело тошнит, и давно не было месячных. Я забеременела. Наверное, после того случая с медведем.
Варламов вздохнул — Рогна таки добилась своего.
— Будет мальчик? — спросил он.
— Конечно, — слабо улыбнулась Рогна.
— Все-то вы, рогны, знаете, — ворчливо сказал Варламов, целуя свою одьулун.
Еще через неделю по зимнику прибыл трактор, волоча сани с оборудованием для прииска и досками от епархии. Доски разгрузили, и трактор потянул сани к прииску. Варламов с Рогной стояли над заснеженной рекой. В который раз она показалась дорогой, уходящей на север, только теперь он вернулся оттуда.
— Вот теперь всё, — сказала Рогна. — Завтра трактор пойдет обратно. Уезжай.
— Как? — изумился Варламов. — Оставить тебя, теперь?..
— Я ведь только вторая жена, — горько сказала Рогна. — И я не хочу, чтобы ты видел, как у меня растет живот, как я становлюсь безобразной. Лучше запомни меня стройной и красивой.
— Ну, все не так плохо… — начал было возражать Варламов, но Рогна была непреклонна.
— Что ты будешь тут делать? Перегонять стада на летние пастбища? Кочевать с ними? У тебя есть жена и дети. У тебя есть мечта.
— Насчет мечты я не знаю…
— Зато я знаю, — отрезала Рогна. — Ты не должен отказываться от нее.
Так что вечером Варламов неохотно зашел к отцу Вениамину, где ночевал тракторист. Тот обрадовался, в пути могли подменять друг друга.
Когда вернулся, Рогна уже приготовила ужин — его любимые колбаски. Тоже была невеселой.
— Я думала, — пожаловалась она, — что все окажется проще. Мне сделают ребенка, и будет не так одиноко, как обычно рогнам. А потом мы расстанемся, без горечи и сожаления. А на самом деле…
Она упала на постель и разрыдалась. Впервые видел такой гордую Рогну.
С тяжелым сердцем Варламов лег рядом, стал гладить волосы и целовать заплаканное лицо. Потом они все-таки занялись любовью, но тихо и нежно.
Утром Варламов передал ей деньги, специально запросил вдвое больше, чем требовалось для калыма.
— Тебе надо воспитывать сына. Пусть получит хорошее образование. И пускай учит английский…
Он попытался улыбнуться, а Рогна крепко обняла его, и стояли так долго.