Роза
Шрифт:
США: В штате Огайо два американских истребителя гонялись за «летающей тарелкой».
СССР: В городе Киров состоялись соревнования конькобежцев. У мужчин лучшую сумму набрал Павлов, у женщин — Жукова.
Бобровская пассия пока собирает золото на всех стартах. Но, через пару лет взойдёт новая звезда конькобежного спорта. Может забрать у Колобка её подарок?
Вечером Вася с Серым ушли на знакомство с городом. Мне побывавшему в Сочи много раз это не интересно. Почитав учебник, подошёл к окну. Смотрю на скульптурную группу в большом фонтане.
Любят в СССР скульптуры. Мухинские «Рабочий и колхозница» прославились на весь мир. На весь мир прославилась и капитан дальнего плаванья Анна Щетинина. Двадцатисемилетняя капитанша перед войной провела большой
18 марта 1950 года.
После вчерашних перегрузок всё тело ныло и болело. Но, я растолкал сономерников Колобка и Амосова. Серый пробовал оттянуть подъём вцепившись в одеяло, но стакан воды из графина ускорил процесс отхода ото сна. Вместо утренней зарядки команде было предписано трусцой спустится к морю и побегать-попрыгать полчасика. Парни, поёживаясь от утреннего холода, трусили до открывшихся прибрежных кафе и зависали там под чай с лепёшками. Мы же втроём бегали по пляжу. Познакомились с баскетболистками сборной СССР, которые здесь готовились к Чемпионату Европы. Высокая Нина Максимильянова приглянулась Амосову, Колобку подошла по росту другая симпатяжка. Мне лямуры-тужуры были параллельны, и я так и не заговорил ни с кем из улыбающихся мне девушек.
Алёша Абрамян дал мне перед отъездом сочинский адрес и телефон своего родственника. Просил посылку с подарками для родни отнести. Вараздат Абрамян работал в Сочи директором детско-юношеской спортивной школы. Завтра после первой игры схожу.
Трэнэр отозвал в сторонку перед тренировкой и сделал предложение. Деловое, а вы что подумали? Он закрывает глаза на наши тренировочные потуги после занятий, а во время занятий — нужно слушать тренера. И, что теперь на мне разминка.
— Да меня ж старички — прибьют, — пробую соскочить я.
— Нэ сы, Жаров. Смэлост гарада бэрот, — хлопнул меня по плечу и протянул свисток, — Я тут подумал и ми рэшылы ыграт твою схэму. Чэго встал? Свысты…
Недовольные конечно были, но дальше бухтения дело не пошло. Размял я команду основательно. Все проснулись. Пробежали потом трёху под начавший моросить дождь. Поиграли в дыр-дыр на половине поля. Бобров не доиграл до конца. Захромав, ушёл в раздевалку. Я, получив мяч, не лез в обводку, а сразу искал на поле «своего» Шувалова и давал ему в ноги или на выход. Витёк заколотил штук пять. А вот Колобок получил по ногам пару раз. Врач помазал васины ссадины зелёнкой и подбодрил:
— До свадьбы заживёт.
Кормили здесь на убой. Я своим сономерникам предложил поспать в «тихий» час. Вечно настроенный оппозиционно Амосов, покочевряжился для виду, и засопел через пять минут на пару с Колобком. А мне не спалось. Послушал сегодня в раздевалке байки игроков. Кто нормально рассказывает, а где-то мат-перемат. И на поле то же самое. Я конечно понимаю, что без крепкого словца порой быстро не втолкуешь что нужно. Но, это на поле боя катит. А мы же для зрителей играем. Детей и женщин чуть ли не пол-стадиона собирается. Пишу в тетрадь для Гранаткина — ввести предупреждения игроков за нецензурную брань. Моментально проблему это не решит, но многие станут держать язык за зубами. Про карточки ещё написал. Жёлтая и красная. А то зрителям не понятно чего это там руками махали. Ведь раньше, на заре футбола, судья вообще на трибуне сидел и вмешивался в игру когда кто-то из игроков кричал судье: «Как же так?». Про замены нужно ввести правило: вратарь плюс полевой игрок. Так будет лучше для игры…
Вечером Серый и Колобок ускакали на свидание с баскетболистками, а меня вытащили на прогулку Шувалов с Бобровым. У гастронома, который местные почему то называли «Поцелуевским», встретили динамовскую троицу: Бесков, Сальников, Хомич. Зашли всей компанией в ресторан «Рыбная кулинария». Я благоразумно заказал бокал сухого и рыбные котлеты. Хомич и вовсе предпочёл минералку. Коллеги заказали более крепкие напитки и, поржав над «слабаками», начали вечер воспоминаний. Какие же интересные люди… Боброва и Бескова я немного знал по прошлой жизни… Шувалов спросил у Хомича, правду ли говорят, что тот перед игрой смазывает перчатки спецклеем, чтобы мяч прилипал намертво. Посмеялись… Вратарь динамовцев оказался не только режимщиком, но и простодушным человеком. Поведал нам, что во время английского турне на торжественном вечере в кругу репортёров и лордов он начал свой тост «Леди и Гамильтоны…», вместо джентльмены. Хомич рассказал, что в детстве на футбол во двор брал завёрнутую в одеяло маленькую сестрёнку, и ставил корзинку с живым кульком в ворота вместо штанги. Так вот «защищая сестру» и родился непробиваемый советский «Тигр»… Сальников был интеллигентом и модником. Твидовое пальто и модный шарф в шотландскую клетку, начищенные до блеска ботинки. Этот эстет заполняя паузу в разговоре продекламировал стихотворение Пастернака. Из прошлой жизни я знал, что футболист перешёл в «Динамо» ради спасения арестованного отчима. Сальников так и остался на всю жизнь «спартаковцем». Такая вот любовь к своему клубу… Бесков, тоже элегантно одетый, рассказывал истории про своего партнёра Сергея Соловьёва, лучшего бомбардира Союза 1948 года. Про то, как Соловьёв в одном из матчей забил торпедовцам три гола за три минуты… Возмущался, что кураторы из ЦК партии вычеркнули того из списка сборной лишь из-за того, что решили не брать игроков достигших 35-летней отметки… А я вспоминал, как Константина сняли с руководства сборной СССР за серебряные медали Чемпионата Европы в 1964 году. Как он брал из второй лиги почти тридцатилетнего неизвестного нападающего и делал того лучшим бомбардиром Союза.
А Бесков тем временем начал рассказывать как в юности пришёл на танцевальный кружок, а девочек всех разобрали в пары. Осталась одна хромая. Вот с ней и учился танцевать.
Гамильтон… То есть джентльмен… Другие девочки поди этой хромой завидовали… Костя то видный кавалер.
Рассказывал, как в сорок пятом провожал ночью невесту домой. Тогда по Москве «Чёрная кошка» орудовала. Было страшно. Но, будущая тёща встретила Бескова хорошо. Борщом накормила.
— Чего ржоте? Кто из вас ел борщ в четыре утра?
Шувалов спросил Сальникова:
— А правда ты с углового один за другим мячи в ворота укладываешь?
— Правда. «Сухой лист» отрабатываю. Может пригодится когда…
Позднее Валерий Лобановский прославится такими ударами.
С улыбкой Сергей Сальников поведал, что у спартаковца Андрея Старостина до войны была ваза для братьев и гостей. Кто начинал про футбол говорить опускал в вазу штраф. И двинул пустую вазу в центр стола… Снова погоготали. Переключились на разговоры о девушках…
19 марта 1950 года.
Утренняя тренировка была короткой. Размялись и пробежали трёшку под моросящим дождём и всё. Трэнэр на своём опыте знающий травматичность игры под дождём — двусторонку отменил. Я, попросил плащ-макинтош у освобождённого от игры Боброва, и пошёл смотреть на игру соперников. Перед нашим матчем с сочинским «Динамо», ЦДКА играл с местным «Спартаком». Сочинские клубы часто становились весенними соперниками команд класса «А». Особым шиком у местных было обыграть мастеров на глазах своей публики. Поэтому «спартачи» в первом тайме уделали армейцев, забив два безответных гола. Аркадьев в перерыве, вероятно, сделал своим подопечным внушение и заменил пару совсем уж варёных. Во втором тайме сочинцы получили обратку. Навал армейской пятёрки нападающих был настолько мощным, что местные стали играть на отбой. Не помогло. 5:3 в пользу ЦДКА. Против лома нет приёма. Заметил, что почти вся игра шла низом. Подать точно набухший в грязной траве мяч было нелегко. А уж играть головой этим чугунным ядром и вовсе решались немногие.