Розамунда, любовница короля
Шрифт:
В начале декабря двор вернулся в Ричмонд на Рождество, любимый праздник короля и королевы. Празднование Рождества начиналось в сочельник, рождественской мессой.
Обычаи здесь были такими же, как во Фрайарсгейте, только все выглядело куда роскошнее. Важную роль играло число двенадцать. Всего было по двенадцать. Двенадцать огромных напольных позолоченных канделябров с двенадцатью свечами были расставлены по Парадному залу. Двенадцать больших мраморных ваз, в каждой из которых стояли по двенадцать перевязанных золотыми и серебряными лентами веточек можжевельника с двенадцатью отростками, покрытых красными ягодами. Во всех четырех
В зале апартаментов короля провели зеленую черту, названную рождественским порогом. Мег объяснила, что пир не начнется, пока Птица счастья не переступит этот порог, чтобы протанцевать перед их величествами.
Они ждали, не в силах унять волнение. Достопочтенная Маргарет спокойно, но твердо заявила сыну и невестке, что, если они желают по-прежнему скорбеть по Артуру, это их дело, но настало Рождество, и она хочет, чтобы молодые люди повеселились, особенно ее любимица Маргарет, которой на следующий год уже не будет с ними.
Поэтому принцесса была одета в элегантное платье из светло-синего бархата и золотой парчи. Ее прекрасные золотисто-рыжие волосы были распущены и скреплялись только венцом из жемчуга и золота. Кейт предпочла тонкий пурпурный бархат, отделанный куньим мехом, а густые темно-рыжие волосы были скромно заплетены в косу и прикрыты тонкой золотой вуалью. Хотя у Розамунды не было столь богатых нарядов, она чувствовала себя неотразимой в черной бархатной юбке, шелковом, отделанном золотыми бусинами корсаже и белых тафтяных рукавчиках.
Она тоже заплела косу, но, как и Мег, надела венец из золотой проволоки и маленьких речных жемчужин, который дала ей королева.
Неожиданно запели трубы на галерее менестрелей, и в комнату впорхнул высокий джентльмен, одетый в зеленое.
Костюм был расшит крошечными золотыми и серебряными колокольчиками, звеневшими при малейшем движении и переливавшимися, как маленькие звездочки. Лицо незнакомца прикрывала великолепная маска, опушенная перьями и обтянутая сине-зеленой парчой. Войдя в зал, он немедленно стал танцевать и наконец приблизился к высокому столу, где сидели их величества, принцессы, графиня Ричмонд и архиепископ Кентерберийский. Поклонившись королю, он стал передвигаться по залу широкими прыжками, под звуки свирелей, волынок и барабанов. Перед каждым столом он останавливался и почтительно снимал шляпу. Собравшиеся кидали монеты Птице счастья, и танцор перебирался к другому столу.
Розамунда вынула из кармана пенни и, когда танцор добрался до того места, где сидела она, потянулась, чтобы уронить монету в его шляпу. Внезапно пальцы джентльмена сжали ее руку. Рывком подняв девушку с места, он прижался быстрым поцелуем к ее губам под смех присутствующих.
Розамунда с горящими от смущения и конфуза щеками поспешно села, гадая, заметили ли Мег и Кейт наглую выходку танцора.
– Ничего страшного, Розамунда, – заверил знакомый голос, и на скамейку рядом с ней опустился сэр Оуэн Мередит. – Иногда Птица счастья целует дам. Это считается в порядке вещей. А, я вижу, он оставил тебе свое перо. Это настоящая честь, которая обычно предназначается для тех, кто сидит за высоким столом. Возьми, девочка, и спрячь в карман. Не возражаешь, если я посижу с тобой?
Он улыбнулся Розамунде, и та снова покраснела.
– Нет, сэр, я очень рада. Я так привыкла постоянно быть с Мег и Кейт, что почти никого здесь не знаю. Но меня, разумеется, не пригласили за высокий стол.
– Разумеется, – кивнул он. – Вот смотри! Птица сейчас закончит танец, но перед этим в последний раз подойдет к высокому столу за подношением. Все, что удастся собрать, пойдет бедным.
Танцор, изображающий Птицу счастья, сделал ловкий пируэт, сорвал с головы шляпу и поднес сначала Достопочтенной Маргарет, изображая изумление при виде золотых монет, потом королеве, которую пространно поблагодарил, и, наконец, принцессам. Напоследок он, поклонившись, торжественно подставил украшенную перьями и лентами шляпу королю. Тонкая рука короля замерла над шляпой. Птица счастья склонил голову набок, разочарованно вздохнул и яростно потряс шляпой под длинным носом короля. Волна смеха прокатилась по залу. Король с притворно расстроенным вздохом вынул из складок своего одеяния бархатный кошель, неохотно открыл и вынул еще две монеты. Смех стал громче, ибо все знали, как неохотно монарх расстается с деньгами. Достопочтенная Маргарет ткнула сына локтем в бок, и он с очередным вздохом уронил весь кошелек в шляпу Птицы.
Тот торжествующе закурлыкал. Приглашенные ревом выразили свое одобрение щедрости короля. Генрих VII удостоил придворных одной из своих редких улыбок Танцор изящным прыжком подскочил к архиепископу Кентерберийскому, чтобы показать полную денег шляпу, поклонился и сорвал маску. Присутствующие увидели лицо юного принца и с энтузиазмом его приветствовали. Принц поклонился публике в последний раз и занял свое место за высоким столом.
– О Господи! – охнула Розамунда, сообразив, кто поцеловал ее.
– Теперь, – поддразнил сэр Оуэн, – вернувшись домой, ты можешь рассказывать, что получила поцелуй от будущего короля Англии!
– До чего же высок! Я и забыла; что он еще совсем мальчик, – пробормотала Розамунда.
– Он пошел в своего деда Йорка, который тоже был настоящим великаном.
– И таким же дерзким.
– Совершенно таким же, – рассмеялся Оуэн. – Могу я заметить, что сегодня вы особенно хороши, миледи Розамунда?
– Корсаж подарила Мег, а рукавчики – графиня Ричмонд, – призналась девушка, – Мейбл перешила юбку по моде. Тилли, служанка Мег, показала, как лучше это сделать.
– Значит, привыкаешь понемногу, – заметил Оуэн. – Я очень рад, ибо знаю, как ты скучаешь по своему Фрайарсгейту.
– Надеюсь, что, когда шотландская королева следующим летом отправится к мужу, мне позволят вернуться домой. Я и в самом деле скучаю. Придворная жизнь весьма волнующа, но мне не нравится постоянно переезжать с места на место. Я домоседка. И не стыжусь этого. Да и друзей у меня нет, кроме принцесс. Остальные девушки моего возраста считают себя слишком высокородными для такой простушки, как я. Они завидуют моей дружбе с Мег. А положение Кейт, боюсь, немногим лучше моего.
– В таком случае постарайся завоевать ее расположение, и, когда дочь короля нас покинет, ты не останешься одинокой. И знаешь, весьма вероятно, что когда-нибудь принцесса Арагонская станет нашей королевой. Тебе такие покровители не помешают.
– Вы дали мне хороший совет, сэр. Но останетесь ли и вы моим другом? Я хотела бы, чтобы наша приязнь длилась вечно.
– Я тоже хотел бы этого, – кивнул Оуэн, и взгляд его глаз согрел ее, – но в один прекрасный день у тебя снова появится муж. Он может не одобрить нашей дружбы, и ты должна быть к этому готова.