Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот
Шрифт:
– Продолжать.
– Может быть, вам лучше найти кого-нибудь другого?
– Ты должна продолжать.
Продолжать. Как долго? Взгляд Хаммара с каждым днем выражал все большее любопытство, а лицо, которое смотрело на Мартина Бека из зеркала, становилось все более бледным и измученным.
Электрические настенные часы в полицейском участке района Клара отбили три часа бесконечной и бесплодной ночи. С тех пор как они провели генеральную репетицию, прошло три недели. План уточнили до мельчайших деталей, но ничто не свидетельствовало о том, что его когда-нибудь удастся осуществить. Совершенно
Он с ненавистью смотрел на черный телефон, который за эти три недели так ни разу и не звякнул. Женщина в квартире на Рунебергсгатан имела право воспользоваться им лишь в единственном случае. Для контроля ей звонили дважды каждый вечер, в шесть и в двенадцать. Кроме этого, вообще ничего не происходило.
Дома обстановка была напряженной. Жена ничего не говорила, но взгляд ее становился все более недоверчивым. Она уже давно перестала верить в это странное дело, которое никак не закончится и из-за которого мужа почти каждую ночь не бывает дома. А он не мог и не хотел ничего ей объяснять.
Кольбергу было полегче. Каждую третью ночь его сменяли Меландер или Стенстрём. Это страшно не нравилось Ольбергу, потому что он должен был играть в шахматы сам с собой. Как он выражался, решать шахматные задачи. Все темы для разговоров давно уже были исчерпаны.
Мартин Бек окончательно запутался в газетной статье и перестал делать вид, что читает ее. Он зевал и смотрел на своих сонных коллег, сидящих понурив головы. Он посмотрел на часы. Без пяти десять. Снова зевнул, поднялся со стула и неверным шагом медленно направился в туалет. Помыл руки и ополоснул лицо ледяной водой. Пошел обратно.
За три шага до двери он услышал, как звонит телефон.
Кольберг уже закончил разговор и собирался положить трубку.
– Он в…
– Нет, – сказал Кольберг. – Он стоит на улице под окнами.
В течение последующих трех минут Мартин Бек еще раз успел повторить весь план до мельчайших подробностей. Этот ход был довольно неожиданным, но в плане ничего не изменялось. Он не попадет в дом, а если даже и попадет, едва ли доберется до лестницы раньше, чем туда подоспеют они.
– Действуйте осторожно.
– Да, – сказал Кольберг.
Он затормозил у театра. Они разделились.
Мартин Бек стоял в сквере. Он видел, как Ольберг входит в дом. Посмотрел на часы. Прошло четыре минуты с того момента, когда она звонила. Он думал об одинокой женщине на третьем этаже. Мужчины по имени Фольке Бенгтсон нигде не было видно.
Через тридцать секунд появился свет на третьем этаже. Кто-то подошел к окну и тут же исчез. Свет погас. Ольберг был на месте.
Они молча ждали у окна в спальне. Здесь было темно, но в окно пробивалась полоска света. В гостиной горел свет, чтобы было видно, что она дома. Окно гостиной выходило на улицу, из спальни была видна Эриксбергсплан, нижняя часть парка, часть Биргер-Ярлсгатан, Регерингсгатан, Тегнергатан и прямо под ними начало Рунебергсгатан.
Бенгстон
– Вот он, – прошептал Ольберг и сделал в темноте движение рукой.
Они видели, как от остановки отъехал автобус и на противоположной стороне площади свернул на Тегнергатан, а Бенгтсона нигде не было. Возможно, он стоял в телефонной кабине, они ждали, что вот-вот зазвонит телефон, и Ольберг держал ее за руку.
Телефон упорно молчал, а через несколько минут Бенгтсон снова перешел на противоположную сторону улицы.
Вдоль тротуара тянулась каменная стена, которая заканчивалась у самого дома, прямо под окнами. За стеной поднимался травянистый склон, у его подножия были два общественных туалета, с дверьми, вмонтированными в стену.
Мужчина остановился на тротуаре и снова посмотрел вверх, на окна. Потом медленно направился к входу в дом.
Он исчез из виду, и Ольберг долго напрягал зрение, прежде чем разглядел Мартина Бека, который неподвижно подпирал ствол дерева в сквере. Его на несколько секунд закрыл трамвай, появившийся на Биргер-Ярлсгатан, а когда трамвай проехал, его уже не было.
Через пять минут они снова увидели Бенгтсона.
Он шел так близко к стенке, что заметили его только тогда, когда он пересек улицу и направился к остановке трамвая посреди площади. Остановился у киоска и купил сосиску. Стоял и не торопясь ел сосиску, при этом смотрел вверх, на окна. Потом начал прохаживаться взад-вперед по остановке, держа руки в карманах.
Спустя четверть часа Мартин Бек по-прежнему стоял у того же дерева.
Движение стало более оживленным, возле парка и по улице повалила толпа. Закончились сеансы в кинотеатрах.
Они на пару минут потеряли Бенгтсона из виду, но быстро разглядели его в группке людей, возвращающихся из кинотеатра. Он направился к телефонной кабине, но в двух метрах от нее остановился. Потом внезапно быстро зашагал к скверику. Мартин Бек повернулся к Бенгтсону спиной и предусмотрительно удалился.
Бенгтсон обогнул сквер, прошел мимо ресторана и исчез на Тегнергатан. Через несколько минут он снова появился на противоположном тротуаре и принялся ходить вокруг Эриксбергсплан.
– Как ты думаешь, он уже здесь когда-нибудь был? – спросила женщина в хлопчатобумажном летнем платье. – Ведь я… я заметила его только сегодня вечером, да и то чисто случайно.
Ольберг курил, прислонившись к стене у окна, и смотрел на нее. Она стояла лицом к окну, чуть расставив ноги и засунув руки в карманы платья, и ее глаза в слабом свете, падающем с улицы, казались темными впадинами на бледном лице.
– Может, он ходит здесь каждый вечер, – сказала она.
Когда мужчина пересек Тегнергатан и закончил четвертый круг по площади, она сказала:
– Если он будет так бродить вокруг всю ночь, я сойду с ума, а Леннарт с Мартином замерзнут.
Без пяти час он, все более ускоряясь, совершил уже восемь кругов по площади. У подножия лестницы в парк остановился, посмотрел вверх на окна и потом медленно перешел на противоположную сторону улицы.