Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот
Шрифт:
– Конечно, это человек из фильма. Он уехал автобусом номер пятьдесят шесть.
– На Санкт-Эриксплан. Потом покупает молоко, масло, хлеб и идет домой. Поест, поглазеет в телевизор и отправляется в постельку, – молол языком Кольберг. – Куда вас отвезти?
– Останемся здесь. Последняя возможность купить рождественские подарки, – сказал Мартин Бек.
Через час Ольберг простонал в отделе игрушек:
– Кольберг ошибается. Вторая половина страны тоже здесь.
Они потратили почти три часа на покупки и еще час, чтобы добраться до Багармуссена.
На
Это было скучное Рождество. Мужчина по имени Фольке Бенгтсон провел его в тишине и спокойствии у своей матери в Сёдертелье. Мартин Бек думал о нем непрерывно, даже в церкви, и тогда, когда обливался потом под маской усатого Санты, раздающего подарки. Кольберг объелся и провел три дня в больнице. Ольберг, чуточку пьяный, позвонил в День святого Стефана [41] .
41
Отмечается католической церковью 26 декабря. (Примеч. перев.)
В газетах появилось несколько не очень ловко сформулированных сообщений, из которых следовало, что в Америке близки к раскрытию убийства на шведском канале и шведская полиция может больше не заниматься этим делом.
Традиционное новогоднее убийство на этот раз произошло в Гётеборге и было расследовано менее чем за двадцать четыре часа. От Кафки пришла поздравительная открытка гигантского размера, изображающая оленя в лучах заходящего солнца на отвратительном фиолетовом фоне.
Седьмое января было обычным январским днем. На улицах толпились бледноватые, замерзшие люди, не имеющие ни кроны в кармане. Начинались дешевые распродажи, но в магазинах еще почти не появились покупатели. Кроме того, стояли туманные холодные дни.
Седьмое января было днем X.
Утром Хаммар устроил смотр боевых сил. Потом сказал:
– Как долго будет продолжаться этот эксперимент?
– Пока успешно не закончится, – быстро ответил Ольберг.
Хаммар представил себе возможные ситуации, в которых он может оказаться. Ну, например, Мартин Бек и Кольберг могут понадобиться и для других дел. Это касается Меландера и Стенстрёма, которые иногда также вынуждены заниматься этим делом. Кроме того, вскоре начнет скандалить третий полицейский участок и требовать возвращения своей сотрудницы.
– Ну, ни пуха ни пера, ребята, – сказал он наконец.
Через минуту там осталась одна Соня Ханссон. У нее была простуда, она сидела в кресле для посетителей и сморкалась. Мартин Бек смотрел на нее: серый свитер, спортивные брюки и бесформенные сапоги.
– Хорошо же ты нарядилась, – произнес он без особого энтузиазма.
– Не волнуйся, я пойду домой и переоденусь. Но мне бы хотелось обратить твое внимание на одну вещь. Третьего июля было лето, а сейчас у нас зима. Наверное, покажется
– Тебе нужно приложить все силы. Главное, чтобы ты поняла, что именно от тебя требуется. – Он несколько секунд сидел молча, а потом добавил: – Если, конечно, я сам это понимаю.
Женщина неуверенно смотрела на него.
– Думаю, в общем я это поняла, – сказала она. – Я прочла каждое слово о ней, перечитывала снова и снова. Фильм я смотрела по меньшей мере раз десять. Подобрала себе одежду и часами тренировалась перед зеркалом. Но легко это не получится, потому что она была совсем не такая, как я, у нее был другой характер и другие привычки. Я не жила так, как она, и никогда так жить не буду. Но я сделаю все, что в моих силах.
– Отлично, – сказал Мартин Бек.
Она выглядела неприступной, и он чувствовал себя с ней не очень умным. О ее личной жизни он знал лишь то, что у нее есть пятилетняя дочь, которая живет в деревне у ее родителей. По-видимому, замужем она никогда не была. И все же, хотя он как следует ее не знал, она ему нравилась. Она умная и деловая девушка и к работе относится добросовестно. А это главное.
Она позвонила в четыре:
– Я там уже была. Оттуда пошла прямо домой, надеюсь, ты ничего не имеешь против.
– В любом случае он вот так сразу не примчится. Как все прошло?
– Думаю, хорошо. Вряд ли можно было ожидать большего. Комод привезут завтра.
– Ты ему понравилась?
– Не знаю, хотя мне показалось, что какая-то искорка у него в глазах промелькнула. Впрочем, мне трудно судить, потому что я не знаю, как он ведет себя обычно.
– Это было нелегко?
– Вовсе нет. Мне показалось, что он выглядит вполне приятно. Он в самом деле привлекательный мужчина. Думаешь, это действительно он? Я, вообще-то, не очень часто имела дело с убийцами, но как-то не могу себе представить, что это именно он убил Розанну.
– Я абсолютно уверен, что это он. Что он говорил? У него есть твой телефон?
– Да, он записал мой адрес и телефон на листке бумаги. Кроме того, я сказала ему, что у меня есть домофон, но я не отзываюсь, если никого не жду, поэтому пусть предварительно позвонит мне и скажет, когда они приедут. В общем-то, он немногословен.
– Вы были в кабинете вдвоем?
– Да. За стеклянной перегородкой сидела какая-то толстая женщина, но она не могла нас слышать. Она как раз разговаривала по телефону, и я ее не слышала.
– Ты пыталась поговорить с ним еще о чем-нибудь, кроме комода?
– Да, я сказала, что погода отвратительная, он согласился. Тогда я сказала, как хорошо, что Рождество уже закончилось, он ответил, что у него такое же чувство. Потом я сказала, что когда человек так одинок, как я, то Рождество вовсе не кажется веселым.
– Что же он на это ответил?
– Что тоже одинок, что Рождество его особенно не развлекает, тем более что он проводит его у мамочки.
– Отлично, – сказал Мартин Бек. – Вы говорили еще о чем-нибудь?