Рождение чемпиона
Шрифт:
Он позвал Диму в свой номер и включил телевизор. Там на огромном зелёном поле несколько мужчин гоняли мячик.
– Смотри, вот это называется футбол, – сказал дядя Витя. – Видишь, на этих парнях форма разного цвета? Вот эти в красном – наши. Они должны забить мяч в ворота соперника и не пропустить в свои.
Дима сам не понял, что его зачаровало в те мгновения. То, как они боролись, отбирая мяч друг у друга? То, как игрок в красном отбился от всех, вылетел к воротам и со всей силы ударил по мячу? Кто знает. Но так вышло, что Дима увидел этот гол – сейчас он уже мог сказать, что нападающий «ребят в
– ГООООООЛ!
Когда матч закончился, дядя вручил Диме мяч – лёгкий, упругий, раскрашенный в белый и чёрный.
– Пойдём, попробуем? – спросил он. – Мама с папой всё равно нескоро вернутся.
А Дима даже кивнуть не смог. Только смотрел на этот мяч, затаив дыхание, как будто прикоснулся к неведомой тайне, доступной лишь кругу избранных. И потому, наверное, сам не понял, как оказался снаружи, возле гостиницы, а дядя забрал мяч из его рук и поставил на мягкое покрытие детской площадки.
– Вот, смотри, я ставлю его на точку, – сказал он. – Попробуй забить мне.
Он отвернулся и сделал несколько широких шагов, как будто отмерял расстояние. Теперь Дима точно знал, что ширина его шага – один метр, и таких шагов было одиннадцать. Расстояние для пенальти.
Дядя отошёл туда, где начинался песок, провёл ногой неровную линию, по концам пририсовал крестики. Затем встал в центр, так, чтобы ноги остались на этой линии, и помахал рукой Диме.
– Ну что, давай? – задорно крикнул он. – Я в юности вратарём был, хоть вспомню, что это такое!
Дима непонимающе уставился на мяч. Затем вроде бы понял, нерешительно ткнул носком кроссовка. Мяч нехотя прокатился на несколько сантиметров вперёд и замер.
– Ну ты даёшь, – рассмеялся дядя. – Надо разбежаться и пнуть с силой!
Дима осторожно откатил мяч назад, отвернулся, зашагал в сторону. Затем развернулся, разбежался и с силой пнул. И пошатнулся, потому что приложил слишком много усилий… но не попал.
– Так, ну это не катастрофа, – усмехнулся дядя. – Давай ещё.
Снова разбег, снова удар… мяч покатился медленно, как бы нехотя, и на этот раз добрался до дяди, да там и остановился. А Дима следил за каждым миллиметром его пути и думал только об одном: а что, если футбол, эта завораживающая игра – не для него? Ведь талантливые люди всё делают с первого раза. Вот как тот парень в красной форме, забивший гол…
Кто бы мог подумать, что спустя двенадцать лет он будет думать ровно о том же?..
Неровная синяя линия разделила тетрадный листок пополам. Справа Дима приписал «причины не бросать», слева – «причины бросить». Здесь было шумно – сегодня на отработку неожиданно собралось больше половины класса, голоса сливались в невнятный шум, понять что-либо было невозможно. Да Дима и не пытался понять, даже не слушал. Он поставил слева цифру «1» и занёс ручку над тетрадью. И задумался.
– Эй, Савельева! – послышался голос одного из одноклассников, настолько громкий, что Дима невольно обратил на него внимание. – Скажи, твоей маме зять не нужен?
Взрыв хохота. Дима зажмурился, попытался сосредоточиться. Помедлив, открыл глаза, сдвинул ручку вправо. Пункт в графу «причины бросить» отыскался гораздо легче.
«Тренер». Коротко и ясно.
– Дурак ты! – послышался смущённый девичий голос. – И шутки у тебя дурацкие!
Дима поставил цифру «2» в той же графе. Задумался, не станет ли «не выпускают на поле» продолжением первого пункта. Поколебался недолго, но всё же вписал.
– А парень не нужен? – продолжал одноклассник.
– Даже если и нужен, не предлагает никто, – отрезала девушка.
Достали. Сосредоточиться невозможно уже. Хотя нет, возможно – усмехнувшись, Дима вписал в «причины не бросать» «внимание девушек». Но тут же в скобочках добавил: «когда ты выходишь на поле». Блин.
– А если предложат? – не унимался парень.
Дима оглянулся, посмотрел в окно. На улице вовсю бушевал июнь: зеленели деревья, ярко синело почти летнее небо, через открытое окно доносился аромат цветущей под окном акации. До начала чемпионата Европы остался год. Дожить бы…
– Посмотрю, что за парень, тогда подумаю, – отозвалась девушка. – Если хороший, может быть и соглашусь.
Дима покачал головой и попытался сосредоточиться. Снова вернулся к тетради.
– А если это я?
А одноклассник не сдаётся. Дима занёс ручку над тетрадью и вписал в правую главу «хочу играть в сборной».
– Ты и «хороший парень» это оксюморон, – холодно ответила девушка.
– Чё?
– Не подходи ко мне, пока не узнаешь значение этого слова!
Грянул хохот. Почти не слыша его, Дима старательно выводил «хочу играть в Испании» справа. Поколебавшись, добавил: «если я буду играть в Испании, я смогу свозить туда маму». Она мечтала о Валенсии уже много лет, её двоюродная сестра уехала туда, когда вышла замуж за иностранца. Рассказы об этом городе начинались каждый раз, когда в их почтовом ящике появлялось очередное письмо из Испании.
Кто-то грузно опустился на соседний стул. Дима вздрогнул, машинально прикрыл рукой то, что писал, оглянулся. Сразу же расслабился – это был всего лишь Антон, его сосед по парте и единственный нефутбольный приятель в одном флаконе. От него пахло табаком, Дима поморщился.
– И не противно тебе эту дрянь в себя вдыхать, – прокомментировал он.
Антон пожал плечами.
– Привык уже. А ты чем там маешься? Только не говори, что домашку делаешь. Каникулы только начались!
Дима отмахнулся, неловко столкнул тетрадку с края стола так, что она упала на сумку. Наклонился, принялся искать её под столом. Пришлось сдвинуть стул, тот противно скрипнул. За всем этим Дима даже не заметил, что шум в классе притих.
– О, Зорин! – послышался голос классной руководительницы, Аллы Васильевны. – Если ты надеешься спрятаться от отработки, то у тебя не получилось, я тебя вижу.
Послышался смех. Дима распрямился, с хмурым видом отвёл взгляд в сторону.
– Подходите ко мне! – объявила Алла Васильевна. – Сейчас распределим вас по классам, мальчики пойдут на улицу…
В классе воцарилась тишина, нарушаемая только шорохами и тихими перешёптываниями. Чертыхаясь, Дима впопыхах доставал упавшую тетрадь, убирал её в рюкзак, но при этом каким-то невероятным образом расслышал то, чего вообще не должен был услышать. Хотя – почему не должен был. Это был Антон.