Рождение Европы
Шрифт:
Наконец — что и явилось главным событием — в атмосфере нового крестового похода «католические короли» атаковали последнее мусульманское государство в Испании — Гранадский эмират. Они захватили Малагу в 1487 году, Басу и Альмерию — в 1489 году и, наконец, после долгой осады 2 января 1492 года взяли Гранаду. Сегодня трудно не упомянуть и о том, что в том же самом 1492 году из Кастилии были изгнаны евреи, а Христофор Колумб открыл для испанских королей земли, которые впоследствии назовут Америкой.
Этим могло бы и кончиться многовековое укоренение мусульман в Европе, происходившее с VIII века. Но в тот момент, когда на юго-западе с мусульманским господством было покончено, на юго-востоке возникла новая мусульманская угроза в лице турок.
Турецкая угроза
С середины XIV века угроза, нависшая над Балканами в связи с нашествием турок-османов, вырисовывалась все отчетливей. С 1353 по 1356 год они захватили Галлиполи и Южную Фракию, в 1387 году — Салоники, а в 1389 году одержали кровавую победу над сербами на Косовом поле. До сегодняшнего дня в коллективной памяти сербского народа живы воспоминания о тех ужасных событиях. Крестовый поход, организованный императором Сигизмундом, в который отправились воины, составлявшие цвет европейского рыцарства, закончился грандиозным поражением при Никополе в Болгарии. Это был последний крестовый поход в истории. В 1453 году турки взяли Константинополь, что привело Запад в состояние шока, но не
Европейский проект Иржи Подебрада
Приблизительно в это же время король Богемии, умеренный гусит Иржи Подебрад, предлагает, чтобы сдержать, а может, и оттеснить турок, создать содружество, которое он не называет европейским, выдвигая на первый план прежде всего общую католическую веру, — это был, по сути, первый проект ассамблеи объединенной Европы. Этот текст, в его латинской версии 1464 года «Единство» («Universitas») был назван его переводчиком Константином Гелинеком «Трактатом о Европе». В 1992 году Жан-Пьер Фей (Faye) воспроизвел его в своем сборнике «Европа единая» («L’Europe une»). В этом трактате король Богемии четко определяет цель и средство создания содружества — отказ от войн между европейскими государствами. Это был прозвучавший пять веков назад призыв к мирной Европе, причем мир объявлялся главным достоянием европейского содружества. В случае конфликтов между членами содружества он предусматривает вмешательство общеевропейской силы, которая должна выступить в роли третейского судьи. Подебрад предлагал выделить для заседаний ассамблеи специальное место и высказывает пожелание, чтобы изначально образованная ассамблея могла принимать в свой состав новых членов из числа христианских государств. Он предлагал ввести специальный налог и накапливать таким образом денежные средства, которые будут использоваться на нужды ассамблеи. Подебрад предлагал также, чтобы каждые пять лет ассамблеи проводились в разных европейских городах: сначала в Базеле, а затем попеременно во Франции и в Италии. Предлагалось также ввести общие для всех герб, печать, казну, архивы, сообща назначать синдика, налогового прокуратора и чиновников. В ассамблее должна была получить по одному голосу каждая «нация»: Франция, Германия, Италия, вероятно, Испания и т. д. Решения должны были приниматься большинством голосов, а в случае равного их разделения «будут считаться решающими голоса уполномоченных, которые представляют тех властителей, что носят более высокий титул и пользуются большим почетом»; остальные нации, которым тоже нужно будет подписать это соглашение, должны присоединиться к одной из двух сторон. Таков этот удивительный текст, идеи которого, к несчастью, никто даже и не пытался реализовать на практике. В середине XV века говорить о единой Европе было еще слишком рано, но знаменательно, что некий, если так можно выразиться, совершенно нетипичный правитель выдвинул эту идею, потрясающую по своей современности.
Италия — светоч для европейских держав и объект их притязаний
В европейском универсуме Италия вызывала особый интерес многих современников, а потом и историков. Несмотря на то, что она была еще неспособна объединиться в единую нацию, многие интеллектуалы-гуманисты, например Макиавелли, проповедовали общеитальянский патриотизм. И все же в реальности Италия оставалась раздробленной. В XV веке это была страна противоречивая — а точнее, безжалостно разрезанная на части. При этом она стала подлинной колыбелью не только гуманизма, но и великого Возрождения, и мы уже продемонстрировали ее расцвет на показательном примере Флоренции. Италия привлекала многочисленных европейцев, которыми двигали в первую очередь религиозные цели, но к ним добавлялся интерес, который мы бы сегодня назвали туристическим. Впрочем, религия предоставляла возможность объединить эти цели. Так и получалось, что многие европейцы, которые собирались сесть на корабль в Венеции, чтобы отправиться в паломничество в Святую Землю, прибывали в Италию, как правило, за месяц до отплытия своего судна, чтобы успеть посетить ее многочисленные прекрасные церкви и поклониться бессчетным реликвиям, которые в них хранились. Раздробленность Италии несколько уменьшается в XV веке. Флоренция более или менее сплачивает Тоскану, подчинив себе, в частности, Пизу и Ливорно, и таким образом переходит в разряд морских держав. Венеция, в свою очередь, упрочивает свое господство на северо-востоке полуострова, так называемой terra ferma, добившись подчинения Бергамо и Брешии (1428). Филиппо Мария Висконти восстанавливает целостность Миланского герцогства и в 1421 году захватывает власть в Генуе. Король Рене Анжуйский, захвативший в 1438 году Неаполь, вынужден в 1443 году окончательно уступить его Альфонсу Арагонскому, который надолго воссоединяет под арагонским владычеством земли Обеих Сицилий (Неаполь, Сардиния, Сицилия). Эти государства и их правители — Франческо Сфорца, преемник Висконти, в Милане и Козимо из рода Медичи во Флоренции — ведут нескончаемые войны, обращаясь за помощью к французским королям. 9 апреля 1454 года Венеция вступает в «Священную Лигу» и под покровительством Папы заключает мирное соглашение в Лоди сроком на 25 лет, благодаря которому между итальянскими державами устанавливается равновесие, и если не считать кратковременных потрясений наполеоновской эпохи, это равновесие так или иначе просуществует до 1860 года. Италия, лучезарная и разделенная против собственной воли, вызывает сильнейший интерес у большей части европейских держав, но в этом интересе ничуть не меньше зависти, чем восхищения. Так Италия-светоч более, чем когда-либо, становится Италией-добычей, что хорошо показал Джироламо Арнальди (Arnaldi) в своем замечательном эссе «Италия и ее захватчики» («L’Italia е suoi invasori»). Эти захватчики — сначала Арагонское королевство, затем Священная Римская империя, но также, и прежде всего, — Франция. В 1489 году к королю Франции Карлу VIII обращаются одновременно Папа Иннокентий VIII — с просьбой вмешаться в конфликт в Неаполитанском королевстве — и Лодовико Моро, новый властитель Милана, — он просит помочь в герцогстве Миланском. 29 августа 1494 года Карл VIII выступает из Лиона, с замыслом крестового похода, которого он так никогда и не организует, и направляется в Неаполь, чтобы заявить права на эту территорию, якобы перешедшую ему в наследство от Анжуйской династии. Так начались итальянские войны.
Европеец Филипп де Коммин
И все-таки Европа, которая выстраивалась под воздействием объединяющей христианской идеологии и уточнявшихся национальных реалий, все настойчивей представлялась своим интеллектуалам, историкам и политикам как единое целое. Филипп де Коммин, знаменитый европейский историк того времени, дав краткий обзор состояния христианского мира в свою эпоху, заключал: «Я говорил лишь о Европе, поскольку мало знаю о двух других континентах: Азии и Африке». Он лишь замечает, что этим материкам, насколько ему известно, тоже присуща одна из главных прискорбных особенностей Европы: «войны и разобщенность». Коммин добавляет, что у Африки есть и еще одна беда: одни ее жители продают других христианам, а португальцы сделали торговлю черными рабами обыденным занятием. Вырисовывается новый этап развития Европы: это Европа, которая открывает для себя Африку и вот-вот откроет Америку, Европа, которая начинает зарабатывать себе постыдную славу, снабжая Новый Свет рабами, вывезенными с африканского континента.
Европа и мир за ее пределами
С точки зрения глубинного исторического анализа суть эволюционных процессов в Европе в конце XV века состояла в том, что она простирает, усиливая, свою экспансию за пределы собственной территории. Хотя Мишель Молла и посвятил замечательную книгу средневековым путешественникам-исследователям, но ни такого занятия, ни специального слова для него в то время не существовало. Редкие вылазки римских христиан за пределы Европы были либо экспедициями миссионерскими, как, например, путешествия францисканца Джованни да Плано Карпини в XIII веке, который, в дополнение к своим миссионерским задачам в областях, недавно обращенных в христианство, — Скандинавии, Богемии, Польше и Венгрии, — вез письма Папы Иннокентия IV русским князьям и монгольским ханам Батыю и Гуюку, безуспешно предлагая им войти в соглашение с Римской церковью[47], либо это были купцы вроде венецианцев братьев Поло и их племянника Марко, которые отправились по торговым делам на Цейлон, потом состояли на службе у монголов и добрались, может быть, до самого Китая.
Если не считать недолговечных латинских государств в Палестине, единственным результатом средневековой европейской экспансии было создание торговой империи — обладавшей иногда и собственными территориями — внутри Византийской империи и на Ближнем Востоке. Это был результат активности крупных итальянских торговых портов, в особенности Генуи и Венеции. В восточном Средиземноморье европейцев среди множества разнообразных товаров в первую очередь привлекали пряности. Согласно трактату флорентийца Пеголотти «Практика торговли» («La Pratica della mercatura»), к 1340 году было известно 286 видов пряностей — на самом деле 193, поскольку в тексте не обошлось без повторов. Эти пряности использовались, прежде всего, в средневековой фармакопее, кроме того — в красильном деле и в парфюмерии и, наконец, для приготовления пищи. Судя по всему, люди Средневековья были весьма неравнодушны к острым блюдам. К пряностям в Средние века относили цитрусовые и тростниковый сахар. Больше четверти этих продуктов привозилось из Индии, Китая и с Дальнего Востока. Они ценились очень дорого, арабы покупали их у индийцев, а европейцы-христиане — уже у арабов, приезжая для этого в регион торговых контактов, которым являлся Ближний Восток. Главными портами, где продавали эти пряности и грузили их на корабли, были Акра, Бейрут и в особенности Александрия, которые являлись одновременно и конечными пунктами древнего Шелкового пути.
Активнее всех в Европе в конце Средневековья торговали пряностями венецианцы, которые ежегодно вкладывали в эту торговлю около 400 000 дукатов и отправляли за пряностями от трех до пяти галер в год — совсем немало, если учесть, что при весьма высокой цене пряности занимают довольно мало места. Вторыми по активности после венецианцев были купцы из Генуи, Каталонии и Анконы — они привозили по одной-две галере в год.
В конце XV века в Европе коммерсанты и богатые заказчики поставили себе цель найти новые источники пряностей и сахара, к которым, чтобы удовлетворить их финансовые запросы, должны были еще добавиться золото и другие драгоценные металлы.
Притязания на Атлантику и Африку
Интерес европейцев к средиземноморским перспективам несколько ослаб, когда в этом районе стало неспокойно из-за турецкого нашествия. Европа конца XV века все пристальней смотрит в сторону Атлантики. Сначала этот интерес к Атлантике был направлен в основном на западную Африку. Представления об Африке в глазах европейских христиан с античных времен были не слишком лестными, а Средние века еще усилили их негативную составляющую. Африканцы, которых часто называли «эфиопами», считались образцом уродства из-за своего цвета кожи, а сама Африка представлялась населенной змеями и прочими ужасными тварями, в то время как Восток таил в себе кроме чудовищ еще и многочисленные чудеса. В 1245 году Госсуэн из Меца в своем труде «Картина мира» определяет «Эфиопию», то есть Африку, как страну, где живут люди «чернее смоли», где стоит такая жара, что «кажется, земля горит под ногами», и вся она, если не считать узкой полоски на севере, покрыта одними пустынями, где кишат «насекомые и дикие звери». Единственной областью плодотворного взаимодействия с Африкой, в котором, впрочем, было задействовано лишь небольшое количество специализирующихся в этой сфере торговцев, были поставки суданского золота, в частности из Сиджильмассы, где оно приобреталось путем меновой торговли.
В XIV веке представления европейцев об Африке заметно изменились. Африка становится предметом притязаний. Попытки внедрения в Африку, предпринимавшиеся ранее, результатов не дали. В 1291 году братья Уголино и Ванино Вивальди, генуэзские купцы, прошли Гибралтарским проливом, повернули на юг и исчезли навсегда. Экспедиция Джайме Феррера 1346 года тоже окончилась неудачей. В начале XV века Канарские острова, которые исследовал нормандец Жан де Бетанкур (1402–1406), были постепенно колонизированы кастильцами. Этот процесс ускорился, когда в него включились португальцы: 20 августа 1415 года они захватили порт Сеуту, который обеспечивал контроль над Гибралтарским проливом и был главным перевалочным пунктом для сахарского золота. Это стало началом португальской экспансии. Некоторые конфликты того периода предвещали более поздние споры времен великой европейской колонизации; в самой Португалии одни стояли за то, чтобы закрепиться в Марокко и воспользоваться богатствами этой территории, другие же хотели продвинуться как можно дальше на юг вдоль западного побережья Африки и попутно исследовать близлежащие острова. У захватнической и исследовательской деятельности португальцев был дирижер, который планировал и направлял ее из своих португальских резиденций, в частности из Сагреша в Алгарве. Этим дирижером был португальский инфант Генрих Мореплаватель (1394–1460), сын короля Жуана I. В период с 1418 по 1433 год португальцы обосновались на Мадейре и на Азорских островах. Жил Эаннеш в 1435 году обошел мыс Бохадор. Диниш Диаш в 1444 году добрался до Зеленого мыса и вошел в устье реки Сенегал, открытой Нуну Тристаном. В 1461 году Диогу Афонсу исследует архипелаг Зеленого мыса. Жуан де Сантарен и Педро Эскобар в 1471 году достигли экватора. Бартоломео Диаш в 1487 году обошел мыс Бурь; Васко да Гама тоже обойдет его в 1497–1498 годах, направляясь в Индию, и переименует в мыс Доброй Надежды. Тем временем Кастилия в 1479–1483 годах завершила завоевание Канарских островов. Король Португалии Альфонс V выбрал из двух описанных выше политических программ первую: объектом его интересов было Марокко — в 1471 году он захватил Танжер, а также противоборство с кастильцами, которое закончилось неудачей.