Рождение новой республики
Шрифт:
А чудовище шагало по улице. Это странное существо походило на крупного красного слона на длинных, тонких ходулях. Тело было огромным и покрыто грубой красной кожей. Ноги казались невероятно длинными и тонкими, а тонкий, похожий на щупальце хобот свисал до самого тротуара. Выше основания хобота под роговыми красными щитками сверкали три огромных зеленых глаза, больше напоминающих плошки.
Абориген прошел мимо, смешно пошатываясь, и при этом он перемещался с удивительной скоростью. Проходя мимо нас, он на мгновение уставился на нас большими плоскими глазами. Его хобот странным образом изогнулся, означая приветствие, как я узнал позже. У «лунных телят» слабый слух, и только элементарные органы речи; они общаются в значительной степени движениями длинного, подобного змее хобота. Поселенцы подражают их языку жестов руками, и так происходит диалог.
На широкой спине селенита имелось некое подобие седла. К нему были приторочены несколько мешочков муки и сахара. Этими продуктами аборигены предпочитают получать зарплату за свой труд. Углеводы производят на них опьяняющий эффект, часто приводя даже обычно мирных аборигенов к преступлению и кровавой резне…
А через десять земных дней наступила ночь, со всеми ее опасностями.
Солнце, снижаясь очень медленно, уползло за стену гор. Мир сразу стал темным, стремительно охлаждаясь. Легкое дыхание мороза и снег посеребрили пустыню, и уже скоро горы были припорошены замороженным воздухом. Воздушные шлюзы города были задраены, и мощные атомные огни наполнили улицы мягким сиянием, которое мерцало на стекле купола. Атомные нагреватели дарили городу тепло, и улицы оставались светлыми с яркими оттенками странной растительности, теплым, чистым воздухом, наполненным экзотическими ароматами.
Через прозрачную крышу мы видели Землю, далеко на северо-востоке от зенита. В четыре раза больше, чем полная Луна с Земли, она сияла голубовато-зеленым светом, в мягком блеске которого были смутно различимы контуры континентов. Широкий полумесяц дневной части Земли был ярко озарен солнечным светом, другая сторона, где царила ночь, мягко и призрачно переливалась розовым.
На Луне приход ночи приносил с собой ужас. Холод неумолимо нарастал с того момента, как Солнце касалось горизонта, уползая за гребень кратера. Оно превращалось в зловещий багровый диск. Сапфировое небо затянул серый туман сгущающихся паров, и синяя мгла поглотила закат. Яростный ветер ломал и вырывал растения, и тут же все покрывал снег. Небо чернело, и на его черном бархате засверкали немигающие звезды. Они пылали над унылой равниной, укрытой слоем замерзшего воздуха.
Ужасной была судьба человека, пойманного в ловушку ночи. В течение многих часов, возможно, он шел, небрежно забыв о течении времени. Однако, если ночь ловила его, несчастный становился ледяной статуей, покрытой заледеневшим воздухом. Но перед этим его ждут несколько минут отчаяния и безнадежной борьбы. Смерть приходит неожиданно. Это походит на физический удар, который ошеломляет, принося с собой растерянность и ужас. Человек чувствует внезапную большую усталость, слабость в членах; и его сердце бьется с болезненными паузами. Он смотрит ошеломленно на темно-красное солнце, не способное спасти его.
Тогда он чувствует внезапную прохладу и холод собственного пота. Несчастный пытается бежать, обогнать наступающую ночь. Первые снежинки танцуют вокруг него, ледяными иглами вонзаясь в его лицо. Обреченный человек сходит с ума от ужаса. Он, обезумев, мчится через пустыню, взывая о помощи, пока само эхо его криков не замерзает в воцарившейся тишине. И внезапно он понимает, что это – конец. Несчастный спотыкается, падает и не может подняться. И он лежит, задыхаясь и замерзая, все еще пытаясь собрать силы и сделать последний рывок к спасению. Когда он поднимается на ноги, небо уже посерело от замерзающего воздуха, и красное солнце скрылось за скалами. Обреченный человек несется гигантскими прыжками. Водоворот туманов кружится вокруг него, и унылая пульсирующая боль наполняет его тело. Ему кажется, что на него надели ледяную маску. И его сердце наполняется ужасом нового открытия. Он погиб! Снег вихрится вокруг, скрывая знакомые пики. С криком и рыданиями он останавливается; но вновь на него обрушивается волна обжигающего холода. Несчастный бежит снова, безумно, без смысла и цели. Его сердце разрывается, его легкие горят. Но его лицо, его руки и ноги коченеют; они пульсируют тупой болью. Несчастный падает снова. Встает и снова падает, и снова встает под завывание последних порывов урагана, ибо и сам ветер умирает вместе с ним от немыслимого холода.
Человек падает. Тьма сгущается. Он не может видеть. Действительно ли это – ночь? Или у него потемнело в глазах? Калейдоскоп фрагментов-изображений скользит перед его мысленным взором. Лицо матери. Первая любовь. Желтая собака, которую он когда-то любил.
Несчастный упал в снег. Ему вдруг становится восхитительно тепло и хорошо. Смутно он понимает опасность. Он пытается подняться, слабо вскрикивает. Ветер уносит его крик в никуда. Надежда мертва. Осознание неизбежности смерти напоминает пытку. Человек предпринимает отчаянное усилие, не обращая внимания на боль во всем теле. Но он не может двинуться! Через несколько часов тело заморожено, стало твердым, как металл. Так оно и лежит, изогнувшись в последней бешеной конвульсии, пока «лунные телята» не находят его – алые, неуклюжие существа, скачущие под сиянием звезд по белой пустыне ночи, от скалистого гребня кратера в холодном белом свете Земли.
Не раз за время моей жизни на Луне я едва избежал такой судьбы.
В течение долгой ночи мой отец веселился с шахтерами и фермерами, которые приезжали в город праздновать наступление ночи. Он брал меня с собой в клубы, рестораны, фондовые биржи, офисы и лобби. Несколько раз мы натыкались на преступные притоны, где звучала безумная музыка и распевали дикие песни, а размалеванные женщины и измученные мужчины едва держались на ногах, накаченные наркотиками, привезенными контрабандой с Земли, и еще более странными зельями из лесов кратеров Луны. Именно в одном из таких притонов отец наткнулся на старого разведчика, который утверждал, что обнаружил замечательное месторождение на севере, в местности, названной «Море Спокойствия». Колонисты и исследователи, в основном, уважали названия, данные горам и долинам Луны астрономами прежних времен.
Пустынник Дженкинс, как его звали те, кто его знал, пропивал и проигрывал в карты доходы от руды, которую его селениты извлекли из месторождения, и был в страшном загуле. Он был крепким, коренастым, его кожа, сожженная Солнцем, соответствовала его выгоревшим волосам. Отец предложил осмотреть его находку и щедро вложился в его месторождение. Я видел Дженкинса несколько раз и испытывал симпатию к нему, хотя мать не одобряла то, что я общался с ним. Старатель покорил мое сердце рассказами о фантастических приключениях; и подарил мне любопытно обработанный кристалл горного хрусталя, ценный сувенир, инструмент в одном из потерянных городов культуры селенитов.
Когда наступил новый лунный день, отец отвел меня на одну из башен города, чтобы наблюдать восход. Под нами раскинулась обширная пустыня, изъязвленная трещинами и усеянная утесами, покрытая снежным покровом и замороженным воздухом, который сверкал белизной в ярком земном сиянии. Выше острого, рваного края пустыни черное небо было усеяно холодными звездами, неподвижными и яркими. На востоке в небо поднимался конус туманной люминесценции – зодиакальный свет. Внезапно причудливый гребень горы, из-за которого должно было подняться Солнце, вспыхнул слепящим пламенем. Пустыня стала морем мерцающего серебряного огня, пересеченного полуночными тенями трех могучих пиков к востоку от города. Все от горизонта до горизонта, насколько мой глаз мог охватить – горизонт на Луне заметно ближе, чем на Земле – горы и равнина, высветилось с фантастической четкостью, немыслимой на Земле, где даже звезды мерцают. Но вот заклубился туман испаряющегося воздуха. Солнце из ослепительно белого стало приветливо золотым, острые углы рельефа сгладила дымка. Небо посветлело… Через час искрящееся одеяло мороза исчезло, и синие и желтые завитки тумана, который ненадолго затенил лунный ландшафт, рассеял жар наступившего дня. Лишенная ледяной мантии, бурая пустыня лежала голой перед нами, раскрывая черноту и мрачную жестокость вулканической породы, фантастические формы искривленных потоков лавы, неисчислимых крошечных кратеров, и обширную монотонность лавовых полей, которые простирались далеко к высоким стенам кратера.
Не прошло и одних земных суток, как папа и старина Дженкинс уехали на разведку. Они отправились в путь, сидя на небольших металлических седлах на «цивилизованном» «лунном теленке» чудовищном чешуйчатом красном существе по имени М-Об, которого Дженкинс очень любил и которого с ним, похоже, связывала настоящая дружба.
Их не было более чем неделю. Близился закат, когда они возвратились. Отец, который был профессиональным горным инженером, радовался перспективе купить это месторождение. В течение следующего лунного дня он был очень занят, планируя как станет разрабатывать это месторождение, покупая машины и нанимая рабочих. Когда день наступил снова, он оставил Теофил с тремя большими грузовиками, которые везли оборудование для горнодобывающей промышленности, дезинтеграторы, продовольствие и шестерых работников, которых он нанял – в основном, отец рассчитывал на найм селенитов. Он взял несколько тонн углеводов, чтобы заплатить им, и нанял человека с полным знанием их различных диалектов.