Рождение 'Шерхана'

Рябинин Борис Степанович

Сгубила Беса, как это часто бывает, случайность. Самолет, на котором он летел из Тбилиси в Нижний Новгород для участия в аукционе по продаже акций автозавода, из-за плохой погоды совершил незапланированную посадку в Желтогорске. Пассажиров попросили пройти в здание аэровокзала. Там Беса и узнал патрульный сержант милиции. В прошлом сержант служил в охране того самого лагеря в Мордовии, откуда бежал Бес, и убитый Бесом конвоир был его другом.

Сержант знал свое дело, и спустя две минуты Бес уже лежал, уткнувшись носом в свежевымытый и пахнущий хлоркой пол

аэровокзала, с наручниками на руках, а еще через десять минут он подписывал протокол задержания в линейном отделении милиции.

За всем происходящим хладнокровно наблюдал, ни во что не вмешиваясь, старый знакомый Беса, выполнявший в последнее время функции его личного секретаря, шофера и телохранителя, - некто Феликс Мкртчан.

Вопреки ожиданиям, дипломатический паспорт Беса не произвел на милиционеров большого впечатления. Может быть, это произошло потому, что в силу глубокой провинциальности желтогорская милиция диппаспортов республики Грузия отродясь не видывала, в то время как на субъектов наподобие Беса насмотрелась предостаточно.

В итоге Бес вместо аукциона оказался на шконке СИЗО, где вот уже четвертую неделю ожидал отправки по этапу куда-то, куда - он и сам не знал. Особого значения это для него не имело.

Какая разница, где тебя приговорят к расстрелу?

А в том, что другого приговора не будет. Бес не сомневался.

Единственный шанс ему давал только побег.

Но для удачного побега необходима помощь извне. Бес был достаточно богат, чтобы оплатить любые расходы, и его друзья это знали. Оставалось только ждать и надеяться.

И наконец вот она - долгожданная весточка с воли.

Бес не отрываясь прочитал довольно длинную записку, подойдя поближе к тускло горевшей круглые сутки лампочке. Потом он сжег записку, вернулся на шконку и лег на нее, удовлетворенно улыбаясь. Содержание записки оправдало все его ожидания.

Глава 2

"Интересно, что это за штука такая, бермудский шлюп?" - подумал Игорь Сергеевич Хохлов, тридцатилетний холостой врач-анестезиолог, стоя перед зеркалом ванной комнаты и намыливаясь для бритья.

Этот странный вопрос интересовал его по той причине, что он как раз готовился впервые принять участие в двухдневной прогулке по Волге на парусной яхте своего приятеля, Сергея Крылова, которая и являлась этим самым таинственным бермудским шлюпом, несущим в самом своем названии романтику и пряный аромат южных морей.

Интерес к тонкостям парусной терминологии усиливался тем обстоятельством, что участвовать в экспедиции любезно согласилась чрезвычайно симпатичная студентка четвертого курса мединститута Ирочка, вот уже месяц проходившая практику в их клинике. Как уже было отмечено, Игорь Сергеевич был не женат, но отнюдь не собирался и впредь оставаться в таком состоянии. Более того, именно Ирочка, сама того пока не ведая, но, очевидно, благодаря природной женской интуиции смутно о чем-то догадываясь, занимала главное место в матримониальных планах Игоря Сергеевича.

По этой причине ему было крайне нежелательно показать себя полным профаном

в морском деле, ибо по каким-то неведомым причинам почти все мужчины боятся проявить перед нравящейся им женщиной неспособность, в сущности, всего к трем вещам (не считая, естественно, неспособности к продолжению рода человеческого): быть хорошим моряком, ремонтировать электрические утюги и зарабатывать много денег. Хотя, казалось бы, зачем врачу-анестезиологу уметь вязать морские узлы, а миллионеру - ремонтировать утюг?

Покончив с бритьем, Игорь Сергеевич посмотрел на часы, подошел к телефону и набрал номер Крылова. Они уговорились встретиться сегодня в три часа пополудни в затоне, куда капитан должен был самостоятельно подогнать яхту под загрузку пассажирами и провиантом, но сейчас вполне мог еще быть дома. Так оно и оказалось.

–  Алло, - услышал Игорь Сергеевич хриплый бас своего приятеля.

Крылов был высок, бородат и чрезвычайно силен. В детстве сверстники присвоили ему кличку Слон; его голос и внешний вид ей вполне соответствовали.

–  Привет, Слон! Это я, Игорь.

–  Привет, привет. Ты чего трезвонишь в такую рань? Передумал, что ли? Так я и знал!

–  Да нет! Что ты! Наоборот, я хотел уточнить, что такое бермудский шлюп.

–  Чего-чего? Ты, часом, вчера не перебрал малость?

–  Да нет. Ты в прошлый раз сказал, что твоя яхта - бермудский шлюп, помнишь? Вот я и хочу узнать, что это такое.

–  Я-то помню. А вот тебе это зачем? Хочешь заделаться яхтенным капитаном?

–  Да просто интересно, - уклонился от прямого ответа Игорь Сергеевич.

–  Мне бы твои заботы. Не можешь потерпеть до вечера? Я бы тебе на примере все и показал.

–  Ты лучше мне сейчас расскажи, в двух словах.

–  А-а! Хочешь произвести впечатление на свой новый кадр? - оживился Крылов. - Никак у нас серьезные намерения?

–  Нет никаких намерений, чего ты прицепился, - неуверенно запротестовал Игорь Сергеевич.

–  Не тушуйся, старичок, дело житейское!

Смотри на это проще.

Он имел право давать подобные советы. Сам он смотрел на такого рода вещи настолько просто, что, будучи сверстником Игоря, умудрился уже трижды успешно жениться и дважды, не менее успешно, разойтись. Являясь директором и совладельцем небольшой, но процветающей строительно-ремонтной фирмы, каждой из жен, помимо ребенка, Крылов оставил по двухкомнатной квартире, платил вполне приличные алименты и благодаря этому, а также благодаря своему незлобивому характеру сохранил с ними прекрасные отношения.

У него был только один недостаток - он был чрезвычайно влюбчив, да к тому же пользовался успехом у женщин, что в сочетании с абсолютной неспособностью к вранью делало этот маленький, в сущности, недостаток роковым для семейной жизни.

–  Да отцепись ты, Слон африканский! Тебя про шлюп спрашивают, вот и отвечай.

–  Да чего тут мудреного? Вооружение такое у яхты, - неохотно сменил тему разговора Сергей.

–  Что значит вооружение? - удивился Игорь. - Там у тебя пушки, что ли, есть?