Рождение сверхновой

Генрих

— Госпожа Агдан, — чуть не хором заныли они, — вам надо было только приехать. Россия — цивилизованная страна, никто не будет отказываться. Никто просто не знает…

— У вас же есть норма в законодательстве. Как там? Незнание закона не освобождает от ответственности за его исполнение? — ехидничаю я. Но удар не проходит с первого раза.

— Госпожа Агдан, не слушать ваши прекрасные песни невозможно. Да, есть такая норма. Но как исполнить этот закон, если никто даже не знает номера вашего счёта! — вообще-то, резонно.

— И договора нет, — добавляет крашеная блондинка.

— А где находится Сеул, тоже никто не знает? — продолжаю ехидничать, — Кто мешает прилететь туда и заключить договор? Это же вам очень сильно хочется мои песни слушать.

На это внятно ответить никто не смог.

— Вы говорили о хорошей новости, госпожа Агдан!

— Хорошая новость зависит от результатов плохой. Планирую в России кое-какие бизнес-проекты, но какие это будут проекты, зависит от вас. Если не смогу договориться, тогда мой бизнес ограничится тем, что я, используя международные суды, буду выжимать из вашей страны штрафные санкции и положенные мне выплаты.

— А если договоритесь? — вопрос звучит после короткой и несколько нервной паузы.

— Если договорюсь, тогда буду договариваться дальше. Попытаюсь наладить сотрудничество с российскими структурами в тех сферах, где Россия находится на лидирующих позициях.

— Вы хотите заняться нефтегазовым бизнесом?! — на всех лицах отражается откровенное недоумение. Я не выдерживаю и начинаю хохотать. До слёз. Кое-как справляюсь с приступом.

— Нет, господа и дамы. Меня интересуют кое-какие высокие технологии, — заявление вызывает не меньшее недоумение, я хихикаю, — Как вы плохо думаете о своей родине. Как мне известно, даже США покупают у вас ракетные двигатели. Нет, космосом я тоже заниматься не буду. Говорю исключительно в качестве примера.

Попытку выведать мои планы пресекаю.

— Нет. Подробностей не будет. Во-первых, плохая примета. Во-вторых, выбор из спектра возможных ещё не сделан. И давайте на этом заканчивать.

Так и поговорили.

Это была первая закинутая приманка. Через день посыпались приглашения от телеканалов и других СМИ. Но «5 канал» успел первым. Интервью там — второй шаг. После него прошло двое суток, я уже хотела с чувством разочарования заказывать билеты домой, когда мне в номер принесли ТО, что я безнадёжно ожидала. Приглашение в Кремль, подписанное главой администрации президента.

Но эта пауза между телеинтервью и приглашением не была пустой. Я заключила предварительное соглашение со студией звукозаписи. Прибуду в Сеул, озадачу своё агентство, пусть договариваются.

Кремль, одна из переговорных комнат

26 июня, время — 10 часов.

Я их всех старательно не запоминаю, ни к чему. Кроме президента, был глава АП, вице-премьер и министр иностранных дел. Представительная группа, но какая-то несерьёзность ощущалась. Парни пришли полюбезничать с красоткой, злостно пользуясь служебным положением.

— Мы слышали, госпожа Агдан, что вы заинтересовались кинобизнесом. Не с этим ли связан ваш визит? — Президент обаятелен и внимателен. Хорошее он впечатление производит.

— Нет, как вести кинобизнес в вашей стране, не представляю, — собираюсь их бить, но не чураюсь сдержанного кокетства. Раз уж они, некоторые из них, разрешают себе элементы мужских заигрываний, то как-то надо отвечать.

— Ваша кинопрокатная сеть сильно деградировала после падения Советского Союза. Не понимаю, почему вы это допустили? Такая мощная структура была, такие доходы приносила, а вы её просто списали. Как вам теперь кино продавать? Это просто невозможно.

— Есть телевидение, они могут купить, — вмешивается вице-премьер.

— Телевидение это копейки. До сорока процентов создателям фильма даёт кинопрокат, остальное — продажи дисков, реклама и да, немножко телевидение. Кинопроката у вас фактически нет, продажи дисков в руках пиратов, от рекламы тоже денег почти нет, потому что у вас нет достоверного учёта количества просмотров. Говоря коротко, овчинка выделки не стоит.

— Неужто всё так грустно? — спрашивает президент.

— Неужто вы сами не знаете? Я как-то ради интереса порылась в интернете. Выяснила, что за двадцать лет в вашей стране прекратили работу около девяноста процентов кинотеатров, — кстати, довольно мрачный факт, я сама впечатлилась, когда к встрече готовилась. Впечатлился и президент. Смотрит на вице-премьера, и какой-то непонятный для меня молчаливый диалог между ними проскакивает.

— В таких случаях, когда доход уходит пиратам, есть интересные особенности, — продолжаю я, — Если кинопрокат существует, то, условно говоря, с фильма он получает десять миллионов долларов. Из них четыре — создателю фильма. Если кинопроката нет, пираты получают один миллион долларов и больше никто ни цента. Ни создатели фильма, ни государство, ни кинотеатры. Ваше государство теряет огромные деньги, мощная инфраструктура ветшает, готовые рабочие места не используются.

Мы немного говорим на эту тему. Недолго, потому что для них это неприятно, а я не настаиваю. Сами ведь напросились.

Самое главное началось после обеда, которым меня угостили в маленькой уютной столовой для своих. Компанию мне составил Сергей Михайлович, шеф АП. Мужчина под шестьдесят, но надо признать, видный. Лысина, только начинающая свой разбег ото лба его не портила. Мой выбор блюд его потряс. Простецкий, по его мнению, борщ и винегрет. Бутербродам с икрой я внимание уделила, но без лишнего фанатизма. Сам он употребил жюльен с шампиньонами и теперь расправлялся с приличного размера омаром. Я второе брать не стала, не справлюсь.

Сидели мы одни за длинным столом напротив друг друга. Привольно себя чувствовали, потому как при желании за таким монструозным, тёмно-красным тяжёлых форм столом могло поместиться восемь человек. Стульев не было. Тяжёлые скамейки идеально подходили к столу по стилю.

— Удивили меня ваши вкусы, — наконец-то признаётся Сергей Михайлович.

— Ничего удивительного. Вам интересна французская кухня и морепродукты из-за непривычного вкуса, придающего еде особый шарм. Меня по той же причине привлекает русская кухня. Омаров я и дома могу поесть сколько угодно, а вот борщом меня никто не накормит.