Рождение сверхновой
Шрифт:
ЮСон прав на все двести процентов. За свои две лицензии от Франс-2 я уже получила от японцев около 850 тысяч долларов. А будут ещё вторичные показы, так что могу смело рассчитывать на миллион. Да там и без того… плюс более пятидесяти тысяч за продажи сингла «Транзитный Токио». Плюс 34 тысячи за показ ролика на ТВ, к тому же число просмотров ролика по сети перевалило за полторы сотни миллионов. Очеушеть! Японцы прислали мне сообщение по почте, что мои четыре с половиной миллиона уже начислены и первый транш в миллион на мой счёт уже поступил. Итого от японцев мне подвалило почти два миллиона
Кстати, не забыть о премии ЁнЭ. Полагаю, девушку обрадует почти тринадцать тысяч долларов. Учитывая её невеликий оклад, очень неслабая добавка.
— За свой гонорар по независимому контракту я не беспокоюсь, — успокаивающе улыбаюсь ЮСону, — и вы не волнуйтесь, там всё в порядке. Я уже получаю оттуда деньги. А вот от родного агентства пока ничего не вижу. Даже извещения о причитающихся суммах.
— Сколько ты заработала у японцев, ЮнМи-ян, если не секрет? — проявил вежливое любопытство СанХён.
— Секрет, — легко улыбнулась я. Не хватало мне ещё дразнить вас своими суммами, которые мимо вас прошли.
— Не думаешь же ты, что мы будем завидовать, — СанХён надавил очень мягко и почти незаметно, — Мне вот лично глубоко интересен твой потенциал и как его оценивают со стороны.
Немного подумала и решаю, что лёгкий развод не повредит.
— Около четырёхсот тысяч долларов, чуть больше, — …а если упрекнут в обмане, то скажу, что не было обмана, шесть миллионов ведь больше, не правда ли?
— Насколько больше? — ЮСон более прямолинеен.
— Не знаю. Платежи за вторичные показы ещё не пришли, а они будут на порядок меньше, — совру не дорого возьму, а ты поди проверь.
— Неплохо, очень неплохо, — задумчиво глядя на меня, произносит СанХён, — но должно быть больше. Твой ролик «Транзитный Токио» набрал больше сотни миллионов просмотров.
Мать, мать, мать!!! Меня спасает маска куклы Барби. Не учла, что число просмотров в сети открыто для всех. Плохо оно стыкуется с заявленной мной суммой в четыреста тысяч. Подловил меня СанХён на вранье? А точно подловил? Чего я паникую? Процент отчислений в мою пользу никому не известен. Японцы хрен кому что скажут. Число спонсоров тоже неизвестно, неявная реклама на то и неявная, что её сразу не заметишь. Хотя это неопытным глазом, а СанХён давно не зелёный юнец. Он говорит: больше сотни, значит, смотрел пару дней назад. Но никто не помешает и прямо сейчас глянуть.
Смотрю на СанХёна с якобы раздражением, якобы плохо скрываемым, — да будут благословенны уроки актёрского мастерства в Кирин, — потом нехотя выдавливаю:
— Чем японские акулы бизнеса хуже корейских? Вы сколько процентов платите мне в Корее? Почему они должны платить больше?
— И какой процент тебе причитается? — тонко улыбается СанХён.
— Согласно пункту 15 моего с ними договора, — нагло вру я. Не помню я, что в том пункте написано и есть ли такой вообще.
— И что в этом пункте указано?
— Указано, что договор носит строго конфиденциальный характер и стороны обязуются хранить коммерческую тайну, — отшиваю я его.
— Которую ты только что нарушила, — почти смеётся СанХён. Очень по-доброму. Вот сволочь!
— Количество просмотров известно, сумму ты сказала, вычислить твой процент задача для третьего класса средней школы, — как дурочке поясняет мне СанХён. ЮСон не скрывает своей торжествующей и злорадной ухмылки.
Я безуспешно изо всех сил пытаюсь скрыть свою «панику». Как же меня пронесло-то, а! Пункт о секретности договора действительно есть, вернее, указано не отдельным пунктом, а в преамбуле контракта. И я забыла об этом, курица тупая! Но как же меня спасла моя нечестность! А ведь ещё укол совести испытала, де, обманываю доброго дядю президента, как не стыдно!
Покерфейс куклы Барби почти непробиваем. ЮСон слегка потухает.
— Спасибо за урок, сабоним, — самым сердечным образом благодарю СанХёна, — теперь буду знать, что вам нельзя доверять. Приметесь меня шантажировать моей болтливостью?
Интересуюсь очень мирно, никаких криков и скандалов они от меня не дождутся. Да и причин нет. Пусть они думают, что есть, на самом деле их нет. Пусть считают, что у меня железная выдержка.
— Как ты могла так подумать, ЮнМи-ян? — искренне сокрушается СанХён, — Никто не собирается тебе вредить, зачем? Наоборот, мы хотим с тобой сотрудничать дальше.
ЮСон тоже корчит соглашательское выражение своего… не хочется называть это лицом.
— Я почти час сижу с вами, сабоним, и не вижу никаких признаков вашего желания сотрудничать, — я снова начинаю улыбаться ласково и нежно, — Кстати, почему вас двое, а я одна?
Я тянусь к телефону…
— Надо ЁнЭ вызвать…
— Не стоит, — останавливает меня СанХён, — директор ЮСон, сходите сами в финансовую часть и возьмите справку для ЮнМи, сколько и когда она получит.
— По всем видам выплат, сабоним, — уточняю я, — гонорары за концерты, отчисления от продаж, реклама, продажа мерча, авторские.
— По всем этим… выплатам, — покладисто повторяет СанХён.
ЮСон вылезает из-за стола, уходит. СанХён, скрестив пальцы, смотрит на меня.
— Как ты и хотела. Вот тебе равновесие, я — один, ты — одна. Может, всё-таки обсудим перспективы нашего сотрудничества? — СанХён по-прежнему добр по отечески. Но этот добряк только что дал мне сильный урок недоверия.
— Какой смысл, сабоним? Ведь договариваться можно только с теми, кто выполняет свои обязательства.
— ЮнМи-ян, пожалуйста, — СанХён искренне огорчился, — разве я давал тебе повод сомневаться в моей честности?
— Неоднократно, — равнодушно и лаконично подтверждаю я. СанХён аж за сердце хватается.
— Что ты такое говоришь, ЮнМи-ян?!
— Перечислить, сабоним? — Интересуюсь я и продолжаю, — Вы обещали мне, что после успешного промоушена в Японии, в тот, первый раз, во-первых, отмените мои штрафы; во-вторых, предоставите собственную студию, в-третьих, рассмотрите вопрос о повышении процента отчислений в мою пользу. Ничего этого не произошло. Я понимаю, сабоним, что вы неожиданно и тяжело заболели, но давали вы обещание не от себя лично, а как президент агентства. Каков итог? Агентство своих обязательств не выполнило. Наоборот, процент отчислений, его иностранная часть, была резко снижена.